Мы пошли дальше, к следующему эпизоду: по центру располагались фигурки, вокруг которых был описан овал с уходящими от него тонкими завитками. Над этими фигурками возвышались длинные и худые, а под ними – многочисленные маленькие.

— Это не простые человечки, — Платон внимательно присмотрелся. — Автор изобразил их энергетическую ауру. Но они по-прежнему находятся между людьми и существами. Выше людей, но ниже этих существ… — Платон вернулся к предыдущему эпизоду, постоял немного, а потом подошёл. — Возможно, эта фигурка – изображение того ребёнка на столе, но уже в более осознанном возрасте. Видимо, автор показал рождение тех, у кого были необычные способности. И судя по их положению между двумя сторонами – они представляли собой некое связующее звено.

— Дети Индиго… — сказал я, внимательно изучая рисунок.

— Возможно. Судя по всему, эти дети рождались со способностями, выше чем у любого человека. Но они не были их детьми непосредственно. Смотри, — старик подвёл меня к предыдущему эпизоду, — видишь эту женщину? Возможно, автор показал процесс кровосмешения между представителями двух цивилизаций. И это кровосмешение породило новую расу – более совершенную, чем человеческая.

— Но для чего? Зачем этим существам возводить на свет новую расу?

— Хороший вопрос. Может, всё дело в каком-то их эксперименте, а возможно, они имели какую-то осознанную цель.

Мы пошли дальше, к следующему эпизоду: многочисленные фигурки с множеством поднятых кверху рук, в которых находились факелы и какие-то острые предметы. Существа, что стояли напротив них, вытягивали свои длинные руки к толпе. Между ними и толпой стояли человечки с такой же аурой, как и на предыдущем рисунке.

— Эпизод восстания против своих покровителей, — произнёс Платон. — Существа пытались вновь приучить людей к покорности, но между ними и людьми стоят эти человечки. Возможно, в определённый момент, когда человечество поднялось на борьбу, эти человечки вели их за собой. Или же пытались закончить кровопролитную войну, встав между ними.

На следующем эпизоде была изображена масштабная картина: сотни шариков с длинными хвостами летели сверху вниз. Над ними возвышались длинные фигуры, а внизу – многочисленные маленькие, обречённо вздымающие руки кверху. Толпа была объята тонкими завитками, из которых исходили всполохи.

— Эпизод уничтожения мира. Землю пронизывают астероиды, и всё живое вокруг гибнет в пламени огня. Похоже, автор рассказывает о событии, случившимся не один десяток тысячелетий назад. Видимо, так высшие существа жестоко наказали людей за их восстание.

— То есть, случившееся с Землёй когда-то – это их рук дело? — я посмотрел на старика.

— Они использовали всю свою мощь, чтобы уничтожить сопротивление, и у них получилось. По их ли воле астероиды испещрили Землю, или же автор намеренно возложил на них ответственность за огромную катастрофу – я не знаю. Но в любом случае они имеют какую-то связь со случившимся.

— Получается, история повторилась, — я развернулся к нему. — Наша Земля вновь была уничтожена, и они вернулись сюда, чтобы… Я не знаю. Возможно, чтобы возродить своё правление и вновь стать хозяевами?

— Как я уже говорил, не на все вопросы можно дать однозначный ответ. То, что произошло очень давно, уничтожило и человеческую цивилизацию, и всё живое на Земле. Прошли тысячелетия, прежде чем пещерный человек смог приручить огонь, и с того момента началось медленное возрождение нашей цивилизации. Но, возможно, именно эти человечки, — Платон указал на предыдущий эпизод, — стояли у истоков её возрождения, ибо сумели уцелеть во время Армагеддона. И с них началась новая история, которая длится уже более десяти тысяч лет.

— Но как в эту историю вписываются эти существа и мутанты, которыми повелевают эти сущности?

— Пришедшие из иного измерения, они когда-то управляли строительством древней цивилизации. И сейчас они вернулись, чтобы отстроить её вновь. Но, возможно, на своих условиях.

— И какое место уготовано нам в этом «строительстве»?

Я вспомнил о той твари, которую гуманоид смог подчинить своей воле. Вспомнил о всех, кто пропал без вести. И вспомнил себя, попавшего под их влияние.

