Руки подрагивали, но Лара без отдыха рванула обратно. Мама сказала: быстро, значит – быстро!

Котенок Рыжик вальяжно развалился на веранде, тщательно вылизывая пушистый хвост. Ждет, кто бы его внутрь пустил. Нахал! Ходит в туалет исключительно под кровати. Убирай потом за ним. Уж нет! Лара попыталась стопой выгнать кота. Не тут-то было, Рыжик с радостью обвился вокруг ее ноги. Даже не подлизывайся! Лара схватила Рыжика за шкирку, аккуратно выставила его на улицу и быстро захлопнула наружную дверь. Когда уже любимый кот Барсик вернется?!

Вторым заходом Лара повесила одеяло на забор и умудрилась разместить рядом подушку. Всяко свежее будет.

Лара вернулась домой.

Братья в ожидании завтрака сидели на кухонном угловом диване, сколоченном папой. Сеня уже успокоился и беззаботно переговаривался с Тимой. Мама, гремя посудой, зыркнула хмуро, метнула пару металлических искр из глаз. Лара сжалась: опять не угодила…

– Что ты телепаешься нога за ногу волоча! Неужели быстрее нельзя?! На, кур покорми да яйца собери. – Мать сунула миску с пшеном.

– Мама, пожалуйста, пусть Тима сходит! – взмолилась Лара.

– С чего вдруг? – Родительница развернулась, посмотрела в упор.

– Я Борьки боюсь, – созналась Лара, – Он драться со мной лезет, взлетает и больно клюется.

– Вот дебилка, – с затаенным удовольствием протянула мать, – Даже с петухом справится не в состоянии. Палку возьми и огрей его как следует, прятаться впредь будет. А коли не в состоянии защититься, тогда пусть клюет тебя в темечко до самой до смерти. Невелика потеря. Царь Дадон ты наш!

Братья весело прыснули со смеху, повторяя: «Дадон!» – и показывая на Лару пальцами.

Она обреченно взяла миску, вышла на улицу, обогнула дом и медленно побрела навстречу судьбе.

На заднем дворе вдоль забора слева направо выстроились рядком хозяйственные постройки. В левом углу находилась баня, в десяти метрах от нее – собачья будка. Далее напротив дома располагался курятник и загон для выгула птицы. Затем стояли сарай и дровник, разделенные веревками для сушки белья. В правом дальнем углу участка почетно высился туалет.

Пестрый коричнево-оранжево-красный Боря по-хозяйски важно разгулял по огороженному сеткой-рабицей загону. Издали завидев Лару, он резко встрепенулся, нахохлился, распушил хвост и неспешно приблизился ко входу. Наконец-то свершилось достойное внимания петуха событие – недруг явился.

Лара прерывисто вздохнула, обернулась на дом. Из кухонного окна выглядывали заинтересованные мордашки братьев – зрители готовы. Они помахали Ларе, а Тима указал на калитку: «Заходи!»

Здесь тебе никто не поможет, наоборот, они будут глядеть и радоваться твоим мучениям и бедам. Ты актер на отраду публике: чем тебе хуже, тем им веселее.

Лара подняла с земли толстую метровую палку, бывшую когда-то заборной штакетиной, и приблизилась к загону. Острая вонь куриного помета шибанула в нос: настоящий нашатырь, чистить бесполезно. Лара смахнула навернувшиеся от интенсивного запаха слезы и повернула задвижку. Боря распушился сильнее и издал победно-громкое «Кукареку!»

Сомнений, кто главный, у Лары давно уже не было. Она набрала воздуха в грудь и, не выдыхая, медленно приоткрыла дверь. Петух мгновенно всунул голову в образовавшуюся щель. Лара легонько ткнула его палкой – Боря попятился, а Лара мгновенно промелькнула внутрь, захлопнула калитку и повернула вертушку. Не хватало еще, чтоб куры разбрелись по округе гулять, за такое мать шкуру без промедления спустит.

Лара схватила в кулак горсть пшена и бросила на землю широким жестом. Хотя бы куры не будут мешать. Борька подбежал и больно клюнул в щиколотку. Лара взвизгнула «Ай!» и треснула петуха палкой по спине. Боря не смутился, отступил назад, а потом как взлетит и долбанёт Лару в предплечье. Гад!

