— Мое имя — Ион вир-Ильмин, люди. Я всю жизнь учился и работал профессором эфироплавания. Изучал внутримировую и межмировую навигацию. Последнюю, впрочем, лишь в теории. Сейчас на заслуженном отдыхе — занимаюсь починкой различных приборов для тех, кому это нужно. Я мирный сухопутный, а наш мир во главе с ужасным и всемогущим Левиафаном не вступил в военный союз с остальными Аспектами. У вас нет причин нападать на меня. Но знайте — нападение на имущество кого-либо из Господ карается смертью через расчленение заживо.

— Имущество? — приподнял я бровь. — Раньше вы, кажется, звались подданными? А то и вассалами. Что-то изменилось к худшему?

Ион, явно слегка расслабившись, подполз к стене и улегся в вылезшее из нее мягкое ложе. Его черное перекатывающееся тело заполнило коралловую цветную чашу, а верхняя половина — округлый твердый торс и четыре конечности — наполовину «потонули» в мягкой губке, обволакивающей тело как пена.

— Я, как человек науки, пусть и технической, а не общественной, польщен твоими познаниями в тонкостях нашей древней истории. Может, конечно, для бессмертных Господ, духов глубин и других порождений древних сил, имущественная реформа — совсем недавнее событие. Но вообще-то с нее прошло чуть больше двух тысяч земных лет, а мне, смею заметить, всего четыре сотни. Я еще довольно молод.

— Черт, да что ж каждый слизняк живет в десять раз дольше человека! Сколько мы таких уже встретили⁈ — недовольно пробормотала Маша. Ого, не ожидал от нее такого внимания к срокам жизни. Видимо, сказывается отцовская страсть к поиску бессмертия.

— И что? — спросил я. — С тех пор вы из подданных стали даже не рабами, а имуществом? А что так?

— Ты говоришь эти слова с презрением, человек. — прощелкал профессор. — Это грубо, и вообще в нашем языке нет презрительных интонаций. Это звучит очень чужеродно и нелепо. Мы позволяем жизни быть такой, какой она является, а значит в нас нет места презрению к тому, что существует.

— Да-да, Искатель. Я помню эти ваши рабские штучки. Никого не презирать, никого не судить, не осуждать, не сравнивать друг с другом. Жить и давать жить другим, принимать безропотно любую мерзость. Я знаю. Но я не раб и не вещь, так что еще разок попробую привнести господские интонации в ваш рабский язык.

Ион задвигал всеми четырьмя руками, щелкая друг о друга локтевыми сгибами. Огорчен — но, похоже, не сильно. Все-таки их с рождения учат не осуждать. Чтобы не смели критически даже взглянуть на Господ.

— Ну так чего там с реформой? — вновь задал я вопрос.

— Да, реформа. Благословенные в своей неизбывной мудрости Глубинные, чей взор пронзает толщу вод и не бывает оскорблен беспощадным светилом, две с небольшим тысячи лет назад повелели, в своей великой заботе о подданных, избавить их, то есть нас, от ненужных рудиментов дикой, варварской, жизни. Так были усечены ненужные вещи — свобода передвижения для тех, кто занят делом, свобода бракосочетаний и размножений, свобода совести и слова, а также вероисповедания, которое и без того всегда было едино, собраний и наследования. С тех пор мы, сухопутные, избавлены наконец от праздных, развращающих и явно излишних любому честному созданию возможностей, а вектор нашей маленькой жизни выстраивают великие и древние. Такова, если кратко, суть этой благословенной реформы. Так как по ее итогам мы стали иметь с неодушевленными вещами больше юридических сходств, чем различий, разумным и логичным стало объединить нас с имуществом в общую категорию. Господа, а особенно величайшие из Глубинных, всегда были склонны к строгости суждений и дальновидности поступков…

Уже после первой трети этой пространной щелкающе-каркающей тирады, я сидел со все расширяющейся улыбкой. Но Ион этого не видел, ведь наблюдал я не за ним, а за своими спутниками. Их физиономии надо было видеть! Незабываемая смесь удивления, брезгливости, неверия в возможность подобного и… нет, заинтересованности такими порядками я не увидел даже у Шувалова. Это радует.

