Добравшись до её салона, оставил свою машину на противоположной стороне улицы. Потом починил сигнализацию в её автомобиле, которую сам и сломал.

Машина заорала – и появилась Вика. И когда я смог посмотреть в её лицо, то увидел совершенно родные голубые глаза...

Моё тело превратилось в натянутую струну, хотя я пытался внешне оставаться расслабленным. Замерев внутри, ждал, что сейчас она сама мне всё расскажет. Признается! Чего по какой-то причине не сделала раньше. Ведь сегодня она предстала передо мной без маскарада с зелёными глазами! Значит, всё-таки отважилась...

Но нет! Вика медлила. А потом вообще собралась уйти, так и не произнеся правдивых слов.

Я больше не мог ходить вокруг да около. Наверное, зря обвинял Игната в эгоизме, потому что внутри меня сидел абсолютно такой же. Я хотел Вику! И мне было совершенно плевать на то, что она замужем!

Схватив её за локоть, рывком разворачиваю к себе лицом, и она тут же врезается в мою грудь. Я инстинктивно обнимаю её за талию. Наверное, за всю жизнь только свою Вику я мог так бережно обнимать, а не просто лапать за пятую точку, как всегда делал с остальными.

Она поднимает взгляд, и мы смотрим друг другу в глаза. В них я вижу ЕЁ! Правда, вижу! Прошло долбаных четыре года, а я всё ещё помню каждую деталь её невероятных глаз.

– Вика... – слетает с моих губ с болезненным выдохом.

В уголках её глаз набухают слёзы, и Вика тихо выдыхает:

– Ян...

Да, точно! Куприна не должна знать моего имени, ведь я ей не представлялся! Тем вечером, когда мы сидели в её машине в ожидания преследователя, она тоже назвала меня по имени. И если бы я подумал об этом немного подольше...

Бросив взгляд за её спину, вижу, что та девушка-администратор обеспокоенно выглядывает в окно. Забираю ключ, беру Вику под локоть и силой веду её к машине. Рывком открыв дверь, без промедлений сажаю её на пассажирское место, а сам быстро устраиваюсь за рулём. Резко сдав назад, выруливаю на дорогу и гоню прочь...

Вика

Ян не говорит со мной... С решительным лицом смотрит только вперёд, на оживлённую трассу, и с ожесточением вжимает педаль газа в пол.

Я не знаю, куда мы едем. Так нервничаю, что даже дышать полной грудью не получается, не то чтобы задавать нелепые вопросы. На самом деле мне, наверное, плевать – куда. Главное, что с ним...

Однако во мне всё же просыпается здравый смысл и, протянув руку, вытаскиваю из кармана его пиджака телефон. Ян бросает на меня взгляд, и я тут же объясняю:

– Нужно успокоить моих сотрудниц, а то сейчас полицию вызовут.

Он безмолвно кивает и вновь смотрит на дорогу. Я набираю номер салона, и через пару гудков Ира берёт трубку. Сбивчиво объясняю ей, что мне пришлось отогнать машину в сервис, а мужчина, который меня увёз – просто давний знакомый. Раз пять повторяю девушке, что волноваться не стоит, и что скоро я вернусь. Наконец, она вроде бы успокаивается. Скинув вызов, возвращаю телефон на прежнее место. В этот момент машина сильно подпрыгивает на кочке, и я понимаю, что мы уже не в городе. Многоэтажки сменились гористой местностью. А ещё невдалеке я вижу блестящую гладь моря.

Ян останавливает машину, немного не доехав до берега. Рывком отодвигает кресло подальше от руля, вытягивая свои длинные ноги. Смотрит на меня всё так же недоверчиво, но во взгляде теперь нет брезгливости. Я должна ему всё объяснить...

– Послушай... – начинаю говорить, немного подавшись к нему. – Я знаю, что всё это очень странно. Но это лицо... Это ведь не я! Я – внутри...

Боже... Я несу какой-то бред! У меня никогда не получалось подобрать правильные слова даже в те моменты, когда репетировала своё признание. А сейчас это не репетиция, а самая что ни на есть премьера. Но слова опять мне не даются.

– Вик... – его голос хрипит от напряжения. Рука тянется к моему лицу, указательный палец, едва касаясь кожи, скользит вниз. – Закрой рот, Соколова! Я слишком долго тебя искал, поэтому опустим весь этот трёп!

Наверное, я должна бы возмутиться... Но странным образом чувствую возбуждение от его властного тона и пальцев, обхвативших мою шею. А ещё он назвал меня Соколовой...

Ян импульсивно притягивает меня к себе и без промедления впивается в губы. Из меня вырывается всхлип, и он тут же убирает руку с горла. Сжимает мои щёки ладонями, большими пальцами стирает с них влагу.

А я даже не заметила, когда начала плакать...

Вкус его губ остался прежним, и даже едва уловимый аромат табака тоже присутствует. Словно Ян целовал меня всего лишь вчера, а не четыре года назад на заднем сиденье в машине Соболева...

Мы тогда подъехали к тому дому, в который так хотел вломиться Колесников. Я помню, как прежде чем выйти, я вцепилась в его запястья и с мольбой посмотрела в глаза.

– Отставить нюни, Соколова! – он тогда в шутку пригрозил мне пальцем. – Прорвёмся, Вик! Уже завтра будем далеко отсюда!

Притянув к себе, обхватил ладонями лицо, стирая выступившую из глаз влагу со щёк.

Как и сейчас...

И уже на следующий день мы, и правда, оказались далеко от того дома. Я просто пряталась. Ян же считался погибшим. Только вот я этого не знала. Ждала его. Думала, что он придёт. А он тогда оплакивал меня, потому что я тоже считалась мёртвой. Жизнь бывает жестокой...

Ян покрывает поцелуями мои щёки и скулы, спускается к подбородку и шее. Языком проводит по горлу, извлекая из меня несдержанный стон.

Он прав, к чёрту трёп! Поговорить мы сможем и позже! К тому же он сказал, что искал меня...

Перелезаю со своего сиденья и устраиваюсь на парне верхом. Он тут же обхватывает мои ягодицы ладонями и теснее прижимает к себе, и я прекрасно чувствую степень его возбуждения.

Его руки быстро раздевают меня: жакет, блузка, бюстгальтер... Всё это разлетается по машине. Горячие губы впиваются в мои острые от возбуждения соски. Он шумно втягивает в рот один, сжимая пальцами второй.

Я тоже пытаюсь его раздеть, но у меня это выходит плохо, потому что пальцы не слушаются, и я не могу расстегнуть ни одной пуговицы на рубашке. В итоге, рванув ткань в разные стороны, отдираю чёртовы пуговицы. Покрываю его широкую грудь поцелуями, вновь думая о том, что мы оба очень изменились. У меня новое лицо, а у Яна новое тело. Раньше он был худощав, а сейчас не уступает в мышечной массе даже Алиеву.

– О, да, Вик... Это ты! – ухмыльнувшись, констатирует Ян, увидев то, что я сделала с его рубашкой.

Он говорит вроде бы с долей сарказма, но я вижу, что в его глазах уже вовсю полыхает необузданная страсть. Мой бывший парень хочет меня так, как никто никогда не хотел. И я тоже хочу!

Ян быстро задирает мою юбку, гармошкой сдвинув её до самой талии. Расстёгивает ремень на своих брюках, ширинку... Немного приспустив брюки и боксёры, прижимает возбуждённый член к промежности.

Раньше мы часто занимались сексом в машине, и у меня есть некий опыт в этом вопросе. И я помню, что нужно делать...

Схватившись одной рукой за ручку над дверью, приподнимаюсь вверх. Глядя мне в глаза, Ян погружает  головку в лоно, сжимает мои бёдра и рывком усаживает на себя так, что его член резко входит до самого основания.

Кричу! От наслаждения... От боли... От осознания, как быстро заполняется пустота, которая была со мной все последние четыре года.

Ян шипит сквозь зубы, запрокидывая голову. Вновь рывком поднимает меня вверх и так же резко опускает. И вновь шипит от боли и наслаждения. А я продолжаю двигаться, помогая себе тем, что крепко держусь за ручку.

Делаю так, как он всегда любил. Колесников предпочитал заниматься сексом, а не любовью. И этот секс всегда был у нас необузданным, диким...

В какой-то момент он укладывает руку на мой затылок и вынуждает наклониться. Нежно целует в губы. Потом поднимает спинку кресла и двигает его обратно к рулю. Открывает дверь.

Смотрю на него ошарашенно. Во-первых, мы голые, а во вторых немного заняты...