— Я поняла. Заткнись, — остановила я его поток, во время которого он слишком очевидно веселился, снова явив мне ряд белых зубов, как тогда в кафе.

— Заходи, — сказал Артём вполголоса и пропустил меня первой на территорию дома.

Чистый, ухоженный двор. Видно, что летом цветов внутри него будет очень много, а пока не сезон, поэтому видны лишь чистые клумбы и даже не из покрышек в виде лебедей. Значит, к внутреннему убранству руку приложила женщина. Это несколько успокаивает перед неизвестностью того, что будет внутри дома.

В углу двора имелась гриль-зона, в которой в облаке дыма с сигаретой в уголке губ стоял какой-то мужчина. Услышав хлопок металлической калитки, он повернулся к нам, а я испуганно сглотнула, замерев на месте.

— Здравствуйте, — проговорила я сдавленно и как дурочка махнула поднятой рукой.

Серые глаза из-под нахмуренных от дыма бровей, как лезвия, впились в моё лицо и совершенно равнодушно осмотрели с ног до головы.

— Что случилось? — спросил мужчина, пока в моей голове крепла мысль о том, что я попала в логово головорезов. И тот, что смотрел на меня сейчас, был главарём.

— Торопилась ко мне и шлёпнулась в лужу, — коротко отчитался Артём. И я только сейчас заметила, что он стоял очень близко к моей спине, буквально прижимаясь. Или это уже я прижималась к нему, желая оказаться как можно дальше от мужчины напротив?

— Аптечку найдёшь? — спросил мужчина и перевел всё своё внимание на мангал.

Откуда такое спокойствие? Он каждый день видит девушек с разбитыми коленями, которые только что искупались в луже?

— Найду. Малые что делают? — спросил Артём.

Малые? Какие малые?

— Вокруг Маруси хороводятся. Где им еще быть? — спокойно выронил мужчина и соизволил вынуть сигарету изо рта. Выпустил облако сизого дыма в воздух и снова обратил на меня своё внимание. — Как зовут-то?

Гаденькая улыбка расплылась по моим губам, когда я повернулась к Артёму и прочитала на его лице просьбу помочь ему.

— Как меня зовут, милый?

— Пойдём в дом, солнышко. Простынешь, — мягко толкнув меня в спину, парень помог мне подняться по ступенькам крыльца и впустил в дом. — Сразу на лестницу на второй этаж. Туфли снимай здесь.

— У меня нога в крови, я заляпаю здесь всё, — прошипела я, намекая на светлые коврики на полу. Артём тоже говорил тихо, отчего и мне инстинктивно хотелось делать то же самое.

— Стой на месте, — выдохнул он недовольно. Снял с себя куртку и внезапно подхватил меня на руки.

Рефлекторно вцепилась в его шею руками и прижалась к горячему торсу.

— Вообще-то, я и сама умею ходить.

— Сама ты только в луже тонуть умеешь, походу. Не дёргайся — выскользнешь.

Хотелось сказать еще много чего, — в основном, матерного — но пришлось захлопнуть варежку и стиснуть зубы, пока парень нёс меня наверх. Зашёл со мной в ванную комнату и усадил на крышку унитаза.

— Так, — собрался он, бегло меня оглядывая. — Я сейчас принесу что-нибудь из своих шмоток и аптечку. Примешь душ, переоденешься и закинешь свои тряпки в стирку, — указал он кивком головы на стиральную машинку. — Справишься?

— Может, ты мне на листочке подробно всё распишешь? Я, по-твоему, совсем дура?

В ответ парень лишь многозначительно хмыкнул и вышел из ванной комнаты.

Пока его не было я кое-как стянула с себя тренч, рукава которого, казалось, вросли в кожу моих рук. Осмотрела раненную ладонь и с облегчением поняла, что на самом деле это всего лишь царапина. А крови столько, вероятно, из-за выброса адреналина после «купания».

— Вот, — вошёл в ванную Артём и оттеснил меня к раковине. Положил на стиральную машинку свои вещи и полотенце, сдвинув в сторону мою сумочку. — Они мне маленькие, так что можешь не возвращать. Аптечка, — небольшой красный чемоданчик с мультяшными носорогом и зеброй лёг поверх вещей. — Помочь? — кивнул парень на моё колено.

— Сама справлюсь, — буркнула я и скрестила руки на груди. — Выйди.

Он не стал настаивать. Просто вышел и закрыл за собой дверь, а я закрыла ее на замок изнутри и на всякий случай проверила — не откроется ли.

Отражение в зеркале было тошнотворным и жалким: тушь, конечно же, оставила островки под глазами, волосы выглядели так, будто кто-то прилепил грязную невыжатую тряпку к моей голове.

Все свои вещи я закинула в стиральную машинку, кое-как разобравшись с тем, как она работает. Принимая душ, заметила, что на полках полно детских и женских уходов средств. Сидящий глубоко внутри страх быть изнасилованной постепенно угас, а вот злость на парня и его пса всё ещё клокотала внутри меня. Рану на колене пощипывало от температуры воды, поэтому долго мыться я не стала. Лучше обработать порез, как можно скорее. Похоже, на дне лужи я напоролось на осколок бутылки или ещё чего-то стеклянного. Будь это просто острый камень, то рана вышла бы с более грубыми краями.

— Ты живая там? — два стука в дверь заставили меня вздрогнуть.

— А ты добить пришёл? — выронила я нервно. Закинула окровавленную вату в мусорное ведро, наклеила пластырь и раскатала штанину широких мужских джинсов, скрыв рану.

Открыла Артёму дверь, после чего он, не спрашивая вошёл в ванную комнату.

— Точно помощь с ранами не нужна? — спросил он, подперев плечом дверной косяк.

— Ты вдруг вину свою почувствовал? Душу свою очистить хочешь? — фыркнула я и потянулась к своей сумочке за расческой. — Поздно. Я уже мысленно миллион раз тебя прокляла. Так что, если у тебя в один из дней отсохнет… хвостик, сообщи мне — я буду рада. Повяжу на него бантик и подарю тебе горшок, чтобы ты еще долго не забывал, как «хвост» входит и выходит.

— Мечтай, — равнодушно повел он плечом. — Да, и справедливости ради, с Каем мой косяк вышел. Так что забей.

— Забей? — вскинула я брови, продолжая расчесывать влажные волосы. — Обычно в таких ситуациях говорят «извини, что так вышло» или «прости меня, пожалуйста».

— Я уже извинился тем, что не бросил тебя в луже. Ты в моем доме, в моих шмотках и пахнешь моим гелем. А сейчас еще и к праздничному ужину спустишься. Так что мы в расчёте.

— Какой же ты грубиян, — закатила я глаза. — Безнадежный случай.

— А ты точно в луже из-за моего пса оказалась? Я смотрю, у тебя и шапочка для купания с собой. Может, тебя и спасать не нужно было? — сказал парень и взял силиконовую штучку, выпавшую из моей сумочки на стиральную машинку. Примерил к своей голове. — Или, может, ты бухая? Удобно, наверное, носить эту хрень с собой и незаметно набухиваться?

Артём примерил мою штучку к своим губам, показывая, как из неё можно «напиваться». Да он знаток!

— Вкусно тебе моей менструальной чашей по губам своим водить? — спросила я, не скрывая ехидной улыбочки.

Как прекрасен вкус возмездия.

Явно сдерживая рвотный позыв, Артём закинул чашу в сумочку и отёр руки о задние карманы джинсов. Гигиена — его второе имя, конечно.

— Для этого уже целые тарелки придумали? Обычные затычки уже не котируются?

— Это чаша, — уточнила я нервно. — Мало того, что тебе мои платья не нравятся, так у тебя еще и претензии к моим затычкам есть? А ты не охренел ли, парень? — воззрилась я на него озлобленно и подняла руку с расческой, приготовившись так причесать этого грубияна, чтобы на нем места живого не осталось.

— Пошли хавать, — кивнул он в сторону выхода из комнаты и сам пошёл первым.

Ох, уж эти знакомые нотки — «пошли хавать». Из уст моих старших братьев — это слова примирения. Что-то типа: не расстраивайся, лошара, мы всё равно тебя любим, в семье не без тебя.

Прихватила с собой телефон, закинула его в огромный задний карман джинсов и пошла следом за парнем.

Внизу слышались детские голоса. Там точно были дети и, похоже, их было двое. В доме, где есть дети, не может быть опасности. В момент, когда меня догнала эта мысль, я окончательно расслабилась и, кажется, забыла о надменном и нахальном парне, идущем передо мной. Пусть валит на все четыре стороны, а я теперь, в случае чего, смогу найти спасение у мамочки этих деток.