— Ты произнес очень мудрую и почтительную речь, профессор Ион вир-Ильмин. — с легким кивком выдавил из себя я. Соблюдать приличия пока было необходимо. — Ты видишь, что мы не враги. Разрешишь ли ты мне приблизиться к тебе дабы кое-что продемонстрировать?

Чуть поколебавшись, пощелкав задумчиво боками, престарелый эфироплаватель утвердительно кивнул. Времени объяснять что-то спутникам нет, да и пока делать это вслух опасно, так что я молча отделился от группы, направившись к профессору.

Как только приблизился к нему на достаточное расстояние, и нас отделяло лишь полтора метра, я резко направил поток силы в его сторону, на ходу выворачивая ману наизнанку. Создавая антиману, как тогда, при поимке Виктора.

Сфера Антимагии. На этот раз я сотворил ее бесшумно. Она накрыла Искателя целиком. Несмотря на свой несуразный вид, он является магом — и отнюдь не школяром чародейства. Но сопротивляться Ион и не думал.

— Ну что, работает? — с интересом спросил я, чувствуя, как сфера искажается, заглушая волны ментальной силы, пронизывающие в этом мире буквально все пространство. Не стоит думать, что раз Ириат — мир Воды, то и Аспектом здесь владеют лишь одним.

Ион неторопливо вывалился из ложа, вновь врезавшегося в мягкую стену. Пощелкал конечностями в неуверенности. А затем твердо и ясно произнес:

— Ну вот, человек. Ты куда умней, чем кажешься. Рад, что ты способен подавлять всевидящий взор Глубинных, но времени у тебя совсем мало. Что тебе нужно от старого ученого?

— Ничего особенного. — быстро заверил я его. Сфера быстро истощалась, запас моих сил все еще не так уж велик. — Расскажи мне, какие существуют официальные возможности убивать ваших Господ?

На слове «официальные» я сделал сильный акцент. Этот мир — мир правил, барьеров и общих формул. Если Ион решит готовить заговор, или криминальное убийство, никакая сфера его не спасет. В этом смысле на Ириат чем-то похожа земная Британская Империя с их королевой, знающей намерения всех своих подданных.

А вот обрисовать мне, как гостю, легальные способы убийства — такие как дуэли, или казни, профессор имеет право. Это все еще очень нежелательно, но от такого внимания моя сфера вполне скроет. И Ион стал объяснять.

К тому же, неглупый ученый явно сразу понял, что нам нужны именно Ядра. Техник он, или нет, но историю древних войн знать обязан.

— По сути сейчас в мире осталось лишь три способа убить кого-то из Господ по закону. Первый и главный для вас — вызвать на дуэль. Если вы являетесь аристократами в своем мире и кто-нибудь из Видящих Суть может это подтвердить с ваших слов, вы имеете право вызывать на дуэль, или быть вызванным. Но повод должен быть достаточно веским, а иначе вас могут казнить как смутьянов и провокаторов.

Вторым способом оказалось участие в клановых войнах в качестве наемников. Создав прочную оборонительную армию и магию против вторжений, запретив своим подданным покидать Ириат самим, превратив их буквально в вещи, Господа за прошедшие два тысячелетия утратили монолитное единство. Правит всем до сих пор Левиафан, несокрушимый и всесильный как тысячи лет назад, но его подданные начали грызню за ограниченные ресурсы мира.

Ну а третий — убить Левиафана. Согласно первородному обычаю Ириата верховная власть принадлежит сильнейшему в мире существу. Убьешь его — власть твоя.

Признаться честно, четыре тысячи лет назад я не справился. Еле ноги унес. Но и местные понесли такие потери, что выбыли из войны. Теперь этот вариант отпадает сразу же.

А вот какой вариант подходит нам больше — дуэли или войны — да еще со сроком всего в пару земных дней? Это нам и нужно выяснить поскорей.

У профессора Иона вир-Ильмина мы провели еще пару часов. Мы все-таки выбрали участие в войне — и подробно выясняли, как тут все устроено и куда нам податься.

В Ириате и в мое время было все в порядке с транспортной системой — подчиненная умелыми магами водная стихия могла быстро доставить тебя куда угодно. Теперь же вообще весь обитаемый мир соединяли сверхскоростные артерии. При желании можно было попасть на противоположный конец обитаемого мира всего за несколько часов.