Сталван заглядывал пару раз, когда я уже ложилась спать. Ничего интересного я ему не сообщала, а он становился все злее, грозя в последний раз, что его терпение на исходе.
Я была в тупике, и меня это страшно угнетало. Я физически ощущала тяжесть от взваленной на меня ответственности.
Сегодня я снова воспользовалась проходом и, не беспокоя хозяина, сразу же скользнула в кабинет. Мне хотелось закончить побыстрее, чтобы я могла выудить время на тренировку, и которой меня просила моя вторая сущность. Это было так странно, но с каждым днем мне верилось все больше, что это правда.
И вот, передо мной все те же коробки. Письма, какие-то списки, приглашения, листы из счетных книг. Очень много записок по финансам. Это были самые скучные документы. Однако мне доставляло особенное удовольствие читать письма Лавинеи Эберхард своему мужу. Такие чувственные, наполненные неподдельной нежностью, от них веяло любовью. Рикард, отец Александра, почти никогда не отвечал, или же очень коротко и сухо, но в ответных посланиях я улавливала, на сколько сильной была их связь. У меня не было ни единого сомнения, что Александр — дитя истинной любви. А как же они ждали появления второго ребенка… Как же она боялась, что потеряет его. А он думал лишь о том, как помочь ей пережить эти роды.
Мое внимание привлекли несколько смятых листков, скрепленных ржавой скобой. Быстро пробежалась глазами. Даже сходу не поняла, что написано, узкие буквы сливались в одинаковые строчки, будто кто-то просто выводил одинаковые каракули. Лишь в некоторых местах у автора нервно дрожала рука, из-за чего длинные палочки букв уезжали на другие строки, едва не перечеркивая написанное. Казалось, это инструкция. Я вчиталась внимательнее, все еще не понимая, о чем идет речь, пока не наткнулась на слово, что заставило меня в страхе сжать края страниц.
Очевидно, речь шла о камне, который был так необходим Сталвану. Как же я не хотела в этом участвовать, не хотела знать, чтобы не приходилось докладывать ему, чтобы не плести интриг за спиной того, в обществе которого мне становилось по-настоящему спокойно. Но проклятые страницы так и манили снова в них заглянуть, любопытство играло со мной злую шутку. Это были записи Рикарда…
Речь шла о том, что он понимал, что Лавинея угасает, что она не выживет. Он писал о том, что доктора денно и нощно следили за ее состоянием, докладывали ему, но разводили руками, готовя к самому худшему исходу. Дальше он записал слова Сталвана о свойствах этого артефакта, что он смог бы вернуть к жизни госпожу, если случится несчастье, но без помощи саарида он бы не смог стать достаточно спокойным для этого. Рикард должен был принять его яд и внушение, чтобы получилось. Но в последний момент он отказался. Испугался, что тот не поможет, а лишь использует его семью в своих целях. Он говорил, что перестал ему доверять из-за излишней настойчивости.
Дальше описывалась подробная инструкция о том, как камень надлежало использовать.
«Я понимаю и принимаю последствия своего выбора. Я уйду за своей госпожой, если на то будет воля судьбы. Заклинаю, пусть мой сын окажется достаточно умен, чтобы избавиться от него. Ведь я… Не могу. Яд слишком силен.»
Мои глаза округлились, листы упали обратно в коробку. Теперь картина становилась все более полной. Рикард был под действием яда Сталвана, когда тот понял, что все идет не так, как он задумал. Когда он понял, что тот все равно погибнет вслед за женой, он стал готовить себе плацдарм на будущее, очевидно, потому, что не смог забрать свой проклятый камень обратно.
— Нашла что-то интересное?
Я вздрогнула, надеясь, что это останется незамеченным. Спешно открыла одну из папок, запихивая записи куда-то в середину:
— Счета, счета. Ничего нового.
Александр сопровождал каждое мое действие пристальным взглядом, затем протянул мне свою распростертую ладонь. Когда я вложила в нее свою руку, он с явным облегчением улыбнулся:
— Пожалуйста, Вера, позавтракай со мной. Слуги снова все перепутали, и… — он как-то неловко замялся, от чего я мгновенно растаяла от умиления.
Мы покинули кабинет, не расцепляя рук. Я окинула цепким взглядом небольшой стол у окна, что уже был накрыт, и тут же поняла, от чего он испытал такое негодование.
— Я сейчас, — нехотя разрывая наш контакт, принялась переставлять приборы.
