Его лицо кажется маской. Во взгляде затаилась злоба, хотя на губах – едва уловимая кривая ухмылка. В одной руке он держит вешалку с рубашкой и брюками, которую тут же швыряет на кровать. Во второй – кожаный ремень. Руслан задумчиво перебирает по нему пальцами. Словно придумывает, как именно им воспользоваться.

– Жаль, что у тебя месячные, Вик, – говорит с искренним сожалением. – Мы могли бы заняться сексом перед расставанием, – шарит взглядом по моему телу и с особым маниакальным трепетом вновь смотрит в лицо. – Ты же будешь скучать, верно?

Но в его взгляде нет ни капли тепла. Я неосознанно начинаю пятиться. Муж быстро настигает и накидывает ремень на мою шею, словно лассо. От шока у меня перехватывает дыхание, и я хватаюсь за кожаную полоску в попытке просунуть пальцы между ремнём и шеей. Руслан притягивает меня к себе и впивается в губы, насильно целуя. Трахает мой рот своим языком и тянет за ремень, сдавливая горло. Теперь я действительно начинаю задыхаться.

Пытаясь вырваться, неистово толкаю его в грудь. Он тут же отстраняется и дёргает за один конец ремня. Тот резко слетает с моей шеи, обжигая кожу. Я с шипением прикладываю руку к тому месту, где уже наверняка алеет отметина. Но боль – ничто по сравнению с унижением.

– Что ты делаешь? – выплёвываю я, делая шаг к мужу.

Во мне закипают ненависть и ярость, в то время как Руслан теперь выглядит вполне расслабленным.

– Я решил, что, возможно, тебе нравится пожёстче, – не глядя на меня, вдевает ремень в свои брюки. – Видимо, ошибся. Да? – выстреливает в меня каким-то странным взглядом.

– Да, ты ошибся! – мои слова наполнены ядом. Желание поквитаться бурлит в венах. – Кто дал тебе право...

Не успеваю закончить, потому что Руслан дёргается ко мне и на этот раз хватает за плечи. Больно стиснув, начинает теснить к кровати.

– Ты сама мне дала такое право! – рычит в лицо. – Когда согласилась на брак! Совершенно несамостоятельная девчонка, у которой ничего не было! Я дал тебе всё! Новую внешность! Возможность ходить по улице и не бояться быть узнанной! Деньги! Свою фамилию, в конце концов! Так что будь добра, просто ПОДЧИНЯЙСЯ!

Грубо отпихивает меня и замахивается. Я даже не моргаю, ожидая удара по лицу... Которого не случается. Тяжело дыша, Руслан отдёргивает руку и с силой толкает меня в грудь, отчего я падаю на кровать.

– Я опоздаю на самолёт, – бросает сухо.

Поправляет рубашку, манжеты, проводит ладонью по волосам. Берётся за ручки чемодана и выходит из спальни, громко шарахнув дверью напоследок.

Я слышу, как он торопливо спускается по лестнице, а потом хлопает и входная дверь. Через минуту – удаляющийся звук мотора. Выждав ещё несколько минут, спускаюсь на первый этаж и достаю из сумки телефон. Первым делом проверяю сегодняшние рейсы в Женеву. Ближайший – через полтора часа. Похоже, Руслан, и правда, собирается улететь на нём... Мою грудь наполняет спокойствие и даже лёгкость.

Как бы ни хотела немедленно поехать к Яну, выжидаю эти полтора часа, а потом и ещё час на всякий случай. Муж не возвращается. Я покидаю дом и сажусь в машину.

Знаю, в каком отеле и в каком номере живёт Ян, он сам рассказал мне. И эту ночь я хочу провести рядом с ним. Потому что только в нём могу черпать силы, чтобы выдержать будущие стычки с Русланом.

Сколько мне ещё предстоит вынести? Как долго будет продолжаться этот сумасшедший дом?

Слезы всё-таки застилают глаза, потому что не такая уж я и сильная. По пути к отелю не перестаю плакать, но прежде, чем покинуть машину, тщательно вытираю с лица следы слёз и размазанной косметики. Потом замечаю на шее синюю отметину. Это не то, что мне хотелось бы показать своему любимому, поэтому достаю атласный шарф из сумочки и накидываю его на шею. Покидаю машину, забрав с собой лишь телефон, который убираю в карман пиджака.

У меня нет номера Яна. Не стала спрашивать, потому что не посмела бы вносить его в свой телефонный справочник. Сейчас я просто надеюсь, что он в отеле, и мы сможем побыть вместе.

Надежды начинают таять, когда администратор сообщает мне, что Ян вроде бы покинул отель час назад. Правда он не уверен, поэтому сопровождает меня до пентхауса. На стук в дверь нам никто не открывает...

Колесников

Мне пришлось покинуть Вику, как бы сильно я не мечтал остаться с ней навсегда. Соболев оборвал мой телефон, и когда я вышел из салона и перезвонил ему, то получил приглашение на встречу со своими бывшими друзьями этим вечером...

И теперь, когда наблюдаю за их суетой и слушаю их нелепые предложения, во мне с удвоенной силой закипает раздражение.

– Ну а ты, Сокол? – перевожу взгляд на Игната. – Сам говорил, что виноват перед сестрой. Лил слёзы о том, как сожалеешь, что был ей хреновым братом. Так стань, блядь, хорошим! Позволь мне забрать её!

– Ты думаешь, что сможешь спрятать её от нашего отца? – он насмешливо вскидывает одну бровь и скрещивает руки на груди. – Да наш папашка из принципа её найдёт! Может, ему и плевать на отпрысков, но вот на задетое самолюбие – точно нет!

– Не найдёт! – отрезаю.

– Ты нихрена не изменился, Ян! – подавшись ко мне, рычит Игнат. – Всё так же глуп в своей самоуверенности!

– Да кто бы говорил! – тоже подаюсь вперёд, и вот мы уже сверлим друг друга недобрыми взглядами.

Как, блядь, два петуха! Ведём себя так, словно и не было этой пропасти в четыре года. Правда, раньше мы ругались без особой злобы. А сейчас явно злимся, потому что каждому из нас есть, что терять!

– Заканчивайте! – вклинивается Соболев. – И заткнитесь! – окидывает грозным взглядом нас обоих.

– Как скажешь... мамочка, – хмыкнув, откидываюсь на спинку стула.

Мы расположились за столом его кухни. И уже битый час не можем ни о чём договориться. Соболев настаивает на том, чтобы самим идти к Соколову-старшему. Тот в первую очередь бизнесмен, и с ним наверняка можно договориться. Возможно, его месть за то, к чему мы все приложили руки, будет не так сурова?

Игнат, конечно, не согласен. Считая своего отца циничным ублюдком, буквально насмехается над предложением Соболева. Сам Игнат предлагает урегулировать вопрос именно с Куприным. И я склонен его поддержать, хотя и пообещал Вике, что не буду этого делать. Однако моя ярость клокочет в горле, и мне с каждым часом, проведённым вдали от неё, всё сложнее сдерживаться.

Из нас четверых лишь Алиев ничего не предлагает. Наш боксёр, как и всегда, молчалив и задумчив. А когда услышал мои слова о том, что Куприн обижает Вику, совсем закрылся.

Хоть Вика и отрицала всё, я же не дурак...

– Блядь, да не пойдёт Куприн к моему отцу! – вновь заводится Игнат, взъерошивая волосы на макушке. – Нахрена ему это? Он просто пугает Вику. Пытается манипулировать ею!

– Если ты готов проверить, то я могу это устроить, – бросаю с издёвкой. – Заберу Вику, а ты потом мне расскажешь, как быстро к тебе примчал отец.

– Да пошёл ты! – выплёвывает Игнат.

Соболев вмазывает кулаком по столу в попытке нас угомонить, но затыкаемся мы не от этого. В кухню вплывает Ася. Сонно потирает глаза, а потом обводит нас всех негодующим взглядом.

Кирилл тут же подрывается к своей беременной девушке.

– Мы громко, да? Макса не разбудили?

Мне странно видеть Кирилла таким. Наверное, не удивился бы, будь на его месте Алиев. Или даже Сокол. Но не Кирилл. Именно этот из моих друзей всегда отличался особым цинизмом по отношению к противоположному полу. Девчонки для него всегда были лишь интересным ночным развлечением. А сейчас он явно влюблён и совсем не похож на себя.

И я пока не понял, как к этому отношусь. Может, завидую... Потому что все они могут быть рядом с теми, кого любят.

– Всё в порядке, Максим спит, – бросает Ася и обходит Кирилла.

Идёт прямиком к холодильнику. Распахнув его, долго рассматривает полки, забитые всевозможными продуктами, но в итоге, так ничего и не взяв, закрывает дверцу и тянется к графину с водой. Жадно осушив стакан, приближается к Кириллу и, чмокнув его в щёку, выходит за дверь.