Столько тысяч раз я открывал врата для своих армий, или под собственные нужды. К тому же, как и Единство Стихий, Червоточину изобрел я сам, благодаря чему мгновенно выбился в верховные маги Ура. Такие ритуалы запоминаются лучше всего.

Ну а последний — Заполнение Формы. Ритуал, позволяющий… просто заполнить некую пустоту ограниченного размера веществом. Да еще и обращаться к духам Бытия, творящим это дело, можно не чаще, чем раз в тридцать лет.

Дурак плюнет и назовет это ерундой, по некоей нелепой случайности так прочно засевшей в моем мозгу. А умный спросит: что, вот прямо любым веществом заполняет?

А я отвечу — почти. Почти любым…

— … Господин Лихачёв! — заглянул в палатку, где я сидел и глядел на Искру Пустоты, Прохор. Наш водитель уже неплохо обустроился — они с сыновьями даже сколотили себе добротную временную избу. — Задание выполнено! Юная барышня доставлена в целости и сохранности!

Со вчерашнего дня Прохор мотался по моему поручению. Я сразу перевел ему надбавку по этому поводу, и пружинисто встал, выходя из палатки.

— Ого! Не думал увидеть в моей дикой глуши столь очаровательную особу! — отвесил я легкий поклон гостье, выходящей из нашего черного джипа. — Похоже, сегодняшний вечер пройдёт куда лучше, чем ожидалось!

Девушка, одетая в черно-зеленый походный костюм, улыбнулась. Ее щеки чуть заметно заалели.

— И вам доброго вечера, господин Лихачёв! — смахнула непослушную прядь с лица Юлия Горская. Длинные черные волосы, заплетенные в тугую косу почти до пояса, слегка розовели в закатном Солнце.

Это была именно она — наследница разорившегося барона из московской клиники. Еще вчера я позвонил ей, и у нас состоялся весьма продолжительный разговор.

— Безмерно рад, что вы все-таки решили принять моё предложение, Юлия. — произнес я, глядя, как вокруг незнакомки собираются Виктор, Мария и Алиса. — Не обращайте внимания, что теперь вы не в Столице. Здесь, с нами вы сумеете достичь того, чего никогда не достигнете, стирая простыни за пациентами.

— Погодите-ка… — пробормотала подошедшая ближе Каховская. Ее глаза удивленно раскрылись. — Юля⁈

— Алиса! — с сияющей улыбкой обернулась она к нашей телепортерше. — А все-таки не соврал Дима, ты и вправду здесь!

Я усмехнулся.

— Полагаю, присутствие здесь вашей коллеги по несправедливой опале, стало весомым аргументом за приезд?

Юля уверенно закивала, сжимая менее рослую, но более фигуристую Каховскую в объятиях.

— Кто это, командир? — подошел ко мне Виктор, сминая очередную банку газировки. — Какая-то ваша знакомая?

— Мне это тоже весьма интересно, господин барон. — занудно пробурчал Гриша, разбирающий очередную партию покупок. — Почему вы не предупредили меня о прибытии к вам постороннего?

Я снисходительно посмотрел на него. Похоже, несмотря на вснешнюю флегматичность, этот тип чувствует себя очень важной птицей — сын главного безопасника, да еще отправили присматривать за уникальным мной. Только вот нянька мне здесь не нужна. О чем я тут же и сообщил:

— Гриша. Григорий Даниилович. Я не сказал как минимум потому что я не под конвоем. Это раз. Два — потому что это проверенный человек, с которым я познакомился еще до всех этих событий. Ну и, боги мои, не ломай комедию — поверить не могу, что вы не прослушали весь мой вчерашний разговор, и что его полная расшифровка тогда же не легла на стол к твоему отцу.

Мужчина явно смутился. Пробурчав что-то про правила и порядок, он вернулся к разбору ящиков с едой и одеждой. А я развернулся к остальным. Мария смотрела на обнимающихся девушек с подозрением.

— Мир дворян весьма тесен. — ответил я наконец, обращаясь к Виктору. — Мир титулованных дворян еще теснее. Мир титулованных дворян, попавших в опалу к высшей знати, или императорской фамилии, совсем крохотный. А тех, чья опала передается по наследству — и кто при этом не сидит в какой-нибудь тюрьме, или не болтается в петле, — вообще почти нет. Немудрено, что две юных девушки, почти ровесницы, из столь узкого круга, знакомы.

Радость встречи после моих слов слегка поутихла, и Юля обратилась уже ко всем, сделав изящный книксен. В ее облегающем черном костюме с высоким воротом и виднеющихся из-под него колготках это смотрелось весьма соблазнительно.

— Да, простите за мою невежливость, почтенные. Мое имя — Юлия, из баронского рода Горских. Моего отца подставил и ввел в опалу один из Сиятельных Князей. Так что сейчас я — простая медсестра, пусть и в лучшей клинике страны. А точнее, была до вчерашнего дня. Вчера господин Лихачёв, лечившийся недавно в нашей больнице и… отстоявший мою честь и здоровье перед одним человеком, сделал мне предложение о работе. А когда я услышала, что он не постеснялся принять к себе другую жертву старинной несправедливости… Я не смогла отказаться.

Тяжело вздохнув и выдержав короткую паузу, Юля добавила:

— К тому же… все эти недавние события… Услышав, что смогу сражаться, что меня допустят к бою, я не могла отказать. Не могла спокойно смотреть, как к нам в больницу прибывают все новые искалеченные маги…

— А разве можно набирать в отряд тех, кого по закону не допускают в армию? — подал голос Григорий. — Барон, вы это…

— Согласовал. С Лопатиным-старшим я тоже говорил. Всё можно. Наверху сидят не идиоты. Все понимают, что старый мир стоит у пропасти, и не стоит цепляться за былое, или за чью-то там личную честь.

Горская облегченно выдохнула. Из нее словно вынули какой-то металлический штырь, державший ее все это время в напряжении. Ведь я звонил Лопатину уже после нашего разговора — а сообщить девушке об окончательном решении по ее вопросу обязан был только лично.

Но она все равно приехала, несмотря на неопределенность. Теперь вся накопившаяся за день усталость выплеснулась — и Горская обессиленно рухнула в объятия Алисы.

— А как вы вообще познакомились? — обратилась к девушкам Мария. Видимо, услышав про спасенную мной честь девушки, а может про ее затруднительное положение, бывшая графиня заметно смягчилась. — Неужели где-то есть что-то вроде клуба для ссыльных и опальных?

— Конечно! Надо же держать недовольных под колпаком! — важно воскликнул Григорий. Если бы концентрация презрения во взглядах могла убивать, он погиб бы тут же. Все мои соратники облили его этим презрением с ног до плешивой головы.

— Так и есть. — нехотя ответила Алиса, ведя Юлю в палатку. — Никто из «приличного общества» с нами знаться не желает. И уже лет сто, чуть ли не с самой Великой Бойни, есть… скажем так, полуофициальные клубы и салоны, где недовольные жизнью дворяне могут встретиться и посудачить о том, о сем. Детство я провела в Москве, мама очень волновалась, что у меня нет подружек. Ну и свела нас с Юлей еще детьми. А потом родители умерли… И мне пришлось покинуть Столицу. А переписка опальных в сети… не одобряется.

— Во дела! — покачал головой Виктор. — А что, у простолюдинов тоже такие клубы для спуска недовольства есть?

Обращался он, конечно, к Лопатину.

— А зачем? — удивленно спросил тот. — Эти люди так задавлены работой, долгами и кредитами, так ограничены законами, что их недовольство не представляет угрозы. А социалистов мы просто рассаживаем по камерам. Или кончаем их на месте. Обычно они того заслуживают.

Юля чуть заметно закусила губу при этих словах Лопатина-младшего. Это не укрылось от моего внимания, но говорить я ничего не стал. Помню, как Горская рассуждала о простом народе. Не удивлюсь, если и она симпатизирует этим… социалистам, кто бы они ни были.

Политические копошения на дне Империи меня не интересуют. Какой с них толк, когда мир может вот-вот быть разрушен.

— Выспитесь как следует, леди. — негромко сказал я Юлие, когда она без сил рухнула на один из спальников. Работу, для которой я вас в первую очередь и вызвал, проведем уже утром. Время не ждет, и мне потребуются все ваши способности по работе с камнем… и металлом… честно, не уверен, с чем именно. Но точно — все.