Я обошёл всю аудиторию, осмотрел каждый угол, но ничего более не нашёл. Вновь прошёл мимо матраса, освещая разбросанное рядом с ним использованное «добро». Вздохнул, подошёл к столу и присел на его край, поставив лампу рядом с собой. Так я просидел минуту, потом поднял голову, чтобы размять слегка затёкшую шею, и увидел в тёмном навесном потолке что-то зияющее. Схватил лампу и поднял. В её свете различил одну из панелей, которая лежала как-то не так: она была чуть сдвинута, и между ней и другой образовалась щель. До неё мне было не дотянуться. Вновь отставив лампу, я пододвинул один из столов прям под щель, поднялся и снял эту панель. Над головой образовался тёмный квадрат, до которого мне опять было не достать. Я подставил стул, встал на него и, держа в руке лампу, выпрямился. Голова вошла в проём, я повертел ей, но ничего не было видно в темноте. Потом я присел, поднял лампу и поставил её на панель; вновь выпрямился и осмотрелся. За мной раздался испуганный писк, и что-то мелкое и серое резво промелькнуло у меня буквально перед глазами. Я выругался и слегка присел, потом просунул руку, взял лампу и начал двигать её по панели. Из темноты показалась тёмная сумка, которая лежала на стальных скрепах перпендикулярно от меня. Я развернулся, пододвинув лампу в противоположную сторону и осветив продольный, узенький свободный участок между панелью и бетонном над моей головой. Свет лампы разогнал тьму, и с противоположной стороны показалась ещё одна сумка, почти такая же, но меньшего размера. Сперва я вытащил её, а потом и первую, и положил обе на стол. Судя по весу и звонкому звуку удара, я понял, что в ней лежит что-то металлическое. Поставив лампу рядом с собой, я открыл обе сумки. Внутри находилось оружие: три укороченных автомата, четыре винтовки, несколько пистолетов, пара ножей и штук восемь респираторов.

Я отошёл от стола, звучно выдыхая. Вот оно – пропавшее оружие! Вот где оно было спрятано. Я стоял и смотрел на разложенный на чёрном полотне боевой арсенал на целую группу. С учётом наличия респираторов, сомнения отпадали сами собой. Этот «схрон» здесь обустроили те, кто собирался покинуть университет. Сбежать отсюда. И по общему количеству всех вещей я понял, что это не один или два человека – это целая группа, человек восемь, а может и больше. Всё ли нужное они успели вытащить из хранилища, или же что-то придётся им ещё украсть?

Я стоял и внимал на это «добро», а у самого как-то уж сильно застучало сердце. Я нашёл оружие! Я верну его в хранилище, и тогда те меры, на которые решилось наше руководство, не будут иметь никакого смысла. В этот момент я почувствовал гордость за самого себя, однако нахождение оружия – половина дела. Оставался главный вопрос – кто? Кто те люди, которые решили сбежать отсюда в самый тягостный момент нашей борьбы за жизнь, за само существование? У меня были догадки насчёт подозреваемого, очень явственные и казавшиеся мне достаточно справедливыми, чтобы принять их во внимание. Всё указывало именно на него, на одного единственного поисковика. Я не сомневался, что Илья был в этом замешан, но наверняка он действовал не один. Такое количество оружия говорит о деятельности целой группы. Но как это всё вылить на чистую воду? Одних лишь догадок было недостаточно, как и того, что оружие нашлось в той же самой аудитории, в которой некогда я видел Илью – поздней ночью и в компании какой-то девушки. Многие могут списать это на обычное совпадение. И кое-кто сможет найти правильные слова, и тем более – заручиться поддержкой у определённых людей. Моё слово в этой ситуации будет значить практически ничего.

Но потом я подумал: без оружия им вряд ли удастся реализовать свой план. Если вернуть его и усилить охрану хранилища, такое впредь не должно повториться. А те, кто хотел дезертировать, останутся здесь. И пусть мы о них ничего не узнаем, но я был уверен, что рисковать во второй раз они не станут. Главное – вернуть оружие, это сейчас важно.