— Наверное, тебе кажется странным, что я так придирчив. Однако мы любим порядок, во всем.
— Мы? — переспросила я, не оборачиваясь. Почему-то подумала, что речь идет о нем и Элизе, хотя, я уверена, она не бывала здесь с тех пор, как я поселилась рядом.
— Да, это было неуместно, — мужчина низко рассмеялся, — Мы, это я и мой дракон.
— Дракон?! — я звякнула вилкой и обернулась к Александру. С ходу даже не могла вспомнить, слышала ли эту информацию, знала ли, но от него я совершенно точно ничего подобного не помнила, — Так вы — дракон? — я все еще копалась в памяти, пытаясь вспомнить. Я погрязла во лжи и мне никак нельзя было себя выдать. Иначе… Мне конец.
— Да, в моем роду все такие. Смотри, — он кивнул в сторону камина. Над ним на стене висел щит, украшенный гербом, — Дракон. Видишь?
— И звезда! Как красиво! — я неподдельно восхитилась. Казалось, рисунок сейчас оживет, и дракон наконец схватит и обнимет эту золотую искру, к которой он так стремился.
— Красиво, — я перевела взгляд на него, но Александр смотрел на не герб, а прямо на меня. Клянусь, я готова была поверить, что он говорил обо мне. Обо мне!
Его тонкие холодные пальцы коснулись моей щеки:
— Ты замерзла? Кажется, ты дрожишь.
— Н-нет, господин.
Александр тут же смутился от моего отстраненного обращения. Возможно, он подумал, что я испугалась. И в тот же миг, как он отвел руку в сторону, я смело шагнула к нему, оказываясь совсем близко.
— Александр, — проговорила шепотом, вкладывая все свои чувства, что вспыхнули в моей душе с новой силой.
За окном громыхнуло, но я слышала лишь свое и его дыхание. Эта пауза была нам так необходима. Сейчас кто-то из нас должен сделать шаг, мы оба понимали это, но вопрос был лишь в том, будет ли он навстречу или же оттолкнет нас друг от друга навсегда.
Мне невыносимо было видеть, как он терзается муками выбора, драконица бушевала внутри, ревела, словно хотела занять мое место и поступить так, как бы хотелось нам обоим. Я знала, его мучает такая же жажда. Повинуясь этому порыву, я коснулась пальцами его груди, там, где с силой билось сердце. Сердце, которое должно было стать моим, вопреки всем проклятым испытаниям. Я смотрела только в его глаза и даже не заметила, пока не почувствовала, как он положил тяжелые руки на мою талию. В тот же миг его зрачки изменились, вытянулись, а ноздри затрепетали, будто он впадал в ярость или…
Мое секундное замешательство было прервано его настойчивой хваткой. Александр притянул меня ближе, прижимая к своему телу, но он все еще давал мне право решить. Я знаю, что могла бы уйти.
Нет, я все же лгунья — я не смогла, не хотела, и потому это было невозможно! Тонула в глубине его голубых глаз, которые, казалось, светились, озаряя мою жизнь этим ласковым холодным огнем.
— Вера, ты…
Я ощутила, как он выдохнул, касаясь тонкой кожи на шее. Так горячо, преисполняясь желанием. Подалась вперед, лишь пара сантиметров разделяли нас друг от друга. Мы оба стремились к этому. Так откуда эти сомнения?
Откуда-то взялся страх, что сейчас он выпустит меня из уютного кольца своих рук, оставит меня навсегда. Потерянную, разбитую… И он, столь уверенный в себе, теперь тоже оказался на грани, не зная, как лучше для нас обоих, ведь пути назад уже никогда не случится, если мы позволим своей истинной связи соединить нас.
Он был не в силах отпустить меня. Я потянулась руками к его шее, запустила пальцы в волосы, от чего он вздохнул, выражая удовольствие. Так мы, сплетенные объятьями, не могли насмотреться друг на друга, прижимаясь друг к другу еще сильнее, еще ближе.
Что-то в нем переменилось, лишь на мгновение мне показалось, что он передумает. Короткая печальная улыбка, словно он прощался со своей размеренной тоскливой жизнью, и он приник к моим жаждущим губам, окатывая меня настоящим драконьим пламенем. Его влажные губы грубо сминали мои, даря сладостное удовольствие. А я будто бы чувствовала себя сильнее, цельнее. Словно бы обрела только что главный смысл своего существования, исполнила предназначение, и отдавалась этой ласке без остатка.
