Лара постучала, зашла в зал и радостно сообщила:

– Крокодил, иди есть.

Валяющийся на диване отец приподнял голову и обиженно произнес:

– Зачем ты меня оскорбляешь?

– Так мама велела позвать, – оправдалась Лара, ощущая, как слабеет тело и звук ее голоса.

– Думаешь, мне приятно от дочери подобную издевку слышать, – продолжал отец.

Лара замерла и замолчала.

– Мать твоя тут хозяйка, а ты на положении бедного родственника, без прав. Она что угодно пущай говорит, а ты сначала вырасти, деньги на себя заработай, потом обзываться будешь.

Лара похолодела. Совсем не думала обидеть папу, а лишь хотела быть похожей на сильную уверенную юморную маму. Ларе следует извиниться. Она попыталась, но не смогла произнести и слова: челюсти свело от напряжения, в горле застрял комок. Какая же Лара неудачница, всё неправильно делает!

Батька пошарил рукой под подушкой, вытащил деньги и мелкие бумажки. Вдвоем пошли на кухню и сели за стол. Папа положил перед матерью купюры и два талона на продукты: сахар и крупа.

– Вот, халтурил на днях, всё домой принес, – пробормотал он.

Мамины глаза расширились; звездочки, переливаясь серебром, словно снег в солнечном свете, закружили лихой хоровод.

– Ладно подлизываться… – едва сдерживая улыбку, промолвила мама и тотчас спохватилась, посерьезнела, – Давайте-ка есть!

Застучала посуда у братьев, Лара тоже загребла полную ложку. Как же она проголодалась! Суп наполнял желудок, от сытости по телу разливалась радость и расслабленность. До чего аппетитно мама готовит!

Кусок синюшной курицы Лара оставила напоследок. Присмотрелась – часть голени. Жесткий, так просто не сдастся. Лара положила мясо в рот. Вкусно, но твердо. Кура жевалась с трудом, дети переглядывались и втихую от матери посмеивались.

Когда доели, папа протянул руки в сторону мамы и печально спросил:

– Людок, ты не знаешь, отчего у меня вены так сильно выступают?

– Пить надо меньше, – ответила мать и кокетливо улыбнулась.

– А у тебя – нет. Покажи-ка! – Отец аккуратно взял материнскую ладонь.

Хоть бы они помирились, папа пить завязал, мама спокойнее стала. У них получилась бы дружная счастливая семья, совсем как у Марины.

Тимка встал из-за стола, привычно поблагодарил:

– Спасибо, было очень вкусно!

Родительница окинула взглядом пустые тарелки.

– Черт вас подери, засранцы! Забегалась, снова забыла приправ в суп положить. И хоть бы кто напомнил… – сокрушалась довольная мама. – Ладно, сегодня я добрая, но завтра держитесь, двойную порцию кинзы получите.

Лара поблагодарила за еду, вышла из-за стола и направилась к выходу из кухни.

– Подожди. Я сегодня не могу тебя вычесать, занята. – Мама бросила взгляд на отца, тот одобрительно кивнул. – Поэтому сама. Возьмешь гребень, газету… иди в зал и закройся, чтоб никто не мешал.

Лара достала из личного ящика в трюмо расчески, забрала из прихожей старую прессу, принесла подушку под колени. Она приготовила место и наклонилась. Волосы свисали, едва касаясь газеты. Но стоило Ларе занести руку с гребнем, как голова опускалась ниже и грива ложилась на бумагу. Отчаявшись справиться с волосами, Лара пошла на кухню.

Родители весело болтали. Батя сидел, поставив ногу ступней на диван, мама мыла посуду. Увидев Лару, родительница раздраженно рыкнула:

– Чего тебе?

– У меня не получается, волосы ложатся на пол, – пожаловалась Лара.

– Ой, тупица, возьми вторую подушку.

– Где?

– У брата, у меня… да где хочешь! Не отвлекай, видишь, занята, – раздражалась мать.

Лара принесла в зал дополнительно две подушки. Постелила на уже лежащую вторую – волосы опять на полу. Кинула третью – грива всё равно на газете, а Лару шатает по сторонам, движение – рухнет вниз.

