— Кому-то из дозорных придётся оставить свой пост. Завтра мы выходим наружу.

— Завтра? Вы уже всё решили? — я посмотрел на охранника.

— Пришёл вот с деканата, со второго собрания. План разработали, — ровно проговорил старый охранник. — Некоторые отправятся завтра со мной, руководство дозором и все мои полномочия временно переходят к Андрею. Пока меня не будет, он проследит здесь за всеми этими шалопаями.

Охранник поднёс сигарету ко рту, глубоко затянулся и выдохнул.

— Тянуть время никак нельзя. Если кто-то вышел в эфир, то долго ждать он не будет.

— Как вы думаете, кто это? Даже если чисто абстрактно? Не может ли это быть кто-то из второй группы поисковиков? — я вперился в охранника глазами, ожидая его ответ.

Виктор Петрович, прищурившись от едкого табачного дыма, смотрел вперёд и долго тянул с ответом.

— Не думаю. Я бы тогда узнал голос, — отрезал он спустя минуту.

— Но ведь он был искажён помехами… — всё ещё пытался я поверить в свои собственные догадки.

— Узнал бы в любом случае. Это не они выходили на связь. Я в этом уверен.

— Кто же тогда?… — я развернулся и облокотился на спинку скамьи.

— Завтра и узнаем, — сделав очередную затяжку, Виктор Петрович потушил бычок о пол и выкинул его в стоящую рядом урну. — Со мной идут четыре человека. Семён Владимирович, информатик наш, двое поисковиков. И ты тоже.

Я какое-то время смотрел вперёд, слушая охранника отстранённо, словно его слова никоим образом меня не касаются. Но потом последние три подцепили моё внимание и я резко посмотрел на него, широко раскрыв глаза.

— Я?...

— Ты ведь способен в тумане без факела находиться, верно? Вот можешь и пригодиться нам, если что-то вдруг пойдёт не так.

— П-понятно… — словно ошпаренный, я перевёл взгляд вперёд, потом дотянулся до стоящей под ногами бутылки и отпил.

— Да ты не дрейфь! Прорвёмся! — воодушевлённо проговорил Виктор Петрович.

Мы некоторое время сидели молча. Я то и дело постоянно прикладывался к бутылке. Потом старик добавил:

— Завтра собираемся в семь у центрального выхода. На ногах чтобы был ещё за пару часов. Подготовка и инструктаж, а потом выходим. Если всё пройдёт как надо, то доберёмся до высотки за час. Поднимемся на четвёртый этаж, попробуем поймать эфир из квартиры. Если не получится, поднимемся выше. Но думаю, что всё получится… Несмотря на то, что высотка находится перед торговым центром…

— А что в этом торговом центре не так? Ну, помимо мутантов… — я перевёл слегка мутный взгляд на Виктора Петровича. Новость о том, что я теперь являюсь членом отряда всё ещё туманила мой рассудок.

Виктор Петрович тяжело посмотрел на меня. Его лицо сникло. Он потянулся за второй сигаретой, прикурил и, выдыхая дым, сказал:

— Чертовщина там какая-то, вот что. — Он смолк, снова затянулся, жадно и глубоко, выдохнул, и через минуту продолжил: — Почти с самого начала мы установили для себя непререкаемое правило – туда не соваться. Ни в коем случае. — Он снова затянулся, выдохнул, продолжил: — Во время нашей первой ходки, когда мы обошли гипермаркет, решили проверить и торговый центр. Магазинов там больше было, ну и интерес тоже подталкивал. Только вот чем ближе мы подходили к нему, тем дурнее нам становилось. Ещё на подступах увидели над крышей какое-то странное зелёное свечение. Яркое такое, мерцающие. Помню, спустились по железной лестнице, помню, шли через автостоянку, а потом всё, как будто память отшибло. Не помню, как у центрального входа оказались. Но помню, что увидел по ту сторону. Описать такое довольно трудно.

Виктор Петрович вцепился зубами в фильтр, и мне показалось, что он решил раздавить сигарету одним сильным укусом. Потом он вытащил её, сбросил пепел в урну и продолжил:

— В центральном атриуме громоздился какой-то кристалл, двумя этажами в высоту, светящийся весь такими переливами внутри. А вокруг ошмётки из бетона и частей крыш. И ещё эти… словно в спячке пребывали… — лицо старого охранника разгладилось, глаза раскрылись, а губы словно застыли. Оттенок лица, как мне показалось при багровом освещении, стал бледнее. — Стояли то тут, то там как истуканы. Высокие такие, худые. Я сначала подумал, что это люди были. Присматривался всё, присматривался, и хотелось внутрь зайти, увидеть их вблизи. Почувствовать… — голос его стал каким-то сухим и монотонным, лишённым интонации, как у глухого. — Меня оттащили, как и ещё двух засмотревшихся. Хорошо, нас много тогда было. В одиночку там не выстоять. Когда мы возвращались, то голова гудела адски.

