— А что, есть что-то, что указывает на них? — спросил я.

— Да буквально все. Ведь наш род уже не первое поколение состоит в этой организации. Состоял. До недавнего времени. После Пермской бойни и вообще всей последней серии вторжений, отец, как я узнал совсем недавно, разорвал связь с ними. Чем обрадовал брата и, признаюсь честно, огорчил меня. Впрочем, похоже, пора пересмотреть мои юношеские восторги их идеями и аристократичной чопорностью. Так вот, сразу после разрыва связей от нас стали отворачиваться партнеры и союзники. Один за другим — разумеется, речь или о членах СД, или о тех, кто находится под их влиянием. А теперь это — нападение именно на тех в семье, кто меньше всех был доволен связями с СД. Да еще такое жестокое… очень в духе Пыточной Камеры.

— Пыточной Камеры? — приподнял я удивленно бровь. — Почему-то такое ощущение, что ты оба слова произнес с большой буквы.

— Так и есть. — выдохнул княжич. — Это один из отделов Старого Дома. Я, как непосвященный, вообще очень мало о них знаю. А уж тем-более об этом отделе. Но отец однажды, лет семь назад, прибегал к их услугам. Чтобы… устранить конкурента. Кстати, как раз на пермском медицинском рынке.

Виктор невесело усмехнулся. Василий взглянул на немца с мелькнувшей было яростью, но затем расслабился. Насколько это вообще было возможно.

— Да понимаю я теперь, как нам это аукнулось. Убийцы явно имели доступ и к камерам, и к планировке клиники, и к информации о том, где и кто лежит. И к персоналу. — сжал кулак Василий. — Так вот, тогда отец обмолвился мельком, что Пыточная Камера это что-то вроде внутренней полиции Дома. Решает их внутренние дела с предателями, противниками генеральной линии. А иногда ее используют и для внешних разборок. Тогда мне, восторженному подростку, считавшему себя элитой из элит, просто невероятно понравилось. Это же так круто — своя полиция, свои агенты, никто им не указ, все знают о них, но никто ничего не делает. Я даже грезил, что стану таким же, навроде Джеймса Бонда из фильмов Атлантической Империи. Тогда я еще не знал, как именно они устраняют «неугодных». Не знал, что их метод — изощренный террор, доведение людей до отчаяния и самоубийств, разрушение родов и бизнес-империй путем подстав, интриг и подставных убийств. О том, что в первую очередь они — каратели и палачи Старого Дома. Больше всего там ценятся маги, способные как можно дольше оставлять жертву в живых и причинять максимум мучений, добывая информацию, или запугивая. Впрочем, это все, что мне известно об их внутреннем устройстве.

Я криво ухмыльнулся. А Василий-то — тот еще идеалист. Не в философском, конечно, смысле. Просто восторженный романтик. Увы, на войне подобные мрази применяются очень активно, а нередко и стоят у руля государства. Иные просто слишком чистоплотны, а потому гибнут первыми.

Это не значит, что мне такое нравится — я всегда предпочитал действовать чистой силой и просто поголовно вырезать таких людей у всех врагов, а не заводить самому. А то заведешь — а они сожрут тебя же и не подавятся.

Я потер отчего-то зачесавшуюся грудь напротив сердца. Да уж, в итоге я пострадал именно от коварства. В прямой схватке я превратил бы в пятна слизи хоть Хилини, хоть сына, хоть их обоих со всеми придворными магами вместе.

Мы поговорили еще немного. Княжичу явно шло на пользу живое общение — он начал проявлять нормальные эмоции, даже всплакнул пару раз. Это полезно в подобных ситуациях — всякую чушь про «мужики не плачут» пусть глотают любители напускной мужественности. Настоящий мужчина делает то, что хочет и тогда, когда хочет. Так что никто княжича не осудил.