— Участь инструментов?... Рабов?... Они пытались нас уничтожить на протяжении четырёх лет. Видимо, поняли, что не смогут поработить всех вновь, и решили отчистить эту землю от нашего присутствия руками мутантов.

Я вновь посмотрел на финальную часть композиции. Тысячи комет летели вниз, на множество маленьких человечков – бессильных и беззащитных перед неминуемой гибелью.

— Но, как вы сказали, история всё ещё длится. Это значит, что повторить свой план у них не получилось. И у нас есть возможность продолжать бороться с ними. Бороться за свою жизнь и свой дом – за возможность быть в нём хозяевами. Мы не станем для них инструментом. Мы самобытны. И хотя мы остались с ними один на один в этом новом мире, мы к нему адаптируемся. Мы выживем и отстроим его вновь. По своему усмотрению.

— Не думаю, что мы все одиноки.

Я взглянул на Платона – он глядел куда-то в сторону, а потом сам посмотрел туда.

Недалеко от нас стояли они – чёрные, безликие и безмолвные. Целое множество обступило нас, повторив собой форму стены за нами. Они глядели на нас, хотя у них не было глаз. Они говорили с нами, хотя рты у них отсутствовали. Их голос лился глубоко внутри.

Я почему-то взглянул на младенца – тот открыл глаза и смотрел на меня, посасывая свой пальчик. Он не плакал и не вздрагивал. Был полностью спокоен. А тени стояли, как истуканы, и все как один шептали. И я слышал шелест их голосов, похожий на шелест мириады листьев, обдуваемых ветром.

— Ты тоже их слышишь? — спросил Платон.

— Да…

Безликие тени долго говорили со мной, а я мысленно говорил с ними. А потом перевёл взгляд на чёрный обелиск за ними, и для меня всё стало ясно.

— Они уберегали нас. И были с нами всё это время, ещё задолго до катастрофы. Лишь толща земли да пара дверей отделяли нас друг от друга, устанавливая границу между нашим миром и ними. А когда ворота открылись – они явились: находились среди нас, изучали и старались защитить. А мы их боялись, не понимали и не могли понять, потому что оказались неспособны сделать это. Их древняя сила не позволила туману поглотить наш университет, а они не позволили нам погибнуть. Как и тогда – много тысяч лет назад.

Я посмотрел на Платона. Старик медленно кивнул и слегка улыбнулся.

— Знание – свет, помогающий узреть истину во мраке. Но думаю, что здесь нам не место. Это их владения, а нам нужно идти дальше.

— Да, — я посмотрел на теней, и одна из них аккуратно вышла вперёд. — Они проведут нас к свету. Как и тех, кто прошёл здесь до нас.

Дневной свет жёг мои глаза. Я зажмурился, но это не помогало, и тогда пришлось закрыть их ладонью. Вслепую я поднялся по почвенному склону, и глиняные стены тёмных глубоких катакомб остались позади.

Разомкнул веки не сразу. Поморгал, дав глазам привыкнуть. Потом увидел серый туман, обволакивающий ковёр бесцветной травы под ногами и скрывавший за собой весь горизонт утреннего города. Однако сверху что-то настойчиво пробиралось сквозь его завесу – маленький, яркий жёлтый диск.

Солнце.

Я удивился. Я не видел солнце уже четыре года, лишь хмурый, блеклый свет дня да тьму беззвёздной ночи. Но сейчас светило упорно пробиралось сквозь туман, лило свой огонь на эту холодную землю. И кожей я ощутил слабое, но всё же приятное тепло.

Платон вышел следом и остановился рядом со мной. Я взглянул на него и на малыша на его руках, потом обернулся назад. Позади – кромешный мрак, но из этого мрака глядели невидимые глаза. Их пристальный взгляд ощущался некоторое время, а потом это ощущение ушло.

И слух мой уловил голоса в отдалении, множество голосов.

Я посмотрел в ту сторону. Увидел не сразу, и услышал тоже не сразу. Голоса были здесь, когда я поднимался, когда глаза привыкали к яркому свету, но мои уши не сразу их уловили, а глаза не сразу увидели чуть дальше от нас вереницу огоньков, выплывавших из тумана и снова уходящих в него.