Отряд замер у края огромной чёрной воронки. Виктор Петрович дал команду притаиться, а сам тщательно высматривал через прицел автомата противоположный край зияющей ямы. Сидели мы тихо, словно мыши, а из завесы тумана долетали до нас различные звуки: стремительный скрежет чьих-то когтистых лап по потрескавшемуся асфальту, протяжный утробный рык и злобное сопение, проносящиеся мимо. Твари были совсем рядом, но вне поля нашего зрения. Наверное, не видели и они нас, но вот их присутствие ощущалось самой кожей. Учуяли ли они человечину совсем рядом с собой? Или же туман смог так же скрыть не только наше присутствие от них, но и наши запахи?

Прошло ещё минут десять, прежде чем Виктор Петрович поднялся и, держа автомат всё ещё навскидку, сказал:

— Двигаемся дальше.

Отряд поднялся и цепочкой медленно побрёл вдоль края воронки. Виктор Петрович шёл впереди, за ним шёл второй поисковик, всё ещё держащий противоположную сторону, тонувшую во мгле, под пристальным вниманием; Семён Владимирович робко шагал за ним, держа в руках факел и стараясь не смотреть в ту сторону, откуда, хоть и отдалённо, но ещё слышались неприятные звуки. Я шёл за связистом и, пользуясь случаем, осматривал воронку с этой стороны. Кажется, огромная дыра заняла собой почти всю дорогу, и нам пришлось идти по тонкой уцелевшей полоске между ней и прорастающим ковром пожухлой травы. Последним шёл Илья, положив автомат себе на предплечья и осматриваясь.

Наконец чёрная воронка закончилась, и вскоре мы вышли на сужающуюся дорогу, проходящую между обросшими кустарником высокими деревьями. Точнее, деревьями они были когда-то давно, а сейчас представляли собой изуродованные чёрные стволы с наростами, похожими на язвенные волдыри. И сам кустарник, оплетающий их чёрные рубцовые стволы, больше походил на раковые новообразования этих стволов. Ветер, суровый и промозглый, обдувал искривлённые ветви, от чего они слабо покачивались, будто в каком-то странном и ритуальном танце, а стволы под их весом протяжно скрипели, и скрип этот был похож на мученический стон. Когда мы проходили под их мрачными кронами, ветви тянулись к нам, словно старались зацепиться, ухватить нас в свои крепкие объятия и не отпускать. Желая оставить нас здесь, рядом с ними. Пришлось тщательно пригибаться, дабы не попасть под их цепкую хватку.

Путь по узкой дороге вниз был продолжительным. Пару раз мы останавливались и замирали, прислушиваясь к разным шорохам и звукам в тумане. Периодически дорогу заграждали плотные ветви, и приходилось огнём факела проделывать себе путь. Обжигаясь, ветви тут же отстранялись, но лишь на короткий момент, и тогда мы двигались дальше, а затем за нами снова образовывался заслон из чёрных щупалец.

Так мы преодолели этот путь минут за двадцать. Кроны расступились, и перед нами вновь возникла пустота, поглощённая туманом.

— Так. Сейчас мы вышли к общежитию. Двигаемся тихо, ступаем легко. Без лишних звуков, — остановившись, вполголоса прогудел в противогаз Виктор Петрович.

Мы двинулись дальше. Я смотрел туда, где за стеной тумана высилось белое здание общежития. Я хорошо помнил его внешний вид, и представлял себе, каким оно является сейчас. И внутри загорелось уйма вопросов, которые хотелось задать. И главный из них: почему нужно было проходить тихо? Что же там такое завелось, чего так опасался Виктор Петрович? А потом я вспомнил о той твари, свившей себе гнездо в библиотеке, и, исходя из соображений безопасности, вопросы так и остались погребёнными глубоко внутри.

Мы свернули левее, подошли к бетонному выступу, за которым, по моей памяти, росли различные растения. Пошли вдоль этого выступа, держась его линии и периодически оглядываясь направо. Дорога разлилась широкой полосой и уходила вперёд, в серую бездну. В какой-то момент из мглистой завесы вновь послышались звуки когтистых лап, скоблящих по асфальту. Виктор Петрович приказал всем замереть и тут же взял в прицел свободное от тумана видимое пространство. Держа в одной руке факел, а в другой укороченный автомат, старик замер. Так мы прождали ещё некоторое время до того момента, когда за туманной завесой наступила абсолютная тишина, после чего двинулись дальше.