Она резко вытряхнула остатки пшена в кормушку и рванула к курятнику. Петух несся сзади. Лара влетела внутрь помещения и спешно захлопнула за собою дверь. Сердце стучало бешено. Время отдышаться и продумать стратегию отступления.

В дальнем углу под насестами лежала поклеванная белая курица, с кровоподтеками и выдранными перьями на правом бедре и животе. Птица еще дышала.

Лара нашла три яйца, положила их в миску и выглянула в окно. Борька важно шествовал в противоположный угол ограды. Если бесшумно открыть дверь, то есть шанс без драки проскользнуть в калитку – развернутый спиной петух не сразу заметит назойливого чужака.

Лара добежала до выхода и повернула щеколду, когда Боря настиг ее. Крепко схватив миску, она отвернулась. Петух клюнул в попу – Лара взвизгнула. Из открытой форточки кухонного окна донесся громкий дружный гогот.

Лара выпала из ограды, зацепившись о высокий порожек и потеряв тапочек-мыльницу. Держа под мышкой посудину и тыкая Борю палкой в наглую морду, Лара ногой захлопнула дверь и потянулась к задвижке. Миска наклонилась, одно из яиц выкатилось и плюхнулось с хрустом на землю. Разбилось.

Из кухонной форточки раздался громкий крик матери:

– Яйцо подними и Волче отдай!

– Оно разбилось, – проорала Лара в ответ.

– Я видела. В руки собери и псу отнеси, придурочная! – велела мама, следом донесся веселый хохот братьев.

Поставив миску на траву, Лара подхватила ладонями склизкие остатки яйца вместе со скорлупой, бегом пробежала три метра и плюхнула содержимое рук в пустую кастрюлю.

Волча стрелой вылетел из будки. Лара присела и подставила ладони тыльной стороной. Пес облизал их и уткнулся мордой в миску. Послышался скрежет скорлупок по металлу.

Собаку взяли четыре года назад, когда переехали в этот поселок Черничное поле, или как по-простому называли его местные – Черничное. Три тысячи человек населения кормил деревообрабатывающий завод.

Одним вечером отец пришел с работы загадочно улыбающийся, вытащил из-за пазухи толстопузого пушистого щенка и опустил его вниз. Малыш попытался идти, но задние ноги на крашенном эмалью полу разъехались по сторонам. Забавно!

– Вот, хозяйка, смотри, охранника нам раздобыл, – обратился папа к маме.

– Какой из дворняжки охранник? – выразительно фыркнула та в ответ.

– Ты чего?! Это породистый пес. Чехословацкая волчья собака, помесь волка и собаки.

Мать внимательно присмотрелась.

– И правду похож… Только хвост уж больно поросячий, закручен в загогулину аж на два раза.

– Так щенок еще маленький, вырастет – хвост и распрямится, – пообещал отец.

Волча вымахал в крупного пса неопределенного окраса. Основная шерсть желто-серая, грудка и живот светлые, а верх темный, почти черный. На зиму вырастал объемный густой подшерсток и целое лето выпадал клоками.

К хозяевам Волча относился дружелюбно, чужих же в дом не пускал, гавкал с цепи во весь могучий голос. Отличался пес и двумя слабостями: любил отлучиться в самоволку да еду воровал у окрестных собак, домой вместе с чужой посудиной возвращался. Бежит, «поросячий» хвост колечком по сторонам виляет, а в зубах накрепко кастрюля зажата.

Вся деревня знала, где следы искать.

– Людка, – обращался народ к матери, – у вас часом нашей кормушки не завалялось? Волча недавеча пробегал, говорят.

Посудину находили подле будки или, бывало, внутри. Возвращали пустой и начисто вылизанной. А пес новую в очередную отлучку приносил.

Мать по первости замахнулась на собаку, но отец строго встал между ними:

– Потомка волков бить нельзя! Достойное животное такого обращения не выдержит, убежит.

Мама нахмурилась, но смирилась. Так бы и не трогала Волчу никогда, но, на беду, занесло в края заядлого охотника. Зашел тот к отцу в гости. Папа давай хвастать собакой, а мужичок строго глянул и говорит:

– Волча хорош, только это не помесь волка. Ростом недотягивает. Да и хвост у тех прямой, вниз опущен между задних ног, а у вашего – в два круга закручен и вверх поднят.