Поле располагалось на невысоком холме. Карабкаясь и задыхаясь, компания забралась наверх. Лара вспотела, таща за собой сестру.

Мама постелила в тени деревьев покрывало для Каси и Сени, завела будильник на полпервого и повесила на высокую березу холщовую сумку с едой, чтобы Волча не уволок.

Косуля и Малой в сопровождении пса умчались в подлесок, примыкающий к полям.

Тиме и Ларе мать выдала старые шерстяные варежки, приступили к работе.

На поле, месяц назад основательно прополотом, опять выросли сорняки. Одиноко высились хвощи-елочки и колючие растения с крепким толстым корнем, уходящем вглубь земли. Ларе не всегда удавалось выдернуть «колючку» целиком, корень обламывался на середине, трава возрождалась к очередной прополке.

– Мама, мы ведь уже два раза пололи. Сколько еще надо? – спросила Лара и тут же пожалела.

Родительница взглянула исподлобья и с нажимом произнесла:

– Сколько надо – столько будешь. Приступайте!

Попами кверху Лара и Тима понеслись по первому ряду с разных сторон, расшатывая и вытаскивая сорняки. Рослые колючки нещадно жалили сквозь рукавицу. Лара сообразила сначала прижимать листья растения к стволу, а затем хватать за них. Колоться стало реже.

С братом встретились на середине, шагнули на второй рядок, развернулись и побрели друг от друга, вырывая траву.

Мама приступила окучивать первый выполотый ряд. «Тяп-тяп-тяп», – доносилось с ее стороны.

Лара переместилась в начало третьего ряда и едва наклонилась, как по спине чем-то сильно стукнуло. Она вздрогнула, осмотрелась вокруг. Спокойствие и тишина. Что это было? Неизвестно.

Стоило Ларе снова нагнуться, как в бедро что-то больно прилетело. К счастью, на сей раз она успела заметить упавший сухой кусок земли. Глянула на Тимьяна. Тот с невинной физиономией полол траву. Паразит!

Лара подыскала маленький, но плотный ком почвы. Стоило брату повернуться задом, она швырнула находку и с непричастным видом продолжила работу. Поравнявшись, они вытащили языки и ткнули один другого в бока.

– Я вам сейчас покажу! Драться на поле вздумали, поганцы! – раздался грозный рык матери.

Время на прополке четвертого ряда прошло мгновенно. Пока руки на автомате выдергивали сорняки, Лара высматривала подходящие земляные снаряды и уворачивалась от бесперебойно летевших со стороны Тимы. Работа спорилась.

Пару раз брат попал в цель. Было больно, до синяков, но Лара молчала, а Тимка беззвучно хихикал. Главное, чтобы мать не заметила.

Однажды Тимьян опасно промахнулся и попал маме в плечо. Лара ахнула про себя и без промедления углубилась в прополку, тайком поглядывая на родительницу. Та посмотрела в небо и неуверенно пробормотала:

– Кажется, птичка что-то бросила…

Тима и Лара нацепили серьезное выражение лица, распрямились, взглянули вверх. И правда, в небесах парило несколько мелких пернатых, усиленно машущих крыльями. Повезло!

Брат ответил первым:

– Наверное. Птицы многое в клюве переносят… Но я ничего не заметил.

Лара присоединилась:

– Я тоже не видела, картошку полола.

Мать отвернулась, продолжила тяпать, а Лара и Тима хитро посмотрели друг на друга и бесшумно рассмеялись: «Птичка бросила».

В половине первого прозвенел будильник, родительница громко объявила:

– Перерыв на обед. Полчаса.

Лара скинула варежки и наперегонки с Тимой рванула к месту отдыха. Добежали одновременно и уселись на продолговатый, полметра высотой, гладкий камень. Попу жгло огнем. Хорошо глыба нагрелась под палящим солнцем!

Из леса появились замазанные черникой Сеня и Кася, у братика губы синюшные, сестра же фиолетовая вся: и руки, и забавная рожица. Мать смочила водой носовой платок, первым слегка вытерла лицо и руки Малого, затем тщательно – Косулю.

Родительница повернулась к старшим детям. Спокойствие сбежало с ее лица, блеснул синевой ледяной взор, раздался вопль:

– Твою налево… С камня слезь сейчас же!

