Он все еще протягивает мне платок.

— Он убил мою дочь.

Логан ничего не говорит, но секундой позже я беру у него платок, от которого пахнет хвоей, лаймом и трубочным табаком. Эти ароматы утешают меня. Они напоминают о папе.

Я прижимаю платок к лицу, глубоко вдыхая эти запахи.

И жду, когда Логан решит мою судьбу.

— Меня интересует местонахождение Клайда Мерримана, известного вам как Мартин Хокинг, — наконец произносит он после долгого молчания.

Я растеряна.

— Вы… разве вы не слышали, что я вам сейчас рассказала? — с запинкой спрашиваю я.

— Почему же? Слышал. Каждое слово.

Нас снова окутывает тишина.

— Где он сейчас? — осведомляется Логан через некоторое время.

— Думаю… думаю, возможно, его нет в живых.

— Вы что-то с ним сделали?

— Я его не спасла. — Слова с легкостью слетают с языка.

— Где он сейчас? — повторяет свой вопрос Логан.

— Я уже ни в чем не уверена…

— Тогда почему вы решили, что его нет в живых?

— Потому что я… его видела.

Сворачиваю носовой платок и кладу на стол. Логан платок не забирает.

— Я хочу знать все, что произошло, — говорит он. — Как Белинда Бигелоу оказалась у вас дома? Почему осталась ночевать? Как вы узнали, что Кэндис тогда еще была жива? И хочу знать, что случилось с человеком, известным вам под именем Мартин Хокинг.

Мною овладевает некое странное, но желанное спокойствие, и я рассказываю обо всех событиях последних семи месяцев, начиная с того дня, когда произошло землетрясение. Рассказываю обо всем, что случилось на лестнице. Обо всем, что было потом. Когда заканчиваю, несколько напряженных секунд Логан молчит.

— Значит, у вас нет доказательств того, что человек, известный вам как Мартин Хокинг, погиб? — наконец спрашивает он.

— Нет.

— В таком случае вашего мужа по-прежнему можно считать пропавшим без вести, — говорит Логан, не отрывая глаз от моего лица. И я отчетливо понимаю, что сегодня он не намерен арестовывать меня. Интересно почему?

— Видимо, так.

Он все так же пристально смотрит мне в глаза, словно обдумывает некий план. Решает что-то для себя. Я не могу прочесть его мысли.

Потом Логан подается вперед и пододвигает ко мне копии документов из архива графства Даун. Свидетельство о смерти Софи. Мое свидетельство о рождении. Свидетельство о смерти Колма.

Я смотрю на бумаги и затем поднимаю на него взгляд. Не понимаю, чего он ждет от меня. Я ведь уже созналась. Все объяснила по поводу этих документов.

— Забирайте, — тихо произносит Логан, глядя на свидетельства.

— Что, простите? — шепотом выдавливаю из себя.

Он переводит взгляд на меня.

— Только мне известно, что вы — Соуирс Велан, — говорит он, странно выговаривая мое имя. — Только мне известна ваша подлинная личность. Начальству эти документы я еще не показывал. Прежде должен был побеседовать с вами. Если вы сейчас заберете эти свидетельства, в деле их не будет, и к моему расследованию они перестанут иметь отношение.

— Но… но вы же посылали запросы в государственные учреждения Ирландии. Там знают обо мне! Разве теперь оттуда за мной не приедут?

— Я запрашивал в архивах копии документов в отношении уроженцев Донагади Софи Велан и Соуирс Велан Макгоу. На это обоснование не требовалось. Я не упоминал, что эти документы имеют отношение к некой Софи Хокинг, иммигрировавшей из Ирландии.

— Но… а вдруг работники архива сообщат об этом мировому судье? Сообщат, что эти документы запрашивал сотрудник Маршальской службы США?

— Вы думаете?

— Люди любят поболтать.

Логан откидывается на спинку стула.

— Может быть, однажды вам придется ответить за то, что случилось на рыбацком судне в Донагади, так же, как пришлось ответить за то, что случилось в вашем доме здесь, в Сан-Франциско. Всем нам на каком-то этапе, в этой жизни или в следующей, приходится отвечать за свои поступки, миссис Макгоу. Мне, безусловно, придется ответить за то, что я делаю сейчас. Возьмите документы.

