Он любые мои вопросы так подхватывал, не пытался ничего навязать, но каждый раз так внимательно слушал, что… Не оставалось сомнений, что меня на каждом этапе внимательно изучают.

— Когда под боком есть проклятый бог. Удобно на него всё свалить. Вот смотри, — начал я загибать пальцы, — годами никто не замечал, что у вас в городе сирот регулярно демонам в жертву приносят — это primo. Центуриона, народную любимицу, похитили среди белого дня, потому что вы проморгали покушение и его подготовку — это secundo. Сами вы её найти не смогли, и с вами на связь выходит, о, кто бы мог подумать, конечно же, главный подозреваемый! Сам центуриона похитил, сам освободил, сам позвонил, злодей эдакий. Это уже tertium, то есть в-третьих! Ещё этот злодей настолько злодей, что завалил аватар архидемона и был оставлен валяться раненым возле его тела. Никто даже не удосужился ему первую помощь оказать. — Я пощёлкал пальцами, вспоминая, как там!в-четвертых! на латыни будет, но голова после всего работала плохо, и вспомнить не удалось, поэтому я продолжил как ни в чём не бывало: — Знаешь, что объединяет все эти пункты? Чей-то непрофессионализм, в котором так удобно обвинить беззащитного паренька.

— Тебя сложно назвать беззащитным, — ответил он холодно.

Я заметил, что мои слова его задели, но насколько сильно — по этой унылой роже не понять.

— Рекомендую об этом помнить, когда появляется желание обвинить меня в чём-то, — ответил я раздражённо. — А то в следующий раз я могу и в стороне остаться. Будете сами с Асмодеем и ему подобными разбираться.

— То есть следующий раз всё же планируется?

— С вашей неспособностью выловить заранее всех неудачников, которые продались демонам? Я удивлён, как этот город ещё стоит. С такими-то профессионалами своего дела. И вообще. Где моя награда? Если ты не в курсе, то прозвище Асмодея, одно из многих, Сокрушитель Городов. За спасение города мне полагается минимум звание почётного гражданина.

— Ты знаешь имя демона, — проговорил мужчина медленно. — Вы знакомы?

— Смертный, — я подался вперёд. — Не забывай, с кем говоришь, и трижды думай, какие вопросы задавать. Я ведь могу и ответить.

— На этот вопрос хотелось бы знать ответ, — упрямо ответил он.

— Пока вы тут, смертные, почитаете и молитесь богам, они сидят у себя на Олимпе и ведут такой образ жизни, что тебе и не снилось. Знаком ли я с Асмодеем? Конечно. Как и с некоторыми другими архидемонами, которые часто заглядывают в обитель богов. Да что там знаком. Я и пил с ними, слушал, как они с другими богами затевают очередную войну и делают ставки, кто победит: их армия вторжения или какая-нибудь армия защитников, наивных дурачков, думающих, что боги заботятся о них. В этом мире есть храмы богинь, которые с радостью отдавались архидемонам, и если ты подумаешь, что в этом есть что-то особенное, то сильно ошибёшься, потому что событие заурядное и обыденное.

— Звучит бредово, но если это так… — облизнул он губы, — то понятно, почему атланты воевали с богами.

— Поздравляю. Ты стал еретиком. Может быть, ещё хочешь что-то спросить? — спросил я, искушая.

— На сегодня хватит, — поднялся он и, не прощаясь, ушёл.

А я ведь предупреждал. Почему люди никогда не слушают?

Меня охраняли. Или, правильно сказать, караулили?

Больница точно была не из простых. Чего только стоило укреплённое стекло на окнах. Выглядело оно как обычное, но я разные варианты прикидывал, поэтому подошёл, прощупал. Навык «чувствительности» позволяет изучать любой материал. Да и людей тоже.

Фетисова может думать что угодно, но за ручку я держал её не просто так. Её пальцы, мозоли, всё это рассказало мне историю, которую я потом продолжил в мече. Сам не знал, что так умею. Интересно, сколько во мне ещё неизвестных талантов спрятано?

Моих вещей в палате не оказалось. Даже одежды. Мобильный ещё у культистов сломался. Или как их правильно называть? Демонологи, сектанты… А, ладно. Ерунда. Чувствовал я себя сносно, в палате одному лежать быстро надоело, и я вышел в коридор. Попытался. Стоило показаться, как охранник встал со стула и преградил мне путь.

