Я никогда не имел дело с девственницами. С ними нужно быть ласковыми, внимательными сделать всё так, чтобы первый опыт не оказался худшим. А я не из тех, кто станет трепетать, смотреть в глаза и пытаться улавливать, насколько ей хорошо. Я привык брать и трахать. Возможно, именно поэтому у меня никогда не было девушки младше меня. Все мои отношения строились на сексе и держались до тех пора, пока этот секс был мне интересен.

Но Пшёнка…

Твою мать!

Мог бы догадаться, что девочка, пахнущая ванилью, член видела только на фотографиях или в порнухе.

Оттолкнувшись от столешницы, решительно двинулся в сторону ванной комнаты, чтобы объяснить Пшёнке, что дело не в ней, а во мне. Я не тот принц, о котором мечтают девочки. И первый раз точно должен быть не с таким, как я.

Едва я успел коснуться двери, как она открылась. Навстречу мне в моей одежде вышла Оля с самым невозмутимым выражением лица. Платье в машинку она не закинула, вынесла его в руке.

— Что? Испугался? — смерила она меня довольно сердитым взглядом ярких голубых глаз. — Не бойся, не зашибу. Но в следующий раз стой ближе к двери, чтобы наверняка.

— Почему не закинула платье в стирку?

— В общаге постираю. Кстати, мне пора, — Оля положила платье на спинку дивана, подвернула на себе мою футболку и завязала ее край так, чтобы была видна полоска светлой кожи между резинкой штанов и футболкой.

— Обиделась? — вопрос риторический. И так понятно, что она обиделась.

— Нет, — ответила она холодно и демонстративно оттопырила средний палец в мою сторону. — Нисколько.

— Тогда, может, останешься? Пицца, кино…

— Чтобы ты еще часа два жил в страхе перед маленькой пле́вочкой? Пожалуй, нет. Я не настолько жестока, — она буквально порезала меня небрежным взглядом. Взяла платье и пошагала в сторону прихожей.

— Блядь! — рыкнул я себе под нос и рванул к ней.

Поймал за руку и развернул к себе лицом.

На красивом личике не дрогнул ни один мускул. Оля не испугалась, не растерялась, и всё так же смотрела на меня прямо с нотками раздражения и злобы в ярких глазах.

— Что? — выронила Оля, не спеша вырываться из моих объятий. — Подожди, я ноги скрещу, чтобы тебе не так страшно было, — она в самом деле скрестила ноги и снова сосредоточила строгий взгляд на мне. — Говори. Я слушаю.

— Оль, — выдохнул я устало. — Давай по-честному. Не такому, как я, нужно доверять девственность. Поверь, ты будешь разочарована…

— Разочарована? Чем? — посмотрела она в мои глаза с вызовом. — Тем, что ты не достанешь? Или тем, что я не почувствую? Можешь не оправдываться, я уже и так поняла, что мои яйца больше твоих. И с чего ты, вообще, взял, что я захочу с тобой спать?

Оля нервно дернула плечами, в этот раз, пытаясь вырваться из кольца моих рук.

— Выслушай меня, — заставил я ее вновь посмотреть мне в глаза. — Это твой первый раз. Он не должен быть… таким, — показал я не самую прибранную гостиную с пылью на полках, брошенными на креслах вещами и грязной посудой на журнальном столике. — По-другому всё должно быть. С цветами, лепестками, красивыми словами… А я так не умею.

Оля невесело хохотнула. Освободила одну руку и вытянула ее в сторону стеллажа с книгами, на котором стоял цветок, что видел воду только тогда, когда ко мне заглядывала Маруся. И при всём при этом он умудрялся цвести.

Оля сорвала сухие частично осыпавшиеся лепестки красных цветов и пафосно бросила их над нами, позволив им упасть на наши головы.

— Вот тебе лепестки, — выронила она с вызовом. Дунула на моё плечо, убрав с него красный лепесток. — Приступай.

Глядя на Артёма с застрявшими в его волосах красными лепестками, я поняла, что сломала парня.

