Будь я правильным героем, обязательно бы победил. Могучей силой, тайными знаниями или хитростью. Героем я не был. Дикарь из отсталого мира, с плохим образованием, чьё преимущество заключалось в знании божественного языка и взрослом сознании. Когда столкнулся с лучшими, быстро понял, насколько сильно отстаю от них. Как бы так объяснить… Это как сравнить детские рисунки четырёхлетки с работой выпуска художественного лицея. Если вы родитель четырёхлетки, его кривое изображение домика вызовет у вас умиление. Но четырёхлетка не знает, что такое объем, перспектива и светотень. У него не поставлена рука. Не наработан вкус. Он не тренировал мастерство последние десять лет под присмотром лучших учителей.

Я был таким четырёхлеткой. На магической ковке нам дали кусок ржавого железа и задание сделать из него розу. Вы видели розу из металла, которая выглядит живее, чем настоящий цветок? Созданную из ржавого куска, который стал блестеть лучше, чем хрусталь? Я видел. Тогда я занял седьмое место. По той причине, что пятнадцатилетних гениев собралось всего шесть, остальные были такие же посредственности, как и я.

Как-то так учебный год и прошёл. Со своими взлётами и падениями. Хотел бы я сказать, что это всё меня мотивировало, но нет. Мне захотелось напиться. Сдержался, конечно. Похандрил и дальше продолжил навёрстывать.

Несмотря на то что во втором полугодии я не занял ни одного первого места среди артефакторов, учебный год прошёл не так уж и плохо. Узнал я реально много всего. Но главное даже не в этом.

Неприятности закончились под Новый год, а потом наступило затишье. Я поначалу переживал, думал, где подвох, но потом нашёл объяснение. Мой изначальный план строился на гипотезе, что проклятиям противостоит масштаб личности. Что понятие обширное, много что в себя включающее. В том числе известность и репутацию.

Я поучаствовал в боях и прославился, пусть и в узком кругу. На минуточку, пятнадцатилетний шкет без оружия, с одним щитом, вынес целую толпу, перед этим свалив одарённую гориллу. Потом этот шкет пару месяцев отбивался от желающих поквитаться. До сих пор удивляюсь, как хорошо разлетаются слухи, но парни в клубе узнали даже то, что меня подстрелили. Попутно я участвовал в соревнованиях и смог подняться в рейтинге. Со следующего года начну выступать в бронзовой лиге, что в римской дисциплине считалось стартом для новичков, которые что-то из себя представляют. Также я заработал репутацию талантливого, с особенностями, будущего артефактора. Молодого и плохо обученного, но перспективного.

Сами по себе эти достижения звучат смешно и проклятья бы побороть не смогли. Но мне было пятнадцать лет. Они не действовали в полную силу, и этого хватило, чтобы второе полугодие и все лето я провёл спокойно. Денег по-прежнему не хватало, но и пожить без постоянных неприятностей было по-человечески приятно. Всегда бы так.

В шестнадцать лет я ощутил, что сила проклятий снова возросла. Родился я в начале лета и на тот момент находился в квартале мастеров. Где меня многие знали, я там стал в некотором роде своим, поэтому, подозреваю, ничего такого не случилось. Если не считать того, что вернулись мелкие неприятности, но их вполне можно было игнорировать. Тем более заняться мне было чем.

В первый же день летней практики Дорохов сообщил, над чем я буду работать.

— Ты знаешь, что такое кадмий?

— Какой из? Если вы про магический красный, то общие свойства помню.

— Про него, — поощрительно кивнул Михаил Сергеевич. — Металл с хорошей поглотимостью, а также высоким адаптационным окном. Подойдёт тебе для работы.

— В этот раз с ним работать буду? — озадачился я.

Урундур на фоне красного кадмия — детский лепет. Было чему удивиться.

— В том числе. Хочу привлечь тебя к проекту. Будешь работать над всем циклом. Не только ты, разумеется. У нас большой заказ от государства, для пожарных бригад. Ты же сначала обучишься делать огнехват и, если потянешь, будешь работать самостоятельно и попробуешь повысить его эффективность. Минус огнехватов в том, что они выдерживают ограниченное число поглощений огня, и, если повысить эффективность, это спасёт многие жизни. Он относительно дорог, применяют его только в особенных случаях, когда нужно кого-то вытащить в условиях сильного огня.