Вздохнув, Лара направилась на кухню. Сейчас ее отругают, но, если не вычешет, тоже влетит. Выхода нет. Чтобы ты не делал, будет плохо. Нужно заранее смириться с неизбежной участью: ничего хорошего тебя не ждет.

Мать от досады швырнула о стол тряпку для мытья посуды и крикнула, метая металлические болючие искры:

– Пошли, покажешь! Не дай бог, врешь!

Лара продемонстрировала позиции – родительница призадумалась.

– Мама, давай волосы подстрижем! – с надеждой предложила Лара.

Очевидно ведь, что пора!

– Ни за что! – упрямилась мать.

– Может, хотя бы укоротим на десять сантиметров, типа кончики подровняли. Никто разницы не увидит, а волосы перестанут путаться на концах и задевать газеты. Я ведь хвост постоянно делаю, незаметно будет, – убеждала Лара, приводя всевозможные доводы.

– Какой же ты отвратительный ребенок! Хитрая и упрямая. Пока своего не добьется, не успокоится. Ладно, наклоняйся, измерю, сколько отрезать.

Хлопнула входная дверь. Сердце Лары екнуло. Папка ушел? Куда? Покурить или к друзьям водки выпить?

Лара села на табуретку, выпрямила спину. Мама отмерила ровно пятнадцать сантиметров, схватила ножницы, раскрыла их и попыталась свести – кожа головы Лары натянулась нещадно.

– Тупые! – заорала родительница, – Этими ножницами да яйца бы козлу отрезать!

Ну почему Лара забыла ножницы папе на заточку отдать?! Какая же она рассеянная! Из-за нее теперь мать отцом недовольна. Надо будет снова его попросить наждак в руки взять, когда мама на работу уйдет.

Родительница, возмущаясь, с трудом укоротила волосы.

– Свободна! Не забудь убрать лохмы с пола и вычешись, как полагается.

Мать удалилась, а Лара в тревоге побежала к окну. Батя сидел на скамеечке, втягивая папироску и покачивая дырявым тапком. Не ушел!

В постель легли позднее, чем обычно. Мама громко негодовала, что Лара всех задержала уходом за волосами.

Платье ровно висело на спинке кровати, рука ощущала упругую бахрому. Взгляд скользнул наверх, на мощного взрослого оленя. Лара стоит уже рядом с ним.

– Привет, Витторио! – Друг радостно потерся мордочкой с влажным носом.

Они неспешно двинулись вглубь леса по привычной тропинке. Вдоль ее краев росли бесчисленные кустики спелой черники. Нагие ноги ступали с наслаждением по мягкой почве. Солнце ярким пятном заходило за скалу, пахло багульником и сосновой смолой.

Издали слышались задорные крики детей. Здесь безопасно, пусть играют на здоровье!

От компании отделились и прибежали братья.

– Мы с тобой пойдем!

Спустя время к ним присоединились Мила и Каспер. На спине олененка приехала смеющаяся Косуля.

Огромной толпой двинулись дальше и наткнулись на спящего посреди тропинке отца.

– Батька, проснись! – Тима потряс папу за плечо.

Тот открыл глаза, бодро вскочил. Совсем трезвый!

– Устал да задремал чего-то! – оправдался родитель.

Жужжащей от голосов компанией направились к скале, болтая и веселясь.

Всё будет хорошо! – тверда знала Лара. В ее мире, единственном месте, где она на что-то влияет, все будет хорошо.

Ранним утром Лара проснулась от активной тряски за плечо. Мама наклонилась и прошептала:

– Мы с батькой на работу пошли, в первую смену сегодня. Каша на столе, списки с делами там же. Придем после трех – чтоб всё успели сделать. Можете подольше поспать.

Выслушав, Лара мгновенно сомкнула веки. Очнулась от тихого голоса Косули:

– Няня, проснись, все встали.

Лара огляделась: кровати парней пустые. Она побежала в кухню и взглянула на будильник: девять утра. Как же долго сегодня спала!

Лара привела себя и Касю в порядок, усадила сестру кушать. Сама вынесла матрац и отправилась кормить животных.

Парни шныряли по участку с жестяной, из-под консервированной сельди-иваси, банкой в руках, искали червей. Они поднимали разные доски, вёдра, куски материалов и основательно ворошили почву в поисках будущей наживки. Каждую пятницу в теплое время года братья уезжали с отцом рыбачить на двое суток.