Зато его расспросили, что еще он знает о Старом Доме и его устройстве. Сразу предупредив, что лучше об этом спрашивать его отца, он тем-не-менее поведал кое-что полезное. Оказалось, что в Старом Доме действительно состоит немало князей, и даже парочка Великих Князей, дальних родичей Императора. Хоть сам молодой государь, судя по всему, относится к СД и их идеям крайне прохладно, но сделать ничего не может — иначе против него восстанет минимум половина богатейших и знатнейших людей страны. Решаться вычищать настолько мощное гнездо заразы можно, лишь имея под рукой не менее мощное войско и агентурную сеть. Потому он и уповает столь явно на всевозможные спецслужбы.

Сам же Старый Дом состоит из нескольких отделов. Все они носят названия каких-либо «помещений» этого самого «дома». Шувалову было известно о Гостинной — дипломатическом корпусе, вербующем сторонников; Пыточной Камере — смеси полиции и инквизиции; Комнате Страха — о ней почти ничего, но похоже, это некий корпус Боевых Магов. Именно члены этой секции как правило сражаются от лица СД в императорской армии, обеспечивая им поддержку немалого числа солдат. Последним из отделов, о существовании которого Шувалов знал достоверно, была Торговая Палата. На ней лежали внешние экономические связи — в основном ростовщичество. Прежний глава рода Шуваловых, дед Василия, и сам, бывало, брал у них в долг в худшие времена.

Ходят слухи и о других отделах — но досужие сплетни меня интересовали мало. И без них очевидно, что Старый Дом это, по сути, государство в государстве. И до сих пор не совершили военного переворота они лишь потому, что просто не получат признания со стороны иноземных монархов. А современные великие Империи — не карликовые королевства моего времени. Их признание — залог выживания страны. Как и признание со стороны Русского Императора важно любой из иных великих держав.

К тому же, полагаю, их и так все устраивает — зачем им взваливать на себя ношу официозной политики и прочей дипломатии и законности, если они могут действовать в тени, чисто с помощью экономики и террора? Лишние хлопоты.

— А ты сам не опасаешься, что и за тобой придут? — поинтересовался я у княжича, когда он уже почти окончательно пришел в себя. — Ты все-таки теперь живешь не в самом защищенном месте.

— Боюсь, конечно. — мрачно кивнул Вася. — Но каким я буду солдатом, если моими действиями станет руководить страх?

— Ну, сегодня вы явно были к этому близки! — усмехнулся Виктор, за что заслужил испепеляющий взгляд Шувалова. Княжич приходил в себя и теперь явно стыдился за момент слабости, увиденный нами.

Ну ничего, переживет. Ишь, важная птица. Но вот развеяться, да и набраться сил ему точно стоит. У меня, кажется, появилась отличная мысль, как нам убить разом двух зайцев — обезопасить свое отсутствие на время тренировки и помочь командующему набраться силы.

— Слушай, Василий. — обратился я к нему заговорщицким шепотом. — Есть у меня к тебе одно предложение. За тебя ведь пока все равно всем управляет какой-то армейский канцработник?..

— Ну что, готовы? — сосредоточенно спросил я, оглядывая лица своих соратников, к которым временно присоединился и княжич Шувалов. — Лучше сразу приготовьтесь к возможному сражению.

Княжич, конечно, был очень недоволен, узнав о моих планах. По началу. Подающая надежды боевая пятерка, собирающаяся покинуть не то что военную часть — вообще мир людей! Да еще без возможности оставаться на связи. Но это только в первое время.

Как только я обрисовал ему перспективы — возможность совершить диверсию в стане одного из противников, собрать разведданные на своих условиях и, главное, резко повысить свою индивидуальную мощь, собирая Ядра врагов — Василий крепко задумался.

А к ночи, ближе к условленному времени, явился ко мне в номер уже не в родовом мундире, а в сине-сером костюме городского камуфляжа и с небольшим запасом еды и питья за спиной. Все мы теперь выглядели так — комплект камуфляжа, к счастью, выдавала армия.

— Лихачёв, если мы не вернемся за пару дней — мне крышка. Случайная проверка поставит крест на моей карьере в войсках! — недовольно пробурчал княжич. Он уже не раз повторил эту незатейливую мысль. На что я лишь покачал головой.

— Если мы сумеем вернуться, Ваше Сиятельство, то мы вернемся с таким количеством знаний и сил, что вас, полагаю, оправдает даже воентрибунал. Не говоря о дворянском суде.