От этого зрелища меня перекорёжило. То, что было снаружи, казалось мне просто омерзительным, но здесь подобное не поддавалось никакому рациональному объяснению вовсе. Потом я осмотрелся уже внимательнее и понял, что подобная живность расползлась и на нашем этаже. Справа от нас, где у стен располагались стеклянные витрины, стены и пол огибали широкие стебли изуродованных растений. То, что они некогда были растениями, я понял по большим расколотым частям белых ваз и кускам разбросанной чёрной земли. Однако в отличие от живности снизу, поросль на этом этаже томилась в спокойствии, будто пребывала в спячке.

Вполголоса я сказал Саше:

— Снизу, слева, возле лестницы…

Она проследила глазами за моими словами, вгляделась и некоторое время молчала, видимо, стараясь также объяснить самой себе увиденное. Но тоже не смогла.

— Боже… что это?... — сглотнула девушка.

— Не знаю… Но не думаю, что стоит подходить ближе и узнавать. Наверное, это может быть как-то связано с этой чёрной глыбой…

— Они мутировали?...

— Похоже на то. Но они словно живые. Видишь, как передвигаются стебли?

— Да…

— Не похоже, что дело в обычном радиоактивном облучении… Лучше держаться от этой глыбы подальше.

Спустя минуту молчания я спросил:

— Ты знаешь, где искать книгу?

— Нет. Подруга говорила, что она находится в витрине, но не уточнила, в каком месте и на каком этаже…

— Что ж, ладно… — протянул я, звонко выдыхая сквозь респиратор. — Давай тогда обойдём этот этаж, только осторожней.

Мы повернули назад и вышли в проход между стеной и перилами. Впереди, пересекая нам дорогу, лежали толстые тёмно-зелёные стебли, дотягиваясь своими концами до серебристых перил и крепко огибая их. Почти шепотом, словно боясь разбудить мутировавшую поросль от глубокого летаргического сна, я сказал Саше:

— Не наступай на стебли…

Легко и неспешно переступая через зелень, мы подошли к первой витрине, стоящей буквально рядом с расползшейся на стене живностью. Саша поднесла факел к стеклу и долго рассматривала то, что было скрыто за ним. Я стоял рядом с ней, озираясь по сторонам и вслушиваясь. На этажах, насколько мне хватало слуха, стояла глухая тишина. Не плотная и не мертвенная, как снаружи. Её прервал Сашин голос:

— Тут её нет.

— Тогда дальше.

Мы осторожно пробрались к следующей витрине. Девушка пристально высматривала все книги, находившиеся за ней. Здесь было много научных работ, посвящённых различным исследованиям, в том числе и по ботанике. Про себя я подумал: «Интересно, что бы написали в этих книгах про порождения нового мира?». Саша простояла, наверное, минуты три, но так ничего не найдя, лишь звонко вздохнула и направилась дальше. И тут сверху, наверное, через этаж над нами, раздался гулкий звук, словно что-то увесистое упало на пол. Мы резко остановились, притихли, вслушались в отзвуки, доносившиеся из дальних уголков здания. Некоторое время простояли на месте, но шум больше не повторился; кругом снова воцарилась глухая тишина. Наверное, ветер сорвал что-то с пролома крыши, подумал я.

Подойдя к очередной витрине, девушка жадно вперилась в неё глазами, а я осмотрел расступившийся простор помещения впереди. Справа томились в покое запертые двери, ведущие в другие помещения. Хорошо, что они были заперты, подумал я про себя. Закрытые входы не заставляют внимание пристально цепляться за них, а сердце колотиться в ожидании, что из их пастей вылезет нечто изуродованное. Слева была ограждена каменным выступом со стеклянной витриной на нём центральная разрушенная лестница.

Саша долго и с надеждой рассматривала покоящееся книжное богатство за стеклянным ограждением, но не найдя нужную книгу, лишь насуплено выдохнула и повернулась ко мне.

— Здесь тоже её нет, — обречённо сказала девушка.

— Давай осмотрим противоположную сторону.

