Мне страшно, очень страшно! Несмотря на слова Артёма, я знаю, что всё может закончиться плохо. Что, если Егор сильно пострадает? Или, наоборот, не сможет остановиться? Для меня любой исход боя — проигрышный.

Удары противников сыплются градом. Вижу, как после особо удачного выпада Егора, Олег теряет контроль над ситуацией и начинает заваливаться на бок. Но Егор не останавливается. Он наносит Олегу целую серию коротких жёстких ударов, продолжая добивать противника.

Быстрый контрольный в челюсть, и Олег падает на пол. Егор зависает над ним, гневно сжимая кулаки, тяжело дыша и играя желваками. Ярость в его глазах не погасла, но притупилась.

Олег хрипит и сплёвывает кровь прямо на пол.

— Ладно, твоя взяла, — рычит он и медленно поднимается.

К нему подскакивают два незнакомых парня и молча уводят поверженного противника в комнату.

Стою, всё ещё ошарашенная, и не могу оторвать взгляда от Егора. Сердце бешено колотится, из глаз катятся слёзы. Тихо всхлипываю, сжимаю кулаки, пытаясь справиться с эмоциями, и ощущаю, как страх понемногу отступает.

Егор обводит тяжёлым взглядом собравшихся. Кто-то съёживается и опускает глаза, кто-то немного подаётся назад. Все признают его право победителя.

Егор находит взглядом меня, и Артём, наконец, разжимает руки. Бросаюсь Горину на шею, а он подхватывает меня под бёдра, сажает на себя и впивается в губы жадным поцелуем.

Мы сейчас в центре внимания, но нам плевать на всех.

К поцелую примешивается вкус крови. Тяжело дыша, отстраняюсь и смотрю на разбитую губу Егора. Провожу по ней пальцем.

— Больно? — шепчу.

Он с удивлением смотрит на капельки крови на моей руке.

— Пропустил удар. Старею, — хрипло хмыкает и поднимает на меня глаза. — Ромашка, тебя ни на секунду нельзя оставить одну. Умудряешься найти приключения даже там, где их нет. Я ж тебе предлагал услуги телохранителя. Как знал!

Из моего горла вырывается нервный смешок.

И вот уже я хохочу, одновременно заливаясь слезами. Утыкаюсь в плечо Егору и крепко обнимаю его за шею.

Прижав меня к себе, он разворачивается и, под одобрительные возгласы толпы, уносит меня комнату.

Ещё долго заливаюсь слезами, периодически срываясь на хохот.

— Может, "Скорую" вызвать? — слышу испуганный голос Риты и начинаю смеяться ещё громче.

— Как… скучно… бы… вы… жили… без… меня! — выдавливаю сквозь истеричный смех. — Где бы ещё… столько… бесплатного цирка… увидели?

Последние слова едва выдавливаю и заливаюсь слезами, рыдая в голос.

Моя жизнь — качели, я об этом не раз уже говорила. Только если раньше между "хорошо" и "плохо" был хоть какой-то промежуток времени, то теперь амплитуда движения ускорилась в геометрической прогрессии.

Количество внештатных ситуаций в сутки превысило все допустимые нормы. Моя нервная система всё-таки не железная, и от такого количества переживаний именно сейчас дала сбой. Все предохранители сгорели, и у меня от нахлынувших эмоций реально рвёт крышу.

Горин что-то шепчет мне на ухо, но я не слышу, понимая только, что сижу у него на коленях, крепко прижатая к его груди.

Внезапно в лицо брызжет холодная вода. Истерика захлёбывается, я затыкаюсь на полуслове и смотрю на Алину.

— Думаю, так будет лучше, — говорит она, ставя на стол пустую кружку. — В общем, вы тут оставайтесь, а нам пора на пары. Рит, пошли.

Всё ещё всхлипывая, вытираю лицо руками, смотрю, как тихо закрывается дверь за девочками, и поворачиваюсь к парню.

— Егор, — тихо сиплю, потому что голос не слушается. — Что теперь будет? Тебя арестуют?

Из глаз скатывается несколько слезинок.

Он гладит меня по волосам, прижимает голову к плечу и укачивает, как ребёнка.

— Никто меня не арестует, — отвечает спокойно. — А попробует вякнуть, сам отправится в места не столь отдалённые. За ним тут уже не один грешок водится. Стоит только пройтись по общежитию, и с десяток заявлений можно будет собрать.

