А потом меня смачно вырвало.

Я лежал на своём матрасе, подперев руками затылок и смотря в тёмный потолок. Снаружи давно сгустились сумерки, комната тонула в непроглядной тьме, но глаза никак не закрывались. Сон предательски не подступал, хотя должен был.

Мой сосед словно являлся моей точной копией: Григорий, как и я, молча уставился в потолок и тоже не спал. И каждый из нас думал о своём: я – о завтрашнем походе, который вполне вероятно может закончиться смертью; а Григорий – о чём-то важном, ибо каждый раз перед сном он постоянно о чём-то говорил, но в этот раз был нем как рыба.

Так мы и лежали во тьме. Время ползло, словно ленивая улитка. За нашей дверью стояла абсолютная тишина; в коридоре не было ни души. Все студенты разбрелись по своим комнатам, и те из них, изрядно выпившие, уже спали мёртвым сном. Без сна были, наверное, только мы с Григорием, а ещё те, кто стоял в это время в дозоре.

— Страшно тебе? — спросил Григорий.

Я не ожидал, что тот заговорит до утра, уж слишком погружённым в себя был мой сосед.

— Есть такое, — ответил я тихо, посмотрев на него.

— А как по ощущениям там – снаружи?

— Ну… Пусто там как-то. Ни воздуха живого, ничего. Как будто попал в тело огромного мертвеца.

— Думаешь, те растения неживые?

— Сложно это назвать «жизнью».

Придя сюда, мне пришлось рассказать Григорию абсолютно всё. Тогда я был уставшим, алкоголь подкашивал мои ноги и голова ходила ходуном, но мой сосед настойчиво упрашивал меня рассказать обо всём, что произошло. А когда я рассказал ему о нашем приключении и о том, что грядет уже завтра, тот смолк на весь оставшийся день и заговорил только сейчас.

— А что ты чувствовал, когда находился рядом с этим… существом? — Григорий повернулся ко мне.

— Холод, — тут же ответил я. — Внеземной холод, будто космический.

— А может, так оно и есть?

Я посмотрел на Григория, тот был серьёзен.

— Хочешь сказать, что это инопланетянин? — спросил я.

— Ну, уж точно не порождение какой-то мутации. Я думаю, мы имеем дело с чем-то более масштабного характера, чем сами подозреваем.

Он повернулся, лёг на спину и на некоторое время вновь замолчал. Я задумался над его словами. Действительно, когда я столкнулся с этим существом в библиотеке, оно излучало какую-то особую энергию. Но больше всего в глаза бросилось то, что это существо своими действиями показывало наличие разума. И этот разум оказался настолько велик, что смог подчинить себе существо более примитивное, которое могло только родиться в этом новом мире. И он для примитивных созданий, и тот гуманоид всем своим естеством просто не подходит для него.

Наверное, оно явилось сюда из другого мира. Явилось не одно. Но в чём заключается суть этого внезапного пришествия? И связаны ли эти создания как-то с тем, что произошло с Землёй?

Григорий снова спросил меня:

— Ты помнишь свой первый проступок в жизни?

Я слегка сморщился – такой внезапной стала для меня смена темы разговора. Но я был этому даже рад.

— Д-а-а-а… — я ушёл в воспоминания. — В одиннадцать лет. Помню, мы с другом сидели как-то возле нашего дома. Друг был старше меня, и он подговорил меня достать сигареты, чтобы покурить. Тогда я не курил вообще, но его компания, а также моё собственное любопытство подтолкнули меня пробраться к отцу в комнату и, пока тот не видел, стащить две сигареты из пачки. Мы сидели почти под окном, отец мог в любой момент выглянуть, но я всё же решился. И прикурил. И закашлял, как чёрт, потому что прикурил не той стороной.

Григорий засмеялся. Я тоже расплылся в улыбке, посмотрев на него.

— Это был мой первый и последний опыт. Неудачный.

— Возможно, это не твоё.

— Возможно, что так.

Мы немного помолчали. Я всё ещё вспоминал те прекрасные моменты далёкого детства, а потом спросил:

— Ну а у тебя?

