«Пусть скорбь и боль руководит мной. Пусть я стану их служителем, самым преданным и фанатичным. Я не пожалею о своем выборе, сегодня я возложу на жертвенный алтарь другую падшую душу, не свою. Каспар ответит за все!»

И вдруг снова наступила тишина. Я даже опешила, столько неожиданным потоком она обрушилась на меня, тотчас наступила секундная слабость, и мне пришлось выставить ногу, опираясь, чтобы устоять. Пламя все еще стелилось по полу, окружая плотным кольцом, повторяло мои действия, перемещалось со мной. Стоило мне услышать неторопливый уверенный шаг, как оно вспыхнуло с новой силой, вторя моей тревоге. Огонь знал то же, что и я, оно узнавало эту поступь.

Дверь распахнулась одним мгновением, и человек, облаченный в металл, вошел внутрь. Я замерла, исподлобья наблюдая за ним. Каспар, а я ведь была совершенно уверенна, что это он, потянулся к шлему, что было похоже на ведро. Стянув, бросил его на пол и, прежде, чем посмотреть на меня, поправил светлые волосы, заметно отросшие с нашей последней встречи. Самодовольная, вызывающая нестерпимое отвращение, улыбка мгновенно вывела меня из себя с той секунды, как заиграла на некогда родном лице. Он красовался. Упивался своим превосходством надо мной. Так он, по крайней мере, думал. К тому же, он не был впечатлен моими новыми способностями, казалось, и вовсе их не заметил, двинувшись вперед. Я же делала шаг назад на каждый его в мою сторону.

— Леди Вероника! Какая встреча! Я с ног сбился, разыскиваю дорогую невесту, — Каспар скривил губы, опуская уголки вниз и нарочито демонстрируя несуществующую печаль.

— Обращайся ко мне не иначе как «госпожа», — огрызнулась в ответ. Разумеется, он не считал необходимым выказывать уважение к моему переменившемуся статусу, ведь ко мне у него не оставалось никакой симпатии. Но я его заставлю. Пусть упьется своей гордостью сейчас! Это всего лишь последняя трапеза для его самолюбия.

— Ах! Так вот оно что! Драконова подстилка… — он продолжал корчить лицо, изображая то одну эмоцию, то другую, — И как оно? Он брал вас в своем истинном обличии, «госпожа», — обращение было выделено по слогам и сопровождалось едкой ухмылкой, от которой мне в пору было растаять, как от кислоты, — Понравилось? — тряхнув светлыми прядями у лица, Каспар расхохотался, подбираясь все ближе. Однако и я не позволяла расстоянию между нами сильно сократиться.

— А ты? — он моргнул глазами, — Ты не боишься оставлять свою возлюбленную? Все-таки она в положении. Всякое может случиться.

Я видела, как он напрягся, меняясь в лице. Мелкая извилистая венка выступила под кожей на виске. Он сжал кулаки, но снова улыбнулся, словно бы через силу:

— Ты ничего ей не сделаешь. Она ведь твоя славная сестренка, добрая-добрая Ники.

— Не смей! — выставив руку вперед, я выпрямилась во весь рост, — Не смей заявляться в мой дом и вести себя здесь, как хозяин!

— Хм! — он лишь фыркнул, — Кстати об этом. Где, говоришь, твой ящер? — Каспар скрестил руки на груди, тут же вскинув одну из своих бровей. Ответ ему был, конечно же, известен, но, похоже, наблюдать за моими мучениями для него стало особенным удовольствием, — Быть может, когда ты умрешь, сестричка унаследует твой новый чудесный домик? О, нет! — его лицо озарилось какой-то гадкой идеей, — Я знаю! Я стану зваться охотником на драконов, ведь мой дебют увенчался полнейшим успехом. Как думаешь? Я давно считаю, что они должны исчезнуть. А то сидят на самых тепленьких местах.

Мне становилось все более очевидным факт, что Каспара одолевало безумие. Выражение лица его было совсем не таким, как раньше. Глаза не задерживались ни на чем, бегая из стороны в сторону, улыбка и вовсе не всегда вязалась со словами, будто он это совершенно не контролировал. И эти речи…

— Идешь против миропорядка, в котором ты сам лишь вошь? Откуда в тебе такая ненависть?

Неожиданно он отвернулся, уставившись в темный угол. Я проследила за его взглядом, позволив себе отпустить наблюдение лишь на мгновение, но, ничего не обнаружив, сосредоточилась на его профиле. Профиле, который я могла наблюдать тысячи раз, но теперь я едва могла его узнать. На щеке, у самого уха, красовался свежий след от укуса. Я хмыкнула, мысленно посылая самые отборные проклятия по душу Сталвана.