— Господин Эварницкий, вам лучше оставаться в палете.

— А то что? — спросил я, придерживая капельницу.

— А то мне придётся вас вернуть в палату.

— Так попробуй, — расплылся я в улыбке. — Дёрнись в мою сторону, и я буду расценивать это как нападение на аристократа.

— У меня приказ, — глянул он угрюмо.

— А у меня дурной характер и ещё более дурное настроение. Впрочем, если так хочешь, можешь ходить за мной хвостиком. Убегать я не собираюсь. Только прогуляться по коридору и размять ноги.

Охранник недовольно засопел, но не рискнул меня остановить.

Он здесь не один был, кстати. На этаже так-то подозрительная тишина стояла. Коридор не особо длинный, на несколько палат. Возле моей стоял один крепыш. Возле палаты с другой стороны коридора — два крепыша. И либо там особо ценный пленник, либо… Кто у нас ещё пострадал в бою? Правильно, госпожа Фетисова.

Это мы сейчас и проверим.

Её охрана преградила мне путь.

— С дороги, — задействовал я Голос.

Раздражение после общения с Занудой ещё гуляло внутри меня, поэтому силу я применил не задумываясь.

Мужчина напрягся, его напарник выхватил пистолет. Я глянул на него с интересом.

— Надеюсь, у тебя там артефактные патроны, потому что обычной пулей меня не остановишь.

После открытия седьмой звезды качество доспеха тоже выросло.

— На колени! — рявкнул он. — Руки за голову!

— Я сказал, свалите с моего пути, — задействовал я божественный язык.

На этот раз подействовало куда лучше. Оба охранника ушли в сторону.

— То-то же.

В своих догадках я оказался прав. В той палате находилась Фетисова.

— Давид? — нахмурилась она при виде меня.

— Твоя охрана — полная дерьмо. Хуже только оцепление, которое вы выставляете.

— Как ты прошёл?

— Кто бы меня остановил.

— Ой, дурак… — покачала она головой.

Встав, в пижаме, она прошла мимо меня, выглянула наружу, оценила обстановку, выслушала объяснение от своих людей, успокоила их и вернулась.

— Это переходит все границы, — процедила она недовольно.

— Да-а? — протянул я. — А я хотел тебя выкрасть и всё же отвести на море. Говорят, морской воздух полезен для здоровья.

— Заманчиво, но я откажусь. Сейчас не самая лучшая обстановка для твоих выходок. Лучше бы ты спокойно сидел в палате.

— Я уже от вашего зануды выслушал обвинения, какой я плохой.

— Он не мог тебя обвинить ни в чём, только допросить.

— Его вопросы с этим прекрасно справились. Вы там присмотрите за ним. А то я ему немного картину мира поломал.

— Если с ним что-то случится… — обеспокоенно сказала Элина. — Давид, ты понимаешь, что ходишь по краю?

— По краю ходят всякие герои. Я же хожу за краем. Я там живу, можно сказать. И хватит мне угрожать.

— Ты не в духе? — пригляделась она ко мне.

— Смотрю на тебя, и моё настроение стремительно улучшается, — усмехнулся я. — Теперь у меня новая сексуальная фантазия. Оказывается, госпоже центуриону идёт не только черно-золотой мундир, но и домашняя пижама.

— Хам, — фыркнула она.

— Раз хам, то позволь подоставать тебя ещё немного. Скажи, Элина… Что это было? — спросил я проникновенно.

— Ты про что? — спросила она с подозрением.

— Я про то, как ты, не проверив комнату, где тебя ждало твоё же оружие, бросилась на демона, чтобы… — сморщился я. — Уж прости, геройствовать! Что за позор, госпожа центурион⁈

— А то, что я спасла наши жизни, тебя не волнует⁈ — ощерилась она.

— Очень волнует. Только я не помню этого момента. Помню, как ты на цепях висела и не могла выбраться. Помню, как меня зачем-то упрашивала погеройствовать, вместо того чтобы спокойно дождаться, когда стражи корпуса прибегут на демонический прорыв. Помню, как Асмодей тебя пинал. Помню, как тащил тебя, когда твой отец прибыл и весь такой жуть какой пафосный выдал: «Папа здесь». Я понимаю, что геройство головного мозга у тебя в крови, но блин! Хотя бы проверить ближайшие комнаты и вооружиться чем-то получше цепи, сделанной на коленке, ты могла!