— В тринадцать. Был урок информатики, мы сидели за компьютерами, я был тогда ещё оболтусом, к тому же любопытным. Ну и заинтересовался, так сказать, некоторыми пикантными вещами… Вслух о них говорить как-то стеснительно… В общем, пока учительница вышла, я открыл браузер и вбил в поисковике слово «секс», открыл вкладку с картинками и засмотрелся. Интересные были фотографии. Один мой сосед увидел это и громко рассмеялся. Мне пришлось тут же свернуть браузер на рабочий стол. А когда урок закончился, я забыл закрыть вкладку…

Я засмеялся, не дав Григорию закончить.

— В общем, быстро выяснилось, кто сидел за этим самым компьютером, — смеясь, закончил Григорий.

— И что было после этого?

— Ну, училка сообщила классухе, та провела со мной «просветительскую» беседу по данной тематике. Ограничилось всё укором и постоянным подшучиванием со стороны одноклассников до конца учебного года. А тогда был сентябрь.

— Д-а-а-а, жёстко, — я вытер глаз.

— До сих пор стыдно. Не за сам поступок, а как это всё выглядело тогда со стороны взрослых. Информатичка была молодая, как и классный руководитель.

— Думаю, они взяли тогда тебя на заметку, — я посмотрел на Григория и подмигнул.

— Возможно, — застенчиво улыбнулся он.

Потом мы замолчали. Этот короткий момент разбавил густое марево гнетущих мыслей и заставил отвлечься, однако вскоре всё сгустилось снова. Вновь в моей голове вертелось завтрашнее утро. Каким же оно будет? Хмурым и серым, с холодным дыханием? Или же более-менее ярким, тёплым и бодрящим свежестью солнечного рассвета, пусть и скрывающегося за серой пеленой? Трудно было представить. Я думал о том, что мне придётся покинуть столь привычное для меня место и уйти в неизвестность, пусть путь и не казался мне таким длинным. Но от этого он не переставал быть опасным. Я думал о том, что покину своих друзей: Макса, Ромку, Антона, Григория, Сашу. Сашу…

Её лазурный взгляд до сих пор хранился в моей зрительной памяти. Её голос, наполненный вдохновением, способным передаваться и другим, всё ещё лился в ушах. Всё это стало частью моей новой здешней жизни, и так не хотелось покидать её, не хотелось уходить, оставлять Сашу здесь и самому оставаться без неё там. В это мгновение я почувствовал укол тоски авансом.

Я поднялся, сел на матрас и задумался. У меня осталась ночь, и неизвестно, чем закончится завтрашний день. И увижу ли я его конец вообще? Может, завтра всё закончится для всех, а может, начнётся новый день, и всё станет совершенно по-новому.

Неведение заставляет действовать. И я понял, что не смогу уснуть. Только не здесь, не рядом с ней.

Я быстро обулся и направился к двери. Краем глаза заметил, что Григорий норовит ещё о чём-то спросить, но когда я собрался уходить, он только сказал:

— Куда это ты?

Я остановился возле двери, посмотрел на него.

— Хочу кое с кем повидаться.

Потом вышел. Прошёл по безлюдному тёмному коридору, свернул в центральный корпус – мрачный и безмолвный. Лишь один студент стоял в дальнем углу, словно прячась в тени. Горящая свеча на столе у стены напротив не могла дотянуться до его силуэта – чёрного, молчаливого и сторожившего вход в аудиторию, где сейчас вёлся ночной дозор.

Мне хотелось сейчас и туда, быть вместе с ними, стоять на стене и смотреть в безмолвную серую пропасть, ощущая сквозь респиратор застоявшееся дыхание ночного мира. Но это ещё успеется, для этого отведено завтрашнее утро, а ночь сегодняшняя имеет совсем другое предназначение.

Я вышел в корпус, где находилась Сашина аудитория. Ноги сами вели меня вперёд, но сейчас они как-то неприятно подкашивались на каждом шаге, приближающим меня к той самой двери. Когда я остановился возле неё, внутри меня всё всколыхнулось, разрастаясь многочисленными ветвями; в животе волнительно покалывало.

Медленно поднял руку, сжатую в кулак, а потом уверенно постучал. По тихому коридору пронесся гулкий звук. Я стоял, ждал, пока за дверью послышатся шаги. И немного позже они раздались, а потом прозвучал щелчок замка, и дверь открылась.