А потом я почувствовал, что кто-то следит сейчас за мной, со стороны выхода. Посмотрев туда, я увидел в темноте, в чёрном квадрате открытого выхода чей-то силуэт. Он стоял молча, одновременно и прячась в тени, и в то же время показываясь так, чтобы я его заметил. Я присмотрелся, сделал шаг вперёд, чтобы получше разглядеть его. И сердце заколотилось ещё сильней, словно бьющий в набат стальной молот. И колени усиленно затряслись.

Это был Виталик.

— Ты?... — охрипшим от страха голосом спросил я.

Виталик не ответил. Он молча развернулся и исчез в темноте наружной комнаты. Шагов я никаких не услышал.

Схватив со стола лампу, я выскочил в коридор, остановился по центру и лихорадочно начал осматриваться. На другом конце я увидел его силуэт. Он остановился, полностью обернувшись в мою сторону. Я сделал два неуверенных шага, потом более уверенных, а потом и вовсе сорвался в лёгкий бег. Виталик какое-то время стоял, смотря в мою сторону, а потом развернулся и пошёл прямо по коридору, исчезнув за поворотом стены.

— Стой! — крикнул я и ускорился.

Я добежал до поворота, надеясь увидеть его в пяти-шести шагах от себя, но тот снова оказался на другом конце, также остановившись ко мне лицом и замерев, словно статуя.

Сердце моё колотилось с бешеной скоростью, страх переливался с неистовым возбуждением. Не говоря ни слова, я рванулся вперёд, к нему, стараясь наконец нагнать его. Виталик также молча стоял. Когда я выбежал на лестничную площадку напротив центральной аудитории, он опять развернулся и пошёл вперёд, скрывшись за очередным поворотом. Добежав до него, я остановился. Силуэт находился уже на другом конце коридора, стоя на месте, словно ожидая меня уже довольно долго.

Именно в этот момент я понял, что что-то не так. Возбуждение медленно спадало. Я выравнивал дыхание, смотря вперёд, пристально глядя на Виталика. Он был далеко от меня, постоянно был далеко. Не получалось мне его никак нагнать. Сейчас уже я шёл спокойно, освещая фонарём коридор. Виталик стоял на месте, не шелохнувшись. Когда я прошёл половину, он развернулся и направился к лестничной площадке.

— Почему ты постоянно уходишь?! — крикнул я ему вслед, но тот ничего не ответил, даже не обернулся.

Я вышел в центральный коридор на этом этаже, и на меня нацелился чей-то белый луч ручного фонаря.

— Эй, ты чего это тут кричишь-то? С кем это ты? — спросил караульный.

Я мимолётно посмотрел на столб белого света, чуть зажмурившись, но ничего не ответил. Потом вышел на лестничную площадку и спустился следом за Виталиком. И когда я очутился на третьем этаже, впереди, в коридоре перпендикулярного корпуса раздался звук запирающейся двери. Я вошёл в него, остановился возле этой двери, что вела в уборную. Белая пластиковая дверь с тихим скрипом приоткрылась, словно подталкиваемая сквозняком изнутри.

Я на миг замер, и почувствовал сильное нежелание открывать её, и тем более заходить внутрь. По ногам что-то текло, что-то промёрзлое и неприятное. Постояв некоторое время, я всё же решился и вошёл внутрь. И как только я перешагнул через вход, огонёк в керосинке резко колыхнулся, словно под напором ветра, и потух. Наступил мрак.

Помещение из белого кафеля выглядело в нём тускло. Здесь было темно, окна были заделаны, и лишь узкие щели между дощечками пропускали сюда слабые линии ночного света. Но белый кафель вырисовывал помещение из мрака, и было хоть немного, но всё же видно. Справа находились раковины с кранами, над которыми на стене висело продольное серебристое зеркало. Ещё одно, широкое и почти на всю высоту стены, громоздилось с противоположной стороны.

А у окна стоял он. Молча стоял, чуть растопырив ноги, прицельно глядя на меня. Одет был Виталик в свой камуфляж чёрного цвета, как тогда, когда уходил на вылазку. На лице сидел респиратор, и чёрная шапка была чуть сдвинута поближе к бровям. Я остановился в трёх шагах от него, и мы молча стояли и смотрели друг на друга. Я сглотнул, потому что какой-то непонятный страх сейчас осел внутри меня. Я не слышал, как Виталик вдыхал и выдыхал сквозь свою маску, но его плечи мерно приподнимались и опускались.