Возникла мысль, что книга, которую нацист Шольц, продавец из книжного магазина на 85-й Восточной улице, снял с полки и передал Уилер-Хиллу и Янке, как раз, может быть, и служила основой для этого шифра. Было очевидно, что если удастся обнаружить название книги, то, по всей вероятности, можно будет найти ключ к шифру, ибо через Себольда был известен общий принцип системы.
Агенты выяснили, что в книжном магазине в Йорквилле существовало обыкновение ставить штамп на титульных листах всех книг: и на тех, которые продавали, и на тех, которые выдавали для чтения. Закон не разрешал агентам войти в дом на Колдуэлл-авеню без ордера на обыск, но они имели права попросить уборщицу поинтересоваться книгами в помещении, занятом нацистами. Таким образом, узнали, что из нескольких книг, имевшихся в квартире, на титульном листе лишь одной красовалась марка этого магазина. Книга носила странное название — «На полпути к ужасу» — и действительно оказалась ключом к шифру. Когда старые нерасшифрованные радиограммы с Колдуэлл-авеню были, наконец, прочтены с помощью этого ключа, раскрылось многое, что месяцами ставило агентов втупик. Прежде всего выяснилось, что значительная часть сведений как от шайки Дюкена, так и от группы Янке и Уилер-Хилла передавалась через дипкурьеров германского консульства в Сан-Франциско, которых возглавлял пресловутый Фриц Видеман. Срочные известия, как сообщалось в расшифрованных радиограммах, передавались по телефону в германское консульство в Нью-Йорке, оттуда в нацистское консульство в Вашингтоне, а затем по телеграфу, а иногда по радио в Европу. Британская разведка уже давно перехватывала нацистские радиограммы между Америкой и Германией. Но до сих пор она не могла разобраться в них. Посольство в Вашингтоне пользовалось другой книгой в качестве основы для своего кода, причем было мало шансов узнать название этой книги.
Расшифрованные радиограммы передатчика на Колдуэлл-авеню раскрыли, что шпионы готовились раздобыть сведения такой важности для безопасность США, по сравнению с которыми бледнело все, переданное ими до сих пор.
Обе шайки — Дюкена, а также Янке и Уилер-Хилла — так глубоко проникли в организм страны, что у них должны были найтись свои агенты на высоких постах в Вашингтоне и на каждом крупном предприятии, выпускающем орудия, снаряды и самолеты. Многолетняя «деятельность» шпионского подполья должна была теперь принести свои самые крупные плоды. Положение в целом, как оно сложилось к концу июня 1941 года, не следует сейчас обсуждать более подробно, но можно без преувеличения сказать, что никогда еще в истории шпионажа ни одной стране не грозила опасность потерять столько, как США. Скажу только, что в верхах американского общества некоторые из наиболее «уважаемых» его членов были тесно связаны с нацистскими шпионами и творили такие дела, по сравнению с которыми, если бы их удалось довести до конца, преступления всех квислингов Европы показались бы невинной детской игрой.
В организациях Дюкена и Янке — Уилер-Хилла насчитывалось всего 33 участника. Себольд, возглавлявший контршпионаж, разоблачил самого Дюкена и таких важных агентов Берлина, как Гейне — бывший работник Форда, как «натурщица» Лили Штейн, как Ланг с завода авиаприцелов Нордена, Редер из «Сперри Жироскоп Компани», Рихард Эйхенлауб — владелец «Маленького казино», пивной в Йорквилле, где собиралась шайка Дюкена, а также курьеров: Зиглера и Штиглера, повара и пекаря на пассажирском пароходе «Америка». Через этих курьеров были обнаружены и другие шпионы. Через Янке и Уилер-Хилла были разоблачены Шольц, нацистский продавец из книжного магазина, и Рейнер, механик на авиационном заводе Бендикса в Нью-Джерси, а также его сообщники.
Наконец, Гувер решил действовать. Он подошел к телетайпу и продиктовал письмо, которое пошло по внутриведомственной системе связи в нью-йоркский и некоторые другие филиалы. Это был сигнал к аресту Дюкена и всех остальных, прямо или косвенно связанных с ним.
Подробности арестов так и остались неопубликованными, но в них не было ничего драматического: сыщики не любят драматизма. В жаркий июньский день громовой удар грянул одновременно во многих местах. Через два года после того, как гестапо впервые обратилось к Себольду на Гамбургской пристани, Фриц Дюкен и тридцать два других шпиона были арестованы по обвинению в том, что прибыли в США с целью шпионажа. Все они были поражены. Что их выдал Себольд, они обнаружили позже, на суде, когда в числе улик оказались записи диктофона и кинокадры.
И на других «фронтах» драма неотвратимо близилась к развязке. В Чикаго жила хорошенькая девушка, по имени Герда Меланд, работавшая в косметическом кабинете отеля Луп; она была молода и одинока. Ее друг сердца Герберт Хаупт, молодой рабочий оптического завода, отправился в длительное путешествие. Хаупт, родители которого в свое время эмигрировали из Германии и натурализовались в США, лишь весьма туманно намекнул на цель своего путешествия, и это тревожило невесту. Она не знала того, что знали агенты: Герберт Хаупт был близким другом Керлинга, Нейбауэра и Даша — тех троих, которые обучались диверсантскому делу в Берлине. Агенты последовали за Хауптом до мексиканской границы — дальнейшую слежку вела уже мексиканская федеральная полиция; вскоре возникло подозрение, что Хаупт отправился в Германию в «академию» диