— Почему? — спросил Бар.

— Разве вы не знаете, что фюрер ненавидит Советы?

— А как же пакт о ненападении?

Бауэр пробормотал:

— Гроша медного не стоит! — Он наклонился к своему собеседнику: — Слушайте. Вы пройдете здесь курс обучения и поедете в Соединенные Штаты работать для нас. Не помню, говорил ли я, но может быть вы догадывались сами: я работаю в гестапо.

Бар кивнул.

— Что я должен делать? — спросил он.

— Мы все еще в мире с Соединенными Штатами и поэтому торгуем с американскими фирмами. Правильно?

Бар кивнул.

— Итак, мы даем документы, свидетельствующие о том, что вы представитель большой немецкой фирмы, имеющей патент на электрические трансформаторы. В Соединенных Штатах у «Дженерал Электрик Компани» имеется соглашение с нами, по которому они имеют право производить наши аппараты, выплачивая вознаграждение за патент.

— А дальше?

— Вы знаете, что такое договоры. — В конце всякого договора есть много примечаний мелким шрифтом. Из них нетрудно в случае надобности извлечь всевозможные предлоги для придирок. Мы подыщем кое-какие предлоги, вы отправитесь в Америку, скажете людям из «Дженерал Электрик», что они не выполняю условий договора, и покажете полномочия действовать от имени владельцев патента. Затем вы расторгнете контракт с «Дженерал Электрик». Ясно?

— Вполне. А что я должен делать дальше?

— Это тоже очень просто и ясно. Вы отправитесь к Вестингаузу, конкуренту «Дженерал Электрид», и скажете, что готовы передать ему право пользоваться нашим патентом. Но пока Вестингауз будет обдумывать предложение, вы пойдете на другие крупные заводы и постараетесь заключить там соглашения, предварительно расторгнув старые договоры с американскими фирмами.

— Понимаю, — сказал Бар. — Мое официальное положение представителя крупной немецкой фирмы дает возможность проникнуть на важнейшие американские заводы, где я смогу узнать военные секреты.

— Вы совершенно правы, — сказал Бауэр. — Вы сможете добыть такие сведения, каких никогда не удастся получить другим, так как во время переговоров с высшей администрацией проникнете в самые недра завода. Ну, что, звучит неплохо?

— Неплохо, если только будут платить достаточно.— Бар решил поторговаться.

— Денег будет куча, — обещал Бауэр.

— Как я смогу направлять сведения?

— Мы дадим подставные почтовые адреса в Лиссабоне, Цюрихе и Буэнос-Айресе. Вы отпечатаете на машинке обычное деловое письмо, а на обороте сообщите подлинные сведения, записанные новым сортом невидимых чернил.

Бауэр повез Бара в маленький отель в Касселе. Здесь его встретили другие чиновники гестапо, которые, казалось, занимали весь отель. Один из них без всяких церемоний оторвал пуговицу от пиджака Бара, сунул между подкладкой и верхом комок ваты и снова пришил пуговицу на место. Другой гестаповец сорвал с его чемодана замок, сунул в образовавшееся отверстие другой комок ваты и затем снова приделал замок.

Вата, как потом объяснили Бару, была пропитана химикалиями, которые давали бесцветные симпатические чернила и были настолько сильными, что двух маленьких комочков хватало надолго.

Тут же, в отеле, Бару рассказали, как пользоваться секретными чернилами. Но когда он осведомился было о составе чернил и реактиве для их проявления, ему сказали, чтобы он не совал носа не в свое дело.

Немцы — большие педанты. Прошел год, прежде чем все было готово для отправки Бара на шпионскую «работу» в США. Он провел это время на заводах, выпускающих изделия, которые производились в США по немецким патентам. Следовало освоиться с вещами, о которых придется беседовать с администрацией «Дженерал Электрик» и других фирм, владевших столь нужными Гитлеру секретами.

Бара держали в курсе новейших изобретений в области изготовления непробиваемого пулями стекла, производства броневых пуль, авиационного моторостроения, аэронавигационных приборов. Некоторые из этих изобретений принадлежали немецким инженерам, другие были похищены у США шайкой Фрица Дюкена. Будучи в курсе немецких новинок, Бар смог бы во время поездок по американским заводам сразу же пронюхивать о всяком новом изобретении.

В конце 1941 года Бар собирался уже отплыть в Нью-Йорк, когда Бауэр снова явился к нему.

— Очень сожалею, — сказал гестаповец, — но планы относительно вас вкорне изменились. Война с Соединенными Штатами разразится в конце ноября либо в начале декабря. Теперь невозможно работать под маской, которую мы первоначально наметили.

Бару не терпелось: он стал нацистским шпионом и жаждал приступить к делу. Когда война кончится, он вернется в Германию и сам будет нацистским заправилой. Ему улыбнется фортуна там, где провалились Дюкен и многие другие. Нет, он не создан для тюрьмы. О, нет, сэр! Его увидят еще среди ближайших помощников фюрера, владыки всего мира.

— Плохо, — сказал Бауэр, — что вы не еврей.

Странное замечание в устах нациста.

— Да, это значительно облегчило бы все задуманное. Но не огорчайтесь. Мы устроим вам добрую еврейскую биографию.

Бар не понял. Бауэр разъяснил:

— Вы спасаетесь бегством. Вы бежите из Германии, бежите от гестапо. По крайней мере, вы расскажете эту версию, когда будете в США.

Бара направили в американское посольство в Берлине, чтобы продлить просроченный паспорт: время его пребывания в Германии уже истекло. Чиновник посольства спросил о его американском гражданстве. Но отец Бара, уроженец Германии, натурализован в США, поэтому сын автоматически становился американцем.

Гестапо научило, что именно сказать американцам.

— Я еврей, — заявил он, следуя инструкциям.

Чиновник, который вел переговоры, поднял брови.

— И все-таки хотите еще остаться здесь?

— Есть кое-какие сведения, которые я хочу получить прежде, чем уехать. Они могли бы пригодиться для Соединенных Штатов.

Чиновник ничего не сказал и продлил паспорт.

Бар все еще слонялся по Германии. Время от времени Бауэр отбирал у него паспорт и возвращал с еще одним штампом гестапо, свидетельствующим о том, что Бар находится под строгим наблюдением. Все это было частью задуманной инсценировки.

17 февраля 1942 года Бауэр вместе с двумя другими гестаповцами усадил молодого инженера в машину и повез в городок Зекинген, возле Швейцарии. Здесь у гестапо был домик как раз у входа на мост, который вел к швейцарской границе.

Утром 18 февраля Бар с чемоданом в руке мчался во весь опор через мост. Позади раздавались крики и выстрелы. Он продолжал бежать. Крики и выстрелы входили в план инсценировки, и Бар знал, что пули пролетят мимо.

Два швейцарских жандарма уже ждали его на другом конце моста. Искусный спортсмен, он не устал от этой перебежки в несколько сот ярдов, но симулировал одышку и полное изнеможение. С поразительным искусством Бар изобразил обморок: жандармам пришлось приводить его в чувство. Оправившись, Бар стал умолять полисменов:

— Арестуйте меня, делайте со мной, что хотите, но не выдавайте гестаповцам.

Конечно, швейцарская полиция арестовала Бара за незаконный переход границы. Но как гражданин США, он известил обо всем американского консула в Цюрихе, и правительство заинтересовалось этим случаем.

Снаряжая шпиона, гестапо вручило ему семь тысяч долларов в американской валюте. Деньги были зашиты в одежде. Ему было сказано, что из этой суммы три тысячи составляли жалованье за год вперед, две давались для возвращения на родину, тысяча — на путевые расходы в США и столько же на подкуп или подпаивание нужных людей. В довершение перед мнимым бегством он получил 500 долларов в швейцарской валюте.

Бар рассказывал каждому, кто спрашивал, в том числе и чиновникам американского консульства, версию, которую придумал для него Бауэр. Предъявленные им 1 200 долларов в американской валюте, сказал он, ему заплатили два богатых еврея в кабачке Ганновера за германский военный секрет, который случайно он узнал во время работы на заводе авиационных моторов.

Бар добавлял, что обладает сведениями о немецких опытах применения паровой турбины на самолетах, что раз навсегда покончит с потребностью в бензине, — секрет немаловажный в военное время.