Ещё?.. Это слово застревает у меня в голове. Если я уже думаю в таком ключе, то ждать моего согласия Горину придётся недолго.

Тяжело вздохнув, Егор отстраняется и встаёт. Я слышу, как шуршит одежда и лязгает пряжка ремня, но боюсь открыть глаза.

Горин наклоняется ко мне и целует в висок.

— До завтра, ромашка. Заеду в одиннадцать. Покатаемся.

Молча киваю, но открываю глаза, только когда тихо хлопает дверь.

Когда Егор уходит, его слова продолжают эхом звучать в моей голове. Я думаю, что долго так не выдержу. Ещё немного, и я сама не смогу остановиться, не буду сопротивляться, если Егор захочет пойти дальше.

И самое страшное, что меня пугает эта слабость, пугает, как быстро я теряю контроль рядом с ним. А что, если потом я буду жалеть? Что, если повторю несчастную судьбу своей матери? Эти мысли давят и заставляют сомневаться, но одновременно я жадно жду завтрашнего дня, словно он сможет расставить всё по своим местам.

А утром меня ждёт грустный сюрприз. На телефоне мигает сообщение от Егора:

"Срочно пришлось уехать. Семейные дела. Прости, моя сладкая…"

Перечитываю сообщение несколько раз, чувствуя, как где-то внутри что-то неприятно сжимается. На сколько он уехал? Когда вернётся? И вернётся ли… ко мне?..

Голова наполняется тревожными мыслями, а на душе становится пусто и неуютно.

"Что-то случилось?" — строчу быстро.

Ответ приходит через час, когда мои нервы уже готовы порваться на сто миллионов ниточек.

"У отца очередной заскок. Всё норм. Ты как? Я очень… очень… скучаю… Хочу целовать тебя, гладить, ласкать…" — читаю, и сердце бьётся быстрее.

Скучает! Губы расплываются в счастливой улыбке.

"Я тоже скучаю… Очень сильно…"

Отправляю, но сообщение опять долго не открывается. Меряю шагами комнату, ловлю себя на том, что в таком темпе скоро начну театрально заламывать руки.

Через полчаса резинового ожидания приходит ответ:

"Прости, сильно занят с семьёй. Позвоню позже".

Противный гадкий червячок гложет душу, не давая успокоиться. Что могло там случиться такого, что у Егора нет времени даже прочитать сообщение, позвонить на пять минут?

Целый день таскаю телефон в руке, поминутно проверяя зарядку: может, батарея села, и Егор не может дозвониться? Но заряд почти полный, а долгожданного звонка до самого вечера так и нет.

Вернувшиеся девчонки застают меня в кровати, свернувшейся в клубок и рыдающей в подушку. С трудом добившись более-менее связного ответа о причине моих слёз ("Егооор уехал и не звонииит… Хотя обещааал… У-у-у!"), они начинают меня активно утешать и уговаривать.

— Может, он занят чем-то важным по бизнесу, у него же родители вон какие шишки! А ты тут напридумывала себе! — восклицает Алина.

— А может, кто-то заболел, и у него просто нет времени позвонить, — предполагает Рита.

Они наперебой убеждают, что всё не так страшно, и, пусть не сразу, но всё же впихивают в меня чашку горячего чая. Больше в меня ничего не лезет, поэтому, наплакавшись вволю, и, так и не дождавшись звонка, обессиленная, прямо в одежде забираюсь в кровать.

Проваливаюсь в сон, но всю ночь меня не отпускает тяжёлое, липкое чувство тревоги.

Я сплю и ещё не знаю, что наутро грянет гром, и моё маленькое глупое сердце разлетится на тысячи мелких осколков и растворится в пучине небытия.

Утром, едва открыв тяжёлые опухшие веки, сразу же хватаюсь за телефон. Пропущенных нет, в мессенджерах тишина, папка с сообщениями тоже пуста.

На глаза наворачиваются слёзы, но сдерживаю себя, медленно собираюсь и плетусь в душ. Возвращаюсь в комнату немного посвежевшая, но мысли в голове не отпускают. Почему Егор не звонит, не пишет?.. Обещал же…

Сердце пронзает страшное предположение — с ним что-то случилось! Срываюсь и несусь в комнату, сломя голову.

Одна из дверей открывается, и оттуда показывается Элина, а следом за ней в коридор выходит высокий жилистый парень. Парочка страстно целуется. Их руки, не останавливаясь, оглаживают друг друга.