Отстраняюсь от Егора и внимательно смотрю ему в глаза.

— А почему все молчат?

Горин пожимает плечами.

— Боятся. Он тут половину общежития запугал.

— А вторую половину?

Егор усмехается, смотрит на мою опухшую щёку и слегка проводит по ней пальцами.

— Вторую половину есть, кому защищать. И знаешь, ромашка, — он пронзительно смотрит мне в глаза, — я так понимаю, что защищать тебя на расстоянии у меня получается плохо. Да и ты, несмотря на мои просьбы, всё равно пытаешься решать проблемы самостоятельно…

Он многозначительно замолкает, а я сглатываю и опускаю глаза. Мне нечего сказать. Я в очередной раз оттолкнула Егора, пусть и из лучших побуждений… Но он всё равно пришёл и защитил, и заткнул всем рты… В который раз? Уже, наверное, без счёта…

— …Поэтому, — продолжает Егор, — у меня только два варианта: либо ты переезжаешь ко мне, либо я переезжаю в общежитие.

Вздрагиваю и ошеломлённо смотрю на Егора. К такому варианту развития событий я не готова. Боюсь, сейчас у меня будет повторный нервный срыв.

— Не надо так шутить, Егор, — качаю головой. — Я к тебе переезжать не буду. Мне ещё не хватало сесть на шею вам с бабушкой… Да и вообще, не слишком ли рано ты предлагаешь такое?

— Тогда, — усмехается Егор, — как иногородний житель, я имею право на койко-место в общежитии. Примешь меня в соседи?

Самое важное для меня — это то, что Горин поверил мне. Не Олегу с его грязными фантазиями, а именно мне. И это при том, что у меня не было никаких доказательств.

Позже Егор рассказал, что ему позвонил Игнат. Именно от него он узнал о том, что произошло накануне. Игнат пересказал версию, озвученную Олегом, но Горин всё равно не поверил и примчался в общагу.

После того, как я немного успокоилась и привела себя в порядок, мы вместе с Егором отправились к коменданту, где я написала заявление на Олега.

Дальше события закрутились так быстро, что я едва успевала за ними следить. Олега забрали прямо из общежития. К тому же, институт принял решение о его отчислении.

Позже выяснилось, что несколько девушек тоже подали заявления, но по общежитию ходили слухи, что сделали это далеко не все, настолько он их запугал.

Но в итоге, ничего серьёзного для него не предвидится — насилия, как ни крути, ни над кем не произошло, а его родители наняли опытного адвоката. Судя по всему, дело закроют как мелкое хулиганство, а Олегу предъявят обвинение в дебоше, и он отделается малой кровью.

Кстати, Олег подал встречное заявление на Егора за избиение. Но что он мог противопоставить родителям Горина? Они прислали из столицы своего адвоката, а студенты из общаги, кто не побоялся мести Олега, единогласно выступили за Егора. Так что, тут Олегу не светит ничего, кроме позора.

Егор, как и обещал, переехал в общежитие. Я возмущалась, сопротивляясь до последнего. Не хотелось доставлять неудобства его бабушке. Хотя сама Анна Дмитриевна восприняла переезд Егора с пониманием.

— Таких девочек нужно беречь и охранять, — сказала она, давая благословение своему внуку на жизнь в общежитии. — Уведут, глазом моргнуть не успеешь.

Я покраснела, спрятавшись за плечом Горина, смущённая таким простым комплиментом.

— Ну-ну, милая не стоит смущаться, — довольно рассмеялась Анна Дмитриевна. — Я всего лишь сказала правду.

После всего случившегося ещё какое-то время я просыпалась по ночам и с замиранием сердца думала, как долго ещё продлится моя идиллия, и ждала момента, когда качели вновь качнутся в другую сторону. Но проходили дни, ничего плохого не происходило, и я с облегчением выдыхала.

Спустя неделю Егор уехал на соревнования, и это время стало для меня сущим адом. Не спасали ни постоянные переписки, ни звонки по видеосвязи. Поэтому, когда Горин, наконец, вернулся, мы не отлипали друг от друга до середины ночи, пока с кухни, где мы с ним оккупировали подоконник, нас не прогнала ночная дежурная.