Он вышел из караулки в сопровождении Андрея и ректора. Идя к нам мимо скопившихся студентов, он о чём-то разговаривал с начальником дозора. Илья, завидев его, немного потянулся, разминая свою спину. Второй поисковик проверил свой автомат, а Семён Владимирович робко поправил свой рюкзак.

Подойдя к нам, Виктор Петрович остановился и развернулся к Андрею.

— Вся надежда сейчас только на вас – на дозорных. Не теряйте бдительность ни на секунду.

— Не беспокойтесь, Виктор Петрович, сдюжим. Возвращайтесь только поскорее, — ответил Андрей.

— Если всё пройдёт гладко, вернёмся ещё до вечера. Если же нет… Никаких отрядов к нам не высылать, это понятно?

— Так точно.

— И берегите патроны. Стреляйте только по острой необходимости.

Закончив наставлять, Виктор Петрович осмотрел нас, убедился, что все на месте, потом сказал:

— Ну, давайте, что ли, присядем на дорожку.

Мы скинули с плеч свои рюкзаки, набитые небольшим количеством консервов, запасными магазинами, несколькими пачками бинтов и бутылками с розжигом, и сели на них.

В вестибюле повисла тишина. Некоторые из студентов всё ещё спускались, но уже толпились на самой лестнице. Их лица, холодные и безмолвные, напоминали выражения застывших восковых фигур. Я оглядел их и увидел среди остальных Сашу. Она была одной из первых, кто пришёл сюда, чтобы проводить нас в дорогу. Как только я проснулся и с большой неохотой покинул её аудиторию, она вышла следом, практически не приводя себя в порядок. Как и тогда, сейчас её глаза были печальными, но не лишёнными блеска. Посмотрев на неё, у меня заколотилось сердце.

— Ну, думаю, пора. — Виктор Петрович поднялся, вытащил из рюкзака факел, а рюкзак закинул на плечо. — Готовность минута.

Я поднялся, накинул лямки рюкзака на плечи, перекинул за спину автомат и начал надевать респиратор.

— Павел! — донеслось из гущи толпы.

Я обернулся. По лестнице, осторожно отодвигая других, стремительно спускался Григорий. Он выбрался из-за спин впереди стоящих и вышел ко мне.

— На пару слов. Это важно.

Я посмотрел на свою группу. Те уже готовились выходить. Вздохнув, я отошёл с Григорием в сторону. Тот зачем-то увёл меня в самую даль. Остановившись возле застеклённой стены, за которой раньше находился буфет, и зачем-то осматриваясь, словно убеждаясь, что никого больше рядом нет, Григорий вполголоса сказал:

— Я не знал, как сказать тебе об этом. Всё пытался, но никак не мог найти подходящий момент. А сейчас понял, что медлить уже поздно.

Я внимательно смотрел на него.

— В общем… это был я. Это всё из-за меня… — быстро проговорил он, опустив глаза в пол.

— О чём это ты?

— Кошмары… Тени… Это всё появилось тут из-за меня…

Я всё ещё непонимающе глядел на своего соседа. Мои глаза не сходили с его лица, взволнованного и побледневшего. Тот сглотнул, после чего продолжил:

— Я со своим другом однажды пробрался на нижний сектор. Любопытства ради. Мы часто слышали от других о том, что под университетом находятся старые катакомбы. И решили проверить, так ли это… Мы пошли вниз, дальше, чем находится хранилище. Там была одна странная дверь… Мы её долго пытались открыть, на это ушло, наверное, час. А когда справились, перед нами открылся какой-то длинный спуск вниз, а за ним – ещё одна дверь, старая, двустворчатая. Древнейшая на вид. Мы смогли открыть и её… Ну а потом… потом оттуда что-то выбралось сюда. К нам.

Я слушал Григория, а моё лицо постепенно становилось всё бледнее.

— После этого начались кошмары. Появились эти тени. И люди стали постепенно сходить с ума…

Услышанное будто ошпарило меня кипятком. Я развернулся, всё ещё стараясь осмыслить услышанное. Григорий пристально глядел на меня.

— Мы не думали, что дойдёт до такого. Сраное любопытство…

— Ты ещё кому-нибудь говорил об этом? — придя в себя, тут же спросил я.