— Эй, ты! — окликает меня девушка, отрываясь от шатена. — Что, уже надоела Горынычу? Недолго же ты продержалась!

Замираю, будто в каменную стену врезаюсь.

— Что?..

Стою, ошарашенная странным высказыванием блонды.

— То! — усмехается она, кокетливо поправляя волосы. — Женится твой Егорка! И не абы на ком, сироте без роду и племени, а на девушке своего круга.

И, видя мой непонимающий взгляд, поясняет:

— Светскую хронику посмотри! Хоть знаешь, что это такое, …деревня?!

Элина презрительно кривит губы и злорадно ухмыляется, а потом поворачивается к парню, всё это время не прекращающему её оглаживать и откровенно лапать, и впивается в его губы страстным поцелуем. И стонет при этом так громко и жарко, что я от этих неприличных звуков моментально прихожу в себя и стремглав лечу в комнату.

Залетаю и хлопаю дверью так, что девчонки в испуге подпрыгивают.

— Сонь, что случилось? — Рита подскакивает с кровати и подбегает ко мне, хватая за руки и тревожно вглядываясь в глаза.

Смотрю на неё безумным взглядом и не вижу ничего, не чувствую ничего, все мысли и слова вылетели из головы. С трудом фокусируюсь на испуганных глазах подруги и хриплю:

— Светскую хронику… открой…

Рита удивлённо распахивает глаза, но Алина соображает быстрее и, схватив телефон, уже копается в новостной ленте. А потом замирает, приоткрывает рот и поднимает на меня ошарашенный взгляд.

— Читай!.. — хриплю.

— Слухи о возможном объединении двух влиятельных семей, — читает Алина и замирает.

— Дальше!..

В моей голове сумбур из невозможности происходящего и неизбежности грядущего.

— Вчерашнее сообщение вызвало волну обсуждений: «Великие объединяются с великими», — запинаясь, читает Алина. — По слухам, в ближайшее время может состояться объединение двух крупных фамилий — бизнесмена, нефтяного воротилы Егора Владиславовича Горина и главы корпорации "СтройИнвест" Василия Андреевича Ладу́шина. Источники утверждают, что сын Горина, Егор, и племянница Ладушина, Дарина Нестерова, буквально несколько часов назад были замечены в тёплом интимном общении на одном из мероприятий, посвящённых очередному юбилею фирмы Горина-старшего.

На негнущихся ногах подхожу к столу и бухаюсь на стул. Руки дрожат, в голове хаос, в груди разливается тянущая тупая боль.

— Сонь, может, это неправда! — Рита подбегает ко мне, обнимает со спины и прижимается головой к щеке. — Ну, мало ли, что в этих новостях напишут. Это же журналисты! Им дай только волю, они из мухи слона сделают. Ну, кому ты веришь? Это же просто сплетни.

Молчу, не слушая её, и смотрю в потерянное лицо Алины. Понимаю, что она что-то не договаривает.

— Там же есть что-то ещё, да, Алин?..

Подруга дёргается, а потом поворачивает телефон ко мне.

На экране фотография.

Я смотрю на неё, и сердце сжимается болезненным спазмом.

На фото — Егор, улыбающийся своей лёгкой, немного наглой ленивой улыбкой. Его серые глаза искрятся, но взгляд направлен не на камеру. Он обнимает за талию невысокую стройную шатенку и смотрит на неё с такой нежностью, что это видно даже через экран.

Эти двое явно не хотят афишировать своё общение, потому что стоят в каком-то тихом укромном уголке.

Рита переводит взгляд с меня на Алину, и обратно. А потом подскакивает и гневно трясёт в воздухе кулачками.

— Вот он, гад паршивый! Конь педальный! Самец недоделанный!.. Сонь, — она садится передо мной на стул и крепко сжимает мои ладони, — да забей ты на него! Он же кобелина, каких поискать! Он даже мизинца твоего не стоит! Мы тебе такого парня найдем, что Горин от досады себе руки по локоть отгрызёт! В сто раз, нет — в тысячу! — лучше этого мажора с золотой ложкой в жо…

Мою скромную интеллигентную подругу прёт не по-детски, и в другое время, при других обстоятельствах, я бы искренне посмеялась над её непонятно откуда взявшимся лексиконом. При других обстоятельствах, но не сейчас…