Лара подскочила словно ужаленная. Тимофей уже стоял рядом, пуча недоумевающие глаза: «Что случилось?»

Мать обратилась к брату:

– Ты можешь сесть.

– А я? – воскликнула Лара.

– А ты – нет, – строго запретила родительница.

– Но почему? – задыхаясь от обиды, прохрипела Лара.

– Девочкам нельзя сидеть на холодном – застудишься.

– Но камень горячий.

– Прекрати со мной спорить сейчас же! Пока я… – Взгляд матери заскользил по округе, выискивая способ наказания.

– Хорошо, – Лара, не мешкая, согласилась с неозвученным доводом.

Мама швырнула носовой платок Тиме.

– Сам руки вытри, потом придурочной сестре передай.

Родительница выдала каждому по куриному яйцу и ломтику черного хлеба, смазанного маргарином и посыпанного сахарным песком. Братья быстро проглотили обед и залезли вдвоем на чудесный теплый камень. Лара с завистью взглянула на них. Тима заметил и показал язык: «Так тебе и надо». Не удержавшись, Лара пожаловалась:

– Мама, а Тима задирается.

Брат возмущенно закричал:

– Ничего я не…

– Хватит! – прервала его мать и схватилась за голову, – До чего вы меня достали своими перепалками. Сил больше нет. У вас есть всё, о чем я в детстве лишь мечтала: сыты, одеты-обуты, в мире живете, родители каждый день не напиваются, скандалы с мордобоем и поножовщиной не устраивают. Нет ни пьянок дома, ни драк, ни крови, ни милиции. Чего вам еще надо?! Неблагодарные. Изверги, а не дети.

Лара опустила глаза. Почему она не сдержалась? Ведь знала, чем дело кончится: виноватой и останется.

Скорлупки мама собрала в тот же самый носовой платок, которым руки обтирали: «Обратно курам отнесем». Она по очереди налила детям воды из литровой стеклянной банки в общую эмалированную кружку.

Попив, Лара пошла в лесок. Она ела чернику, когда раздался громкий призыв:

– Час дня, за работу!

Рискни отказаться…

Нехотя напялив грязные шерстяные рукавицы, Лара встала у начала рядка. Осмотрелась – полполя впереди. Жутко клонило в сон, ей всегда хотелось спать после еды. Как же нестерпимо жарко, солнце палит нещадно! Лара закатала штанины спортивок. Ветерок облегчил состояние, обдувая нежно ноги.

По команде мамы Лара и Тима двинулись навстречу друг другу. Брат, не стесняясь, закидывал болючими комочками земли. Тело Лары тяжелело, веки опускались, она с трудом держалась на ногах, не было сил даже закрываться от летящих «снарядов», не то, что защищаться и метать в ответ.

Встретившись с Тимкой на середине рядка, Лара ему прошептала: «Прекращай! Я больше не хочу!» Брат нагло усмехнулся.

Они расходились, а Тима продолжал бросать и попадать. Он беззвучно смеялся и дразнился, показывая пальцем мишени. Лара терпела: рано или поздно брат устанет и успокоится. Но тот не сдавался. Наконец ком приземлился в щеку Лары. Она подняла «снаряд» и гневно швырнула обратно.

– Так-так, наша птичка нашлась, – не предвещающим ничего хорошего тоном медленно протянула мать и самодовольно улыбнулась. Брат ухмыльнулся.

Черт, подловили! Попробуй теперь объяснить…

Лара обернулась к родительнице.

– А ты мать провести, значит, решила? – Звездочки в ледяных глазах мамы метнули пару металлических искр.

– Это Тимка швырялся, достал меня. Я лишь последний раз кинула в ответ.

– Не знаю, я видела только тебя.

– Но он первый начал, – настаивала Лара.

Мама спросила у Тимофея:

– Бросал? Сознавайся лучше по-хорошему!

Испуганный Тима медленно покачал головой.

– Видишь, он не делал, – подвела итог мать.

– Врет! – яростно крикнула Лара.

– Хватит на брата спирать! Чуть что – Тимка да Тимка, а она невинная овечка. На этот раз не отвертишься. На воре шапка горит, будешь наказана.

– Опять только я?!

– Да что ты заладила: «Я, опять я, снова я»?! «Я» – последняя буква в алфавите. Провинилась – получай. Поли давай быстрее, моду взяла со мной пререкаться!