Виктор Петрович вынул сигарету изо рта, потушил об пол и кинул в урну. Его голос тут же наполнился былой жесткостью, а на лицо вернулись прежние краски.

— Того места мы отныне сторонимся, носа туда не суём. Не знаю, что за хрень там образовалась, но видимо она как-то действует на мозги. Людей мы не увидели в округе, зато увидели местных «питомцев» из цирка. Но я до сих пор не уверен, что из этого всего опаснее… — Он снова ненадолго замолчал, глазами цепляясь за что-то невидимое, невесомое в воздухе. — Во время нашей последней вылазки мы поняли, что запасы в гипермаркете подходят к концу. Всё растащили. Третьяк тогда, второй командир, предложил осмотреть другие места. И косвенно указал на торговый центр. В общем, разругались мы тогда с ним серьёзно: я был решительно против того, чтобы соваться туда, а он все пугал голодом и возможными последствиями. Нам пришлось разделиться. Он со своими отправился к торговому центру, а я же остался со своей группой в гипермаркете, ждать. Час прошёл – связи нет, два – связи нет. Мы прождали часа четыре, наверное. Условились, что те должны выходить на связь после каждого часа. Потом, когда ждать уже оставалось опасно, так как ночь наступала, я повёл своих обратно в университет. Когда сюда пришли, я заперся в караулке, полностью во всём обмундировании, даже противогаз не снял, держал рацию в руке и всё ждал. Своим тоже приказал не расходиться. Мы были готовы сразу же сорваться, если что. Но когда Третьяк так и не вышел на связь, я понял, что что-то произошло.

Виктор Петрович посмотрел на меня. Посмотрел прямо в глаза:

— Погибли они все, или чего хуже.

Я молча смотрел ему в глаза, а внутри всё сжималось спиралью из острой колючей проволоки. Я сделал один большой глоток; алкоголь постепенно разморил меня, однако ни о каком подъёме настроения и речи не шло. Стало только хуже.

— Вот что там в этом торговом центре. Смерть да и только, — заключил Виктор Петрович. — Когда ты мне рассказал о мутанте, которого в библиотеке встретил, я сразу узнал его по описаниям. Они словно в спячке пребывали. А сейчас это адово свечение хорошо видно даже через дорогу. Уж не знаю, что там сейчас творится, и узнавать не хочу. А эти твари… Может, пробудились они. Сами или кто-то их пробудил, не знаю. Но всё это не случайно: пропажа группы и появление одной из тех тварей. Есть в этом какая-то причинно-следственная связь.

Он медленно поднялся и чуть потянулся. Ещё раз осмотрел гуляющую массовку студентов и потом обратился ко мне:

— Я тебе об этом рассказал, так как ты и сам уже что-то да понял. И видел. И ещё потому, что завтра идёшь вместе с нами. Но не вздумай шелестеть об этом налево и направо, понял?

Я лишь молча кивнул. Говорить сейчас вообще не хотелось, особенно с кем-то.

— Вот и хорошо. Ладно, отдыхай. Набирайся сил перед завтрашним днём. Их потребуется много.

И Виктор Петрович ушёл. Я остался сидеть на скамье – один, с запревшей стеклянной бутылкой в руке, на дне которой переливались остатки напитка. Сейчас я чувствовал, что меня засасывает куда-то в бездну, вырывая из реальности: все голоса слились в один нескончаемый гомон; лица обезличились, превратились в одну сплошную бесцветную реку. Они сменялись перед моими глазами, плыли в одном направлении. И мир вокруг словно превратился в какую-то жидкость, что медленно и вязко текла сквозь тонкое сито, переливаясь и пульсируя перед глазами.

Я почувствовал, что меня начало мутить. Тяжело поднявшись, я оставил бутылку у скамейки и пошёл через центр, врезаясь в тела других студентов, не замечая их перед собой и не слыша их возмущение в свой адрес. Добрёл до туалета – слава богу, что он был и здесь, – закрылся в одной из кабинок из белого кафеля и прислонился спиной к двери.