Мы осторожно перешли на противоположную сторону. К счастью, мутировавшей зелени здесь было порядком меньше, и ходить было легче. Проходя мимо скрепа, оплетённого странными ползучими стеблями-тросами, я осторожно выглянул из-за перил и посмотрел вниз, где взбучилось ожившее зеленое желе. Насколько оно «оживилось» после того, как претерпело мутацию? Делает ли оно все эти странные движения по своей собственной воле? Обзавелось ли оно собственным разумом, или же оно попало под влияние чего-то неосязаемого для человеческих глаз, исходящего от этой внеземной чёрной глыбы? И словно кукла в руках кукловода, реагирует на все её эфемерные команды?

Мы прошли первую витрину, простояли возле неё с минуту, потом подошли к следующей, полупустой, долго не задерживаясь, двинулись дальше, к последней. На последней тоже задержались на минуту, но нужной книги в ней не оказалось.

— Нет её тут… — разочаровано резюмировала девушка. — Надо подняться на третий этаж и посмотреть там.

— Ты хоть знаешь, как она выглядит?

— Как обычная книга. — Саша шла впереди, освещая факелом путь и разгоняя сгустки тумана под ногами. — Только с особым каким-то переплётом. Но я узнаю её по названию.

Мы вернулись на лестничную площадку, поднялись на третий этаж и вышли в просторный холл. Туман низко оседал покрывалом на пол, проглатывал сваленные кучи различных предметов, перевёрнутые столы, что были раскинуты тут и там, облизывал сваленные набок деревянные шкафы. Зал был завален всяким хламом, и кроме него здесь почти ничего больше не было. Зелень, растущая у стены с нашей стороны, тоже претерпела мутацию, но выглядела менее угрожающе, чем её «собратья» этажом ниже.

Мы вышли к центру, освещая тёплым светом лишь неровный островок вокруг себя; кругом царил мрак, дальняя часть холла, расположенная с противоположной стороны, тонула в темноте и была полностью невидима для нас. Проходя мимо сваленной мебели и осматриваясь, я поднял голову и увидел, как с потолка свисают какие-то странные лохмотья, внешне напоминавшие лоскуты испачканного тряпья. Попросив у девушки факел и посветив в потолок, что низко нависал над головой, я увидел, на чём они держатся: потолок был затянут странным сеточным сплетением, внешне чем-то напоминающим паутину. Её сгустки находились на небольшом расстоянии друг от друга, развесистые и плотные. Трудно было представить, кто мог оставить здесь такое «добро».

— Давай побыстрее осмотримся, — проговорил я вполголоса, — и уберёмся отсюда. У меня плохое предчувствие…

Мы преодолели зал и оказались на противоположной стороне. Саша, взяв факел обратно, проходила мимо витрин, изредка останавливаясь и подолгу всматриваясь внутрь. Я семенил рядом, а сам постоянно озирался на свисающие серые полосы непонятно чего. Возможно, они были тоже частью местной органики, но я очень сильно сомневался в том, что подобные штуковины сами примостили себя к потолку, обтянув упругими утолщёнными нитями.

Вскоре стена оборвалась, сменившись высоким, до потолка длинной стеклянным ограждением, двери которого были раскрыты. С этой стороны витрин больше не привиделось, и Саша пошла обратно. Я на миг остановился возле раскрытого прохода, пригляделся: внутри виднелись двери, и некоторые из них были так же распахнуты настежь. Стараясь не ступать звонко, я нагнал Сашу и попросил её идти тише.

Вернувшись туда, откуда мы пришли, Саша прошлась мимо витрин и рассмотрела их. Я и сам принялся выискивать нужную нам книгу, не зная, как она толком выглядит, ориентируясь лишь по названию, периодически озираясь назад и вглядываясь в сгустившуюся темноту. Книг здесь оставалось много, и почти все витрины были нетронуты. Почему в этом месте поисковики тщательно не покопались и не забрали литературу с собой, и к тому же оставили кучу хлама просто лежать в холле? Здесь были и шкафы, и столы, которые пригодились бы для розжига костра зимой. Подобное можно было бы счесть за безответственную халатность.

Саша дошла до края стены и остановилась на последней витрине. Я подошёл ближе к серебристым перилам и посмотрел наверх, на прорубленный разлом в крыше здания. Метеорит опалил её края; куски бетона свисали на толстых стальных прутьях и грозили вот-вот рухнуть вниз, но всё ещё по каким-то странным причинам удерживаясь навесу. А ещё с ощерившихся огрызков пробоины свисали те же самые «паучьи» нити. Большими густыми клочьями.