— Забавно, что ты спрашиваешь об этом. Именно ты… — Каспар задумчиво погладил подбородок, — Твой отец, — я замерла, сосредотачиваясь на его словах, — Он ведь тоже против. Ты не знала? Он и мои родители так бережно взращивали во мне семена этой ненависти. Я думал, ты тоже так считала.

— Что за бред?! — ослепленная охватившей меня яростью, я сама шагнула в его сторону, — Этого не может быть!

Прежде, чем я поняла, что совершаю ошибку, мой бывший жених схватил меня за шею. Мне так хотелось вывести его из себя, что я сама не заметила, как поддаюсь на такие же провокации. Он уверенно теснил меня к стене, сдавливая то сильнее, то ослабляя хватку. Перчатка с металлическими пластинами неприятно холодила кожу, и я старалась сосредоточиться на этом ощущении, чтобы успокоить пылающие мысли.

— За день до своей пропажи ты предлагала мне себя, помнишь? — он заговорил лишь тогда, когда мои лопатки уперлись в твердую стену. Его губы приблизились к моему уху. Жест, что раньше вызывал трепет, теперь заставлял ощущать тошноту, — Я отказал вовсе не потому, что не хотел. Тогда еще я думал, что смогу уладить все мирно, — Каспар отпустил шею, смещая хватку на запястья, поднятые над моей головой. Зубами он вцепился в ремешок, на своей перчатке, тряхнув рукой, смог скинуть ее, и липкая ладонь скользнула по шее, смещаясь к груди. Я дернулась, пытаясь угодить ему хоть куда-нибудь, лишь бы побольнее. В миг рассвирепев, Каспар, просунув свое колено между моих ног, лишил меня всяческой опоры, я едва не повисла на собственных руках.

«Боже… Я ведь просто женщина в мире мужчин,»- подумала я тогда, холодея от бессилия. Я сжалась перед страхом, что сулила мне близость этого мужчины, но на задворках сознания все еще пылал огонь.

— Ты ведь должна была стать брошенкой. Было бы нехорошо, если бы обнаружилось, что товар порченный, — его рука скользнула по моему бедру, утопая в ворохе юбок. Попытался задрать платье, — А теперь мне опасаться нечего. Гадкий дракон силой отобрал девичество у бедной баронессы, это так грустно, — горячий язык скользнул по щеке, меня едва не вывернуло от отвращения. Я снова задергалась. Сильно, неистово, будто до того я копила силы, а теперь расходовала весь запас, сопровождая попытки яростным рыком.

Злоба клокотала с такой силой, что это было даже больно, до слез в глазах, которые страшно было даже распахнуть. Как же я могла до такого докатиться? Слова доброй Адмы вспомнились так неожиданной и неуместно: «Ничья, а, значит, общая». От натуги я громко взвыла, пыталась освободить хотя бы руки.

Каспар вскрикнул, и я тут же ощутила облегчение. Распахнув глаза, увидела, что он, согнувшись, закрывает лицо.

— Что ты сделала? Ведьма! — сквозь ладони его голос звучал даже как-то подозрительно глухо. Но я не смогла сдержать самодовольной, но облегченной улыбки, когда уловила в нем визгливые нотки страха.

— Ослепленный своей ненавистью и гордыней, ты даже не заметил во мне перемен? — цокнула языком и резко одернула замявшуюся юбку, — А ведь ты знаешь меня с детства, Каспар, — усилием воли я полоснула огненным хлыстом по его откляченной заднице, — Каспар, что с тобой? Уже не слишком веришь в успех своего крестового похода? — снова удар, от которого он свалился на коленки, тут же пытаясь отползти на четвереньках подальше. Я издевалась, делала больно, но недостаточно, чтобы он действительно страдал. Мое уязвленное женское достоинство требовало немедленной расплаты за то, что он пытался сделать со мной еще пару минут назад. Но жажда настоящей мести, а не мелкой и малодушной, захватывала все мои мысли. Горящими глазами я преследовала каждый его жест, слухом улавливала каждый стон и удивленный вскрик, — Ты мнишь себя великим очистителем, да? Выбираешь лучшее, что пойдет с тобой в новый мир, — горько усмехнулась, позволяя себе рассмеяться, наблюдая за его жалкими попытками избежать расплаты.