— А мне хватит знаний? — прикинул я, как может работать этот «огнехват», про который я раньше не слышал.

— Конечно нет, — удивился вопросу Дорохов. — Придётся немного поучиться.

— Учёба — это хорошо. Но погодите. Уроки экономической целесообразности оставили во мне неизгладимый след, и я невольно задаюсь вопросом, а будет ли кто-то улучшать отлаженную схему на ровном месте?

— Зришь в корень. В контракте прописано, что за повышенное качество идёт дополнительная оплата. С которой ты получишь процент, — нехотя добавил он.

— Какой?

— Десять процентов. С бонуса, а не от всей суммы.

— Это сколько в рублях?

— Ты сначала выдай результат лучше, чем наше качество.

— И всё же, — настоял я.

— За прибавку в двадцать процентов твоя доля с одного изделия — где-то пять тысяч рублей.

— Негусто.

— Это больше нуля, — поджал губы Дорохов.

— Справедливо. Когда приступаем?

— Прямо сейчас и начнём. Схему сначала сам попробуй набросать, а потом я тебе покажу наш вариант. Вдруг предложишь что-то оригинальное?

Этот подход меня подбешивал. Логика понятна, как и все выгоды, в том числе для меня, но иногда это утомляло. Особенно тем, что я ещё ни разу не смог разработать схему лучше, чем это делали полноценные бюро, где работали профессионалы своего дела.

Будучи рассказчиком своей истории, воспользуюсь правом сделать паузу и описать Михаила Сергеевича, чтобы был понятен весь скрытый сарказм фразы «придётся поучиться».

Сам он вовсе не боец. Мужчина неопределённого возраста, за сорок. Мягкий такой. Не жилистый и не толстый, просто мягкий. Не было его тело закалено многочисленными тренировками. С другими детьми он обращался мастерски, был бесконечно терпелив и добр к ним. Хороший во многих смыслах человек. Эдакий домашний мужичок с наметившейся лысиной. Чего от него не ждёшь, так это издевательств, тем более тонких. Тем не менее это он любил и иногда практиковал.

В тот же день он мне выдал доступ к литературе. Никакой электронки на своём ноутбуке или телефоне. Мне запрещалось копировать материалы. Изучать — строго в библиотеке. Девятнадцать новых книг уровня первых курсов институтской программы. Казалось бы, что такого, но каждая на латыни. Официальный язык одарённых. Все серьёзные трактаты писались на нём. Сейчас можно найти что-то новенькое и на русском, но это не серьёзная литература, а популярная. Которая тоже бывает полезной, но совсем не тот уровень.

Так вот. Девятнадцать книг. На латыни. Которую я знаю неплохо, но подстава скрывается в другом — в терминологии. Попробуйте так с ходу разобраться, что означает инверсированная стихиальная синергетичность второго порядка, и поймёте, какие муки я испытывал, сидя со словарём над учебниками, выписывая в блокнот все непонятные моменты, чтобы потом обсудить с Дороховым, который в квартале находился далеко не всегда. Если бы я никуда не спешил, то ещё ладно. Но чем быстрее разберусь, тем быстрее начну делать артефакты, тем больше их сделаю, тем приятнее зарплата в конце сезона.

Уложился я в две недели. Теория совмещалась с практикой, меня прогнали через все этапы, а дальше позволили самому поработать. Михаил Сергеевич сказал, что сначала я делаю десять артефактов по общей схеме, а потом уже занимаюсь оптимизацией.

Должен сказать, что, взявшись за дело, испытал мало с чем сравнимую радость. Я и не помню, что в этой жизни доставляло мне такое же удовольствие. Новая тема, новые материалы, новый вызов. Серьёзная работа для полноценного артефактора. На фоне сложности создания огнехвата мои потуги сделать чудо-ботинки выглядели убого. Ну да у меня ни материалов для них нормальных не было, ни мастерской, делал буквально на коленке.