Дорогу поперёк пересекала ещё одна, широкая и тёмная. Я понял, что мы уже подошли к проезжей части, а значит, до того самого жилого комплекса оставалось ещё немного. Прямо за скрывшейся в тумане автострадой располагались три крупных строения: гипермаркет, крупный спортивный магазин и злосчастный торговый центр, от мыслей о котором внутри всё съёживалось комочком. Их не было видно, но картинка из памяти отчётливо вырисовывала эти громадины из тумана.

Виктор Петрович остановился, чтобы перебросить факел из одной руки в другую.

— Так, сейчас мы находимся у дороги. Пройдём метров сто вдоль неё, а потом свернём на пологую землю, чтобы подальше от торгового центра, — сказал он, осматривая всех. — Идём друг за другом, как и раньше. Не растягиваем цепочку.

Мы двинулись вперёд. Наша группа шла в полном безмолвии. Часть дорожной ленты каменной застывшей рекой протекала в противоположную сторону. В некоторых местах туман извергал из себя сгоревшие и покорёженные останки машин и взрыхленные куски бетона. Идя у края автострады, я мог только представлять масштабы тех разрушений, которые жадно скрывал собой туман от ненужных глаз.

Движение остановилось. Поисковик выглянул из-за спины Виктора Петровича и присел на одно колено, прицелившись куда-то вперёд. Командир группы тоже вскинул автомат.

— В чём дело? — шёпотом спросил я у рядом стоявшего Семёна Владимировича.

— Там, — тот кивнул вперёд. — Увидели что-то.

Я выглянул из-за его спины. Впереди, шагах в пяти-шести от нас, как раз на границе зримого и незримого, покоилось что-то. Какой-то силуэт, тёмный, внешне похожий на человеческий. Он безмолвно томился впереди, приземистый, и отсюда казалось, будто он сидит на асфальте спиной к нам.

Поисковик впереди присвистнул, а потом тщательно всмотрелся в разрез прицела. Точка впереди не отозвалась и не пошевелилась.

Виктор Петрович подождал немного. Силуэт продолжал покоиться на одном месте, будто и не услышав свиста. Потом командир кивнул поисковику, и те вдвоём, медленно расходясь, стали приближаться к силуэту с двух сторон. Приказа стоять на месте отдано не было, и Семён Владимирович осторожно засеменил следом, а потом и я за ним.

Когда мы немного приблизились к точке, то стало понятно, что это был человек. Он сидел спиной к нам, в тёмной куртке и тёмной шапке. Почему-то его одежда показалась мне знакомой. А потом из-за него, взмахнув крыльями и гортанно прокаркав, взметнулась здоровая чёрная ворона и скрылась в тумане. Поисковик тут же присел от неожиданности и чуть было не спустил очередь в неё, но Виктор Петрович вовремя поднял руку.

Они осторожно обошли сидящего с обеих сторон и остановились перед ним. Виктор Петрович тщательно всмотрелся в его лицо. Мне и самому стало любопытно, и я тоже обошёл тело. А когда оказался спереди, то понял, что лица у того и нет. Одна его часть была исклёвана, превращена в кровавое месиво, из-под которого вырисовывалась часть бледного черепа и круглая пустая глазница; другая же половина сохранилась лишь частично, но была покрыта коркой засохшей крови. На чёрной стёганке разливались тёмные пятна. Одна нога в застиранных джинсах оставалась целой, хоть и испачканной, а на второй зияла дырка, из которой торчали куски мяса.

От увиденного меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Один из студентов, — ровно проговорил Виктор Петрович.

Я ещё раз посмотрел на остатки лица. Пригляделся, и понял, кто это был. Меня замутило ещё сильней.

— Это Вася, — я буркнул отрывисто, стараясь сдержать позывы.

— Был Вася, а стал… — сказал поисковик и вздохнул.

— Так, одного мы нашли. — Виктор Петрович осмотрел тело. — Где другие?

— Судя по тому, что осталось от этого, у других участь тоже незавидная, — холодно произнёс Илья, обходя мертвеца и смотря ему в пустую глазницу.