— Нет, никому. Тебе только.

Я задумался. Получается, дело вовсе не в нашем сумасшествии. И не во влиянии тех странных существ на наш разум. Всё имеет довольно ясное и банальное объяснение.

Григорий и его друг открыли проход в наш университет – в наш мир для каких-то древних сущностей, обитающих где-то глубоко под землёй. Призраки это, или что-то другое – оставалось тайной, мрачной и непроницаемой. Но эти сущности явились к нам не извне, как я ошибочно полагал, а из самых глубоких недр, расположенных под бетонным основанием учреждения. И неизвестно, что находится там, на глубине множества метров под нашими ногами…

Я тут же приблизился к Григорию, схватил его за плечи и заглянул в глаза.

— Твой друг. Где он сейчас?

— Он был как раз в той группе, которая покинула университет, украв оружие.

Значит, никто об этом не узнает, если Григорий сам не разболтается под гнётом собственной совести. Но тогда его может ждать наказание намного страшнее, чем то, от которого он только что освободился.

Тем временем моя группа уже начала выходить. Виктор Петрович окрикнул меня. Я обернулся. Нужно было идти, однако многое ещё оставалось для меня неясным и требовало объяснений. Но задерживаться дольше я уже не мог.

— Что нам делать? — спросил Григорий.

Я развернулся к нему, положил руку на плечо и сказал:

— Об этом никому не говори, понял? Держи язык за зубами. Жди меня. Мы что-нибудь придумаем.

И я направился в сторону выхода. Проходя мимо передних рядов лиц, я выудил среди них знакомые: Максим проводил меня горьким взглядом; Антон, опёршись о костыль, молча кивнул мне, а Владислав будто бы отдал честь. Саша стояла за двумя высокими плечами. Я на мгновение задержался напротив них. Наши взгляды встретились. Её лицо наполнилось тревогой, губы разомкнулись, желая что-то сказать, но будто бы лишились дара голоса. Моя группа уже миновала внешние двери и вышла наружу.

Я улыбнулся Саше, как мог убедительнее. А потом пошёл. Чувствовал, как в спину впивается её взгляд, но не оборачивался назад. Для этого уже не было времени.

Выйдя в буфер между двумя дверями, я нацепил на лицо респиратор, достал свой факел и разжёг его спичками, выуженными из кармана.

Снаружи подул холодный, грызущий ветер. Я ощутил его сквозь свою маску, сквозь куртку. Огонь задрожал и затрещал, стоило мне миновать отрывшийся проход.

Группа собралась на площадке перед входом. На сером зернистом бетоне распласталось огромное количество мёртвых туш в бурой шерсти. Осмотрев всех, Виктор Петрович, в своём тёмном противогазе, поправил ремень автомата на плече, приподнял факел и первым двинулся вперёд, во мглу. За ним пошёл второй поисковик, потом Семён Владимирович. Илья дожидался меня. Он молча стоял впереди и смотрел в мою сторону.

Я на мгновение задержался. Нельзя оборачиваться назад, но я всё же не выдержал. За мной высились стены, облицованные слегка потрескавшимися, потемневшими от времени плитками. Над центральным входом выпирал потускневший овал с чёрно-белым рисунком, окаймлённым ещё одним овалом и разделённым линиями на четыре части - герб нашего университета: в левой верхней части - начало книги из которой струится пламя свечи, в правой нижней – её конец, над ней – изображение старинного герба нашего города, а в левой нижней части – ветвь дуба с желудями. Рисунок опоясывала ленточка с завитками, на которой на латинице было написано: «A VOISEA DREAM». А под гербом была выведена ещё одна надпись, лишённая некоторых букв: «В л г ра д кий госуд р ств нный униве с тет».

Я поправил ремень своего автомата, что так неприятно давил на плечо, звонко выдохнул через респиратор холодный застоявшийся воздух, а потом двинулся вперёд, вслед за уже скрывшимися в тумане членами отряда. Илья двинулся за мной, замыкающим.

— Кажется, всё чисто.

Поисковик ещё какое-то время смотрел через мушку туда, где десять минут назад промелькнуло что-то крупное и резвое: внезапно появившись в тумане и тут же растворившись в нём.