Он умолкает, давая мне время обдумать мысль о том, что мы сами принимаем решения и сейчас он решил меня отпустить. Решил притвориться, будто не знает, кто я на самом деле и что совершила. За это его могут уволить. А то еще и арестуют, приговорят к тюремному заключению. Но он все равно поступит так, а не иначе.

— Почему вы отпускаете меня? — едва слышно спрашиваю я.

— Потому что я вам верю. И в правосудие верю, но знаю, что порой оно совершается не так, как надо. А порой и вовсе не совершается, и преступник остается на свободе.

На его шее пульсирует жилка, взгляд чуть затуманивается. Логан, как и я, тоже стал жертвой злого умысла. Как и я, по злой воле он потерял любимого человека. А может, и не одного.

Но за его потери не отомстили силы природы, которые дважды помогли мне.

— Забирайте, — снова предлагает Логан, смаргивая стоящие в глазах слезы.

Я беру документы, складываю их один на другой, сворачиваю и прячу в сумку.

— И платок тоже возьмите.

— Что? — Я поднимаю глаза от сумки.

Логан кивает на носовой платок, мокрый от моих слез. Он источает его запах.

— Зачем?

— Чтобы не забывали.

Больше он ничего не говорит, и я понимаю, что Логан просит меня помнить о сделке, которую мы с ним заключили: я забираю носовой платок и храню его как символ наших взаимных обязательств, он не предает огласке мои поступки, а я молчу о том, что он меня отпустил.

Я беру носовой платок и кладу его в сумочку, рядом с документами.

— Сейчас я позову миссис Филдинг, и мы закончим допрос. Много времени это не займет. Вы будете отвечать так, будто я не показывал вам те документы. Договорились?

— Да.

— В отчете я напишу, что Клайд Мерриман восемнадцатого апреля находился в Сан-Франциско, пропал без вести во время землетрясения и пожара и, по всей вероятности, стал жертвой стихийного бедствия. Здешняя полиция наверняка со временем объявит его погибшим. В любом случае имени Клайд Мерриман больше не существует. Если он жив, то свою мнимую смерть использует в собственных интересах: снова объявится под другим именем. И мне придется начинать заново. С другой стороны, вам беспокоиться не о чем. Если он выжил, то сочтет, что вы оказали ему услугу.

Сама эта мысль вызывает у меня отвращение.

— Не выжил. Это исключено! — восклицаю я.

— Надеюсь, вы правы.

Я не отвечаю, стараясь избавиться от сомнений относительно того, что Мартин сумел выползти из дома.

— Вы готовы к тому, чтобы я пригласил миссис Филдинг? — во второй раз спрашивает Логан.

Я отираю оставшиеся на лице слезинки, щиплю щеки, чтобы они немного порозовели, и приглаживаю волосы.

— Да.

Логан встает, идет к выходу, распахивает дверь и приглашает миссис Филдинг. Она возвращается в комнату и садится на свое место.

— Миссис Филдинг, пожалуйста, напомните нам, на чем мы остановились.

Стенографистка смотрит на лист бумаги, вставленный в ее необычную машинку — стенотип.

— «Вопрос: Тем не менее как я могу вам верить, миссис Хокинг, зная наверняка, что вы лжете мне относительно всего остального? Ответ: Я не лгу. Вопрос: Лжете. Лжете с самой первой минуты, как пришли сюда. Ответ: Неправда. Я… Вопрос: С той минуты, как представились».

— Благодарю, миссис Филдинг. — Логан сосредоточивает внимание на мне. — Итак, продолжим. Вы утверждаете, что отвечаете на мои вопросы со всей правдивостью. Тогда я спрашиваю: готовы ли вы под присягой подтвердить, что вас действительно зовут Софи Хокинг?

Он буравит меня напряженным взглядом.

— Готова, — отвечаю я.

— Готовы ли вы под присягой подтвердить, что вам неизвестно местонахождение человека, которого вы знаете под именем Мартин Хокинг?

— Да.

— Миссис Хокинг, готовы ли вы под присягой подтвердить, что лишь через полтора месяца заявили об исчезновении вашего супруга по той причине, что вам было все равно, где он находится?

— Да, готова.

— Почему вам было все равно?