Леопарды издали тихое рычание. Они к чему-то готовились, не отрывая настороженных взглядов от рук Ануэн, светящихся ровным золотистым светом.

Ануэн же медленно, почти торжественно, возложила свои золотые ладони на живот Гленис,тело которой ощутимо вздрогнуло от этого прикосновения. Несколько минут ничего не происходило.

Но вот по телу Гленис прокатилась волна. Это непроизвольно сокращались мышцы.

Я осмотрел её ещё раз. Всё было нормально. В сомкнутых челюстях матери была зажата толстенькая палочка из прочной древесины, на случай возникновения судорог.

При изгнании паразита можно ожидать чего угодно. Мерзкая сущность непременно будет сопротивляться, не желая покидать насиженное место.

Я переглянулся с Ланцо. Он кивнул, и, согласно предварительной договорённости, аккуратно сел на бёдра Гленис, что бы лишить подвижности её ноги. Мне же была доверена миссия фиксации её рук.

Вытянув её руки над её головой, мои пальцы плотно обхватили тонкие запястья и прижали их к полу.

Вовремя мы заняли свои места. Волны судорог, сотрясающие тело матери участились и их сила увеличилась. Теперь она дёргалась, выгибалась, тщилась вырваться из наших бережных, но плотных захватов.

Руки Агуэн, тело которой на время стало вместилищем для могучего Эшу Исери напряглись и ещё плотнее прижались к животу Гленис, из горла которой вдруг вырвался тоскливый, нездешний вой, заставившей шерсть на загривках леопардов встать дыбом.

Сквозь золото пальцев мамбо из тела баронессы начала просачиваться чёрно-фиолетовая дымка. Мамбо же с новыми силами вдавливала свои ладони в живот баронессы.

В непрекращающемся рокоте барабанов я различил новый жуткий звук. Это Гленис зубами сминала в мелкую щепу ту самую, зажатую в челюстях деревянную палочку.

Истекающая из тела баронессы дымка собиралась в большой мохнатый комок липкой тьмы, повисший в воздехе непосредственно перед маской, скрывавшей лицо Ануэн.

— Всё, — тягучим гонгом громыхнул у меня в мозгу голос Эшу Опина. Это означало, что паразит покинул тело моей матери.

И дело теперь за малым. Осталось его уничтожить, что бы он не успел найти себе новую жертву.

Золотые руки сорвались с расслабившегося, наконец, тела баронессы и наотмашь хлестнули жуткий сгусток лоснящейся эфирной грязи, отбросив его в сторону.

И тут, совершенно для меня неожиданно, с пола взвились две серые тени, и, размазавшись в полёте, вонзили когти в концентрированную тьму, отброшенную ударом светящихся ладоней мамбо.

Наши леопарды, как оказалось, были способны весьма эффективно уничтожать и такие вот, псевдоживые энергетические образования.

Через две минуты всё было кончено. Мелкие обрывки, которые ещё оставались от изорванного когтями доблестных серых котов паразита бесследно растаяли в воздухе.

И все участники сегодняшнего ритуала, словно очнувшись, начали озираться по сторонам. За исключением баронессы, которая все так же лежала на циновках. Дыхание её было ровным, а лицо спокойным.

И за исключением Ланцо, который пожирал глазами Гленис.

— Нуота, — я посмотрел на юную кухарочку, взгляд которой тоже слегка помутнел, и я даже не мог предположить, что она сейчас видела, — пора нам с тобой обменяться клятвами.

— Я готова, — глухо, но твёрдо, прозвучал её голос.

Еще минут десять мы с ней нараспев читали текст клятвы, свидетелями которой были присутствующие здесь Лоа.

А потом всё кончилось. Мистическая атмосфера потихоньку сошла на нет, и каждый из нас понял, насколько устал и вымотался.

— Как же жрать-то хочется, — вдруг непроизвольно вырвалось у меня.

Ритуал довольно серьёзно вымотал всех. Даже котики, вернувшись в апартаменты, просто, без обычных для них шалостей, забрались на нашу кровать, и, угнездившись поверх подушек, тихо заснули.

Мы решили их пока не гонять, хоть на подушках им совсем не место. Но они знатно потрудились во время ритуала, паразита уничтожили. Так что пусть отдохнут. Заслужили.

Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась мордашка Нуоты, в глазах которой читался вопрос, а нельзя ли зайти…

Я лениво кивнул, Нуота проскользнула в комнату, а за ней несмело последовали обе горничных, ассистировавших у нас в качестве музыкантов-барабанщиков.

Они, несмело приблизились к нам с Ануэн, выталкивая друг друга вперед и смущенно улыбаясь.

Я сидел в кресле, а подруга лениво перекладывала рассыпанные по кровати артефакты.

Наконец, самая смелая из них, то есть Нуота, перешла к сути визита:

— Господин Эйнион, девчонкам, — она обернулась на своих спутниц, — очень хотелось бы пройти посвящение и присоединиться к нашей общине говорящих с духами, — она сложила ручки на животике и обратила на меня застенчивый, и в то же время, умильно-просительный взгляд.

— А девчонков-то как звать? — и я с прищуром посмотрел на горничных. Сначала на одну, дождался, пока щёки её покроются ярким румянцем и, после этого, перевёл глаза на вторую, так же заставив её покраснеть.

Первой справилась со своей стеснительностью горничная, приставленная к Ануэн. Ростом она лишь чуть-чуть превосходила миниатюрную Нуоту, но глазёнки её сверкали озорными огоньками, да и сложена она была весьма неплохо. Судя по всему, активная такая девушка, да.

— Моё имя Сигини, — и, шаловливо заглянув мне в глаза, присела в глубоком книксене.

— А меня зовут Одальни, — наконец представилась та, что была повыше их всех, покрупнее и пофигуристее. Глаза она так и не отважилась на меня поднять и ещё больше покраснела, вызвав у меня непроизвольную улыбку. Но книксен всё же исполнила. Какая застенчивая, однако.

— Ануэн, — подруга отвлеклась от своих волшебных безделушек и подняла на меня усталые глаза, — ты можешь что-либо сказать о кандидатурах Одальни и Сигини?

— Я не возражаю, — Ануэн выглядела вялой и обессиленной. Но, надеюсь, что ужин всё-таки немного поправит её самочувствие.

— Я тоже не возражаю, — и, глянув по очереди в счастливые глаза девушек продолжил, — Нуота уже принесла клятву верности роду Киу. И для вас это будет обязательным условием для допуска к посвящению.

Девчонки понимающе кивнули, продолжая поедать меня глазами.

— Так что, если это вас не смущает, то при проведении следующего ритуала мы вас инициируем, как адептов нашего родового культа, — приведя мысли в порядок, я обратился к Нуоте с вопросом, — Нуота, тебе-то комнату на этом этаже уже определили?

— Да господин, — ответила она и опять залилась румянцем. У неё, похоже, мой вопрос вызвал какие-то игривые мысли. При наличии богатого воображения её поведение можно расценить, как приглашение в гости. Со всеми, так сказать, вытекающими. Но! Я буду непокобелим! По крайней мере, некоторое, хе-хе, время.

— Хорошо, — я взглянул на розовеющие щёчки юной прелестницы, и подумал, что нелегко быть бароном. Всюду соблазны. Надо постоянно следить за собой, — сегодня, Нуота, отдыхай, а вот завтра с утра будем решать с твоим обучением. Но это завтра. А сейчас, иди…

— Сигини и Нуота, прежде чем покинуть комнату, ещё раз одарили меня жаркими взглядами, и лишь стеснительная Одальни продолжала прятать глаза.

Но, пришло время ужина, и мы с Ануэн, чинно взявшись за руки, проследовали в столовую.

После ужина, мы с подругой, спихнув возмущённых таким беспардонным обращением, котиков с наших подушек, завалились спать, завершив, наконец этот суетный день.

Утром мы с Ануэн проснулись немного раньше, так как раньше легли. Но подниматься мы отнюдь не спешили.

Лениво и обстоятельно насладившись друг другом мы, наконец, нашли в себе силы подняться и броситься в объятия нового дня, который обещал быть таким же беспокойным, как и предыдущий.

После завтрака мы с подругой обсудили ближайшие планы. Суть в том, что у нас появилась Нуота, которую уже надо было начинать обучать.