Обхожу зал, подмечая пыль на рабочих местах и клочки волос на инструментах... И ничего не говорю. Потому что совершенно опустошена браком, отпуском, который, слава Богу, закончился, да и всей собственной жизнью. Короче, сегодня я смирилась с тем, что полнейшая неудачница, и, наверное, не имею права учить кого-то, как надо работать.

Завтра... Всё это можно отложить и до завтра. Когда я соберу себя в кучку, внушу себе, что всё нормально, и поверю в это.

– Не знаю, – Маша пожимает плечами и закидывает ногу на ногу, развалившись в кресле. – Твои глаза кажутся странными. И от этого ты сама на себя не похожа.

Чёртовы линзы!

Руслан заставил меня их надеть, и я согласилась, чтобы не провоцировать мужа на очередную ругань. И буду терпеть всё это, пока у меня не появится возможность от него уйти.

И я не буду просить Игната или Кирилла разбираться в моих проблемах. В конце концов, под венец меня никто из них не толкал. Я сама согласилась выйти за Руслана, очаровавшись его ухаживаниями.

Дура! Какая же я дура. Не смогла разглядеть в этом человеке жестокости и эгоизма. Нет, чутьё мне, конечно, подсказывало, что с ним что-то не так, раз к своим сорока с плюсом он ни разу не был женат. Но я не прислушалась к интуиции и беспечно всучила свою жизнь какому-то больному тирану. Монстру!

– Так что с твоими глазами? – снова подаёт голос Маша.

Она хороший специалист, но совершенно невоспитанная и иногда весьма заносчивая девушка.

Встаю напротив зеркала, вглядываюсь в свои глаза, и меня мутит от того, что теперь я ещё больше на себя не похожа. От прежней Вики ничего не осталось.

Отвожу взгляд. Наклоняюсь к полке под зеркалом и провожу по ней пальцем.

– Я смотрю, у тебя перерыв... Тогда наведи чистоту на рабочем месте! Смотреть противно на весь этот бардак!

Отчитав девушку, тут же выхожу из зала.

Стало ли мне легче? Да ни черта! Но даже сломленная внутри я не покажу людям того, что меня сломали. В душе я всё ещё Вика Соколова. Она была дерзкой и неунывающей. А иногда заносчивой и чертовски эгоистичной. И я скучаю по ней...

Прохожу в маникюрный зал и там тоже устраиваю нагоняй мастеру. Потом то же самое проделываю  в кабинете косметолога. За десять дней моего отсутствия все явно расслабились. Выручки упали. А сейчас, как никогда, мне нужны деньги.

В конце концов запираюсь в своём кабинете. Чтобы не расплакаться, заставляю себя злиться. Намеренно наполняю своё сердце этой злобой. К своим работникам, к мужу-тирану, ко всему окружающему миру... И к себе. На себя я тоже злюсь постоянно. Потому что Ян погиб. Потому что Ренат сел в тюрьму. Да много из-за чего, ведь я часто была виноватой и привыкла к этому.

Сморгнув слёзы, которые всё-таки наполняют глаза, сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Думай, Вика! Ты должна что-нибудь придумать!

Так… Мне нужны деньги! Чтобы найти хорошего адвоката, который поможет мне уйти от Руслана. Или нанять сыщика – возможно, мне повезёт, и на Руслана найдётся какой-нибудь компромат. Тогда он не сможет шантажировать дорогими мне людьми и отпустит.

Вторая идея кажется более реальной. Но чтобы её осуществить, мне придётся попросить у Кирилла отсрочку. Я выплачиваю ему долг каждый месяц в одно и то же число. Надеюсь, он согласится немного подождать…

Рука сама тянется к телефону, и я набираю Соболева. Кир отвечает не сразу, а когда берёт трубку и бросает короткое «Да», понимаю, что он раздражён.

– И тебе привет, – говорю с обидой, которую не получается скрыть.

– У тебя что-то срочное? – уже спокойнее спрашивает Кирилл. – Я торчу в пробке и чертовски опаздываю. Ася сейчас в студии записывает песню и поручила мне совершенно плёвое дело – забрать Макса с тренировки. А я, блядь, даже с этим не могу справиться! И меня бесят эти нерасторопные идиоты! – выплёвывает с раздражением, но явно не на меня. Потом слышится надрывный звук клаксона и брань Соболева. – Вик, прости, но я сейчас вновь курить начну. Давай ты позже мне позвонишь, ладно?

– Да, хорошо… Позже.

Он отключается, а я швыряю телефон на стол. Понятно. У него своя жизнь, свои проблемы. Зачем ему мои?

Ситуация с Игнатом точно такая же. У него есть жена, маленький ребёнок и безграничная любовь к ним. Там для меня просто нет места.

Закрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла. Позволяю себе не думать обо всём этом. К чёрту Соболева, Игната и мужа! В моей памяти всплывает улыбчивое лицо Яна, его озорные глаза. Он всегда был весельчаком. Иногда его веселье переходило границы дозволенного, и все, кроме меня, считали его чокнутым. Но сама я, видимо, тоже была чокнутой, потому что любила его и закрывала глаза на все минусы его характера. Была даже готова совершить преступление, обмануть собственного брата... Лишь бы только сбежать с Яном.

Теперь расплачиваюсь за свой эгоизм...

Дождавшись, когда салон опустеет, сама закрываю его и неторопливо иду к машине. Проверяю телефон и тут же нахожу сообщения от Руслана. Он уже ждёт меня дома.

Меня передёргивает. Желание сбежать усиливается с каждым проведённым с ним днём. Но я себя торможу, вспоминая то, что уже достаточно побегала. Мне нужно научиться бороться, а не прятаться.

Снимаю машину с сигнализации, но не тороплюсь сесть в неё. Оглядываюсь по сторонам. На улице уже стемнело. Редкие машины проезжают по шоссе, и совсем нет пешеходов. И вдруг я чувствую на себе чей-то тяжёлый взгляд. Дёрнув дверь, быстро забираюсь в машину и закрываюсь изнутри. Вставив ключ, завожу мотор. Нервно смотрю по сторонам, но никого не вижу.

У меня явно разыгралась паранойя или мания преследования. А всё после того, как по возвращении из Швейцарии я обнаружила свою сорочку, которая лежала на кровати аккуратно расправленная. Но я совершенно точно помнила, что швырнула её в порыве злости, когда одевалась. Сразу после мы покинули дом, и Руслан не поднимался в спальню.

Отъезжаю от салона и медленно еду в сторону дома. Настороженность быстро сходит на нет. О сорочке вообще лучше не думать, а то я поверю в то, что схожу с ума. Может, мне даже понравится в этом сумасшествии! Но всё же я хочу здраво мыслить. Пока ещё могу. Пока ещё не совсем сломалась...

Войдя в дом, застаю Руслана на диване с книгой в руке. Он поднимает взгляд и осматривает меня с головы до ног. Потом смотрит в глаза, явно желая убедиться в наличии линз, и вновь утыкается в книгу.

– Я уже поужинал, – бросает с недовольством. – Чертовски устал на работе. А потом устал тебя ждать.

– Прости, – цежу сквозь зубы и ретируюсь.

Иду на кухню. Открываю холодильник и грею свой ужин в микроволновке. Есть мне совсем не хочется, но я хочу побыть немного здесь, чтобы не общаться с Русланом.

Когда сажусь за стол и начинаю ковырять вилкой в тарелке, муж приходит ко мне.

– Ты помнишь, какой завтра день? – спрашивает, сев рядом.

Часто моргаю, откладывая вилку. Нет, я не помню. И судорожно пытаюсь вспомнить. Ведь он говорил мне о каком-то важном событии около месяца назад.

– Ладно, не напрягай мозги, Викуль, – хмыкает Руслан. – В конце концов, я люблю тебя не за них.

Да, ты любишь моё лицо... 

Какая еда? Мой рот наполнен ядом, который стремится вылиться наружу. Но я не позволяю себе этой оплошности. Натянуто улыбаюсь и вновь беру вилку в руку.

– Ты прав, я не помню. Так какой завтра день?

– День рождения моей клиники. Пять лет как-никак. И по этому случаю состоится банкет в одном очень дорогом ресторане. Среди гостей будут мои клиенты и потенциальные клиенты. Так что не вздумай вести себя как идиотка! Лучше вообще помалкивай. И улыбайся!

Руслан проводит пальцами по моему лицу. А я сдерживаю желание воткнуть вилку в его руку.

– Ты не представляешь, насколько красивая, когда молчишь и улыбаешься.

Муж встаёт, целует меня в лоб и выходит из кухни. А я с ненавистью смотрю ему вслед. Потом хватаю тарелку и иду к мусорке. Отправляю ужин в ведро и швыряю тарелку с вилкой в раковину.