Наверное, вряд ли кому-то еще попадалась такая же борзая девственница, как я. А у меня это всего лишь защитная реакция. Во-первых, мне страшно лишать какого-нибудь колдуна своей девственной крови, а, во-вторых, в глубине души мне обидно, что Артём, узнав, что в моей тёплой лунке еще никто не удил, предпочел свалить как можно дальше, вместо того, чтобы попытаться вселить в меня хоть какую-нибудь уверенность или понимание того, что это нормально, прорвёмся, не ссы…

Никогда бы не подумала, что пыль на полках может помешать первому сексу. Наверное, у меня его поэтому до сих пор и не было, потому что на моих полках вечный срач. И дело совсем не в двух братьях и их друзьях, которые никого ко мне не подпускали. У меня парень-то появился, когда я в общаге жить начала далеко от братьев и друзей.

Но вместе с тем, как ни странно, реакция Артёма казалась мне… милой. Стоит тут, глазками своими серенькими хлоп-хлоп, а в них читается шок и немного страх.

Еще и лепестки эти…

Ути-пути!

— Ты улыбаешься. Это хорошо или плохо? — Артём вновь напрягся и крепче обхватил руками мою талию, до сих пор боясь, что я могу вырваться и убежать.

— Тебе виднее. Как моя улыбка выглядит? Хорошо или плохо?

— Вопрос с подвохом. Воздержусь от ответа.

— Я смотрю, «воздержание» — твой девиз на сегодня, — ехидно улыбнулась я.

Артём вздохнул, явно сдерживая себя от того, чтобы закатить глаза и выдохнуть какой-нибудь мясистый мат.

— Пообещай, что не вырвешь мне яйца хотя бы сегодня, — потянулся губами к моему подбородку и оставил легкий поцелуй.

— А покрутить их можно?

— А разве ты не это делаешь уже минут пять? — Артём продолжал оставлять на моем лице лёгкие практически невесомые поцелуи, и это расслабляло.

Злоба почти сошла на нет. Но я продолжала делать вид, что намерена уйти отсюда, как можно скорее.

Наконец, Артём добрался до моих губ своими. Несмело, глядя мне в глаза из-под слегка опущенных ресниц, поцеловал.

Не тая ехидной улыбки, я отложила платье на диван и закинула руки широкие Тёмины плечи.

Он словно зеленый свет получил.

Вжал меня в свой торс и поднял над полом, углубляя поцелуй.

— Я всё ещё злюсь, — подметила я между поцелуями, чувствуя, что Артём куда-то меня нёс.

— Это потому, что ты голодная. Я помню.

Артём принес меня в кухню и усадил на столешницу гарнитура рядом с горячей пиццей. Сделал два шага назад и застыл, глядя то на меня, то на пиццу.

— Не знаешь, кого из нас выбрать? — дернула я бровью. — Если что, она быстро остынет, — указала я на пиццу. — Решай быстрее. Я всё ещё помню, где выход из твоей квартиры.

— А кто тебя выпустит? — хмыкнул Артём. — Ставь чайник, я сейчас.

Сказав это Артём скрылся в комнате. Несколько секунд я просидела недвижимо, но так и не поняла, куда и зачем он пошёл.

Пожав плечами, спрыгнула с гарнитура, наполнила чайник и поставила его кипятиться. Немного подумав, решила пока нарезать пиццу.

Артём вышел из своей комнаты с какими-то вещами, похожими на постельное белье, и очень быстро, наверное, для того, чтобы я ничего не успела разглядеть, занес их в ванную, из которой почти сразу вышел и синим тазиком.

Он буквально вихрем пронесся по гостиной, скидав в этот таз все вещи, что лежали на креслах. Одной из футболок смахнул с полок пыль.

Я продолжала делать вид, что не замечаю всего, что он делает. И даже не замечаю грохот посуды, с которым он ее бросил в раковину, освободив журнальный столик.

— У меня там стирка накопилась, — сказал он, чуть запыхавшись, унеся полный синий таз в ванную. — Закину с твоим платьем?

— Закинь, — кивнула я. Прикусила нижнюю губу, пряча улыбку.

Ну, разве не милашка?

Артём с моим платьем ушел в ванную, где, пикая кнопками, запустил стирку.

Вышел снова ко мне и слегка растерянным взглядом пробежался по кухне за моей спиной.

— Уберешь продукты в холодильник? А я там… Там в комнате… Я быстро, короче, — бросил он чуть нервно и широкими шагами ушёл в свою комнату.

Сложив оставшиеся после приготовления пиццы продукты в холодильник, я на цыпочках подкралась к комнате, в которой скрылся Артём.

Заглянула в приоткрытую дверь и зажала рот двумя ладонями, чтобы не рассмеяться в голос, глядя на то, с каким старанием он заправлял одеяло в пододеяльник.