Меня навещали каждый день. То мама с папой. То Оскар. Еще пара подруг. А сестра не пришла ни разу.

— Где Сара? — спросила я однажды у папы.

Он молчал. Отвернулся к окну с видом на реку.

— Уехала, да? — задала я новый вопрос.

— Мама на нее очень зла, — признался папа. — Велела исчезнуть с глаз. Сара тут же умчалась. Мы понятия не имеем, где она сейчас.

— Вернется… — проворчал кто-то невидимый на окне. Знакомым до боли голосом. — Она без тебя тоже не может. Хоть это и не очевидно.

По телу прошла дрожь, но я сделала вид, что ничего не услышала.

…Через месяц после выписки Оскар сделал мне предложение. Устроил всё, как положено. С цветами, сюрпризом и романтикой. Снял ресторан и встал на одно колено, когда я увидела кольцо в бокале.

— Будь моей женой, — в его глазах светилось обожание. — Обещаю, я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете, Лора.

А я…

Я смотрела на него и молчала.

Нет, дело было вовсе не в недавних злых словах Сары о скуке в браке. Я хотела и дом, и семью, и общий быт. Но не с Оскаром. Он оказался отличным парнем. Но я не видела в нем мужа. Не могла позволить стать кем-то большим, когда рядом, пусть в недосягаемости, оставался тот, о ком я так и не забыла.

— Прости, я не могу…

Я убежала из ресторана, чтобы не видеть обескураженное лицо Оскара, шокированный взгляд. Прорыдала ночь напролет, задаваясь вопросом, неужели, так будет продолжаться до конца моей жизни? Неужели я так и буду ощущать ЕГО присутствие, но оставаться одна?..

Сара: настоящее

— Какого черта? — ругаюсь я. Из теплых лап сна вырвал телефонный звонок. — Да вы издеваетесь, — бормочу, увидев круг циферблата на стене спальни. Хоть сквозь шторы пытаются пробиться ранние солнечные лучи, часы показывают половину шестого.

Но сон растворяется вмиг, едва вижу, какое имя показывает телефон.

Тина Кроуфорд! Покровительница и любовница золотка.

Беспардонностью и звонками в неурочное время она никогда не страдала.

— Что случилось? — задаю вопрос сходу. — Что-то с Крисом?

От сна не осталось и следа.

— Да. Он в участке. Арестовали по обвинению в торговле запрещенными веществами.

— Что⁈ Крис бы никогда…

— Знаю. Это подстава. И очень умелая.

Я закрываю глаза. Первый страх отпускает. Золотко жив. Но приходит осознание, что его карьере конец. И не только карьере. Обвинение в торговле — это очень серьезно. Можно загреметь лет на двадцать. Без права выйти раньше за хорошее поведение.

Одно радует — сегодня я ночую одна. Мой страх за золотко остался незамеченным.

— Сара, ты можешь взять Криса под опеку? — спрашивает Тина. — Ты — его агент. Это никому не покажется странным. Я, как ты сама понимаешь, этого сделать не могу. А вся его родня далеко — в какой-то глухомани.

Я сжимаю зубы. Это может стать проблемой. Но оставлять Криса в заключении нельзя. Он — личность известная. Никто не может предсказать, что может случиться. Мало ли кто проявит к нему интерес. Возможное избиение — это меньшее из зол.

Другой вопрос, как отреагируют другие клиенты. С одной стороны, им может не понравиться, что я защищаю преступника. С другой, если умою руки — это тоже могут воспринять плохо. Тут Тина права. В глазах общественности, защитить Криса, кроме агента, сейчас некому. А без поручительства и последующей опеки его не выпустят до суда. Таков закон.

…Через два часа я везу золотко домой. К нему домой, разумеется. Не ко мне.

— Это Лайза Соломон, — говорит он.

— Само собой. Ты бы в такое ни за что влез.

Я уже в курсе, что Криса арестовали на вечеринке, а дома у него уже прошел обыск. Там и нашли запрещенные вещества. Много. Точно не для личного пользования.

— Ко мне приходили от нее. В камере, — добавляет он. — Сказали, я знаю, как поступить, чтобы жизнь вернулась на круги своя.

— Может так и сделать? — спрашиваю я. — Жениться на дочке Лайзы?

— Тина этого не допустит. Ты же знаешь.

— Тине придется смириться, если не хочет распрощаться на два десятилетия.

— Для нее это будет лучше, чем отдать меня другой.

Я только качаю головой. Золотко, конечно, знает Тину лучше меня. Но мне не верится, что она настолько недальновидна…

Ларо. Настоящее

В медицинском блоке я провела всего десять дней, что смело можно было считать чудом из чудес. Ведь лечить пришлось оба крыла, а это требовало серьезных усилий. Стараниями Амэя меня приняли без очереди. Обычно ангелам, сломавшим пернатые конечности по собственной глупости, приходилось ждать неделями, а то и месяцами — чтоб в следующий раз неповадно было. Но Высший объявил, что мои травмы негативно отразятся на его эксперименте. Громыхал так, что лекари не посмели возражать и нарушили собственные незыблемые правила.

Официальной версией переломов стала моя невнимательность, что соответствовало действительности. Ложь заключалась в месте происшествия. В отчёте, по распоряжению Амэя, я написала, что врезалась в здание в Мире Гор и Туманов, спеша на выручку Эсмеральде. Я вошла в роль и при свидетелях ругала подопечную абсолютно искренне. Мол, вечно попадает в неприятности. Впрочем, неправдой сие не являлось.

После путешествия по родной Вселенной я вымоталась физически и морально. Голова категорически отказывалась думать о сделанных открытиях. Постепенно и опасное происхождение, и наличие сестры, спрятанной кем-то могущественным в одном из Миров, начало казаться дурным сном. Я — ангел Ларо, и точка. А Лора тень ноль вторая растворилась в небытие поутру.

Навещала меня в медицинском блоке преимущественно Ши. Сидела у постели и жаловалась на заносчивого Ллойда. А в один из дней, похожий на все остальные, как брат-близнец, зашёл Торр. В свойственной ему манере извинился за стычку в убежище гадалки и разделил моё негодование на саму Эсмеральду. Кай проведать меня нужным не счёл. Даже травма не смягчила гнев философа из-за истории с Матильдой.

Кстати, о клиентах. На время моего восстановления Амэй поручил их Тайрусу. Тот, разумеется, поворчал, но приказ Высшего выполнил. И пока я после выписки проверяла возможности крыльев в учебном секторе, отчитывался о проделанной работе. Если это, конечно, можно было так назвать.

— Ну, а что Матильда? — пожимал плечами бывший наставник, пока я взмывала вверх, заставляя конечности работать в полную силу. — Лежит себе. Новых «подпиток» не требует.

— Её до сих пор никто не ищет? — спросила я, пикируя над Тайрусом в опасной близости.

— Нет. Видно, девушка вела одинокий образ жизни. Не удивляйся. Бывают такие люди, предпочитают любой другой компании свою собственную.

Меня такой ответ не устраивал. Не верила я затворничество Матильды. И всё тут!

Не привёл к откровениям и допрос о времяпрепровождении других подопечных.

— Да что с твой Эсмеральдой может стрястись⁈ — негодовал Тайрус, глядя, как я порхаю над ним, притворяясь бабочкой. — Сама знаешь, старушенция отлично умеет за себя постоять. Нашла себе новое укрытие. Сидит там, как мышь, и зелья варит. Одно за другим. К войне готовится, не иначе.

— А ты говоришь, ничего не происходит! — распалилась я, взмахнув крылом совсем рядом с головой Тайруса, будто вознамерилась дать ему подзатыльник. — Дело точно не кончится добром. Вот бы выяснить, что за намерения у клиента Торра. Не морщись. Вот укокошат они друг друга, сам будешь перед Амэем ответ держать.

— Когда укокошат, тогда и будем разбираться. Сейчас-то какая печаль?

Моё терпение лопнуло.

— Скажи ещё, что и с Гаем всё в порядке!

— Почти, — ответил бывший наставник уклончиво.

— Тайрус! — я опустилась рядом на перекладину в метрах пяти от пола. — Прекращай вилять! У меня и без этого к тебе море претензий!

— Напугала, — сбить спесь с белокурого ангела было невозможно. — Я страшный гнев Амэя пережил в прошлом году. Что до твоего прошлого, да и будущего тоже, — предвосхитил ангел мои нападки, — это не моя весовая категория. Высший был твоим хранителем. Ваша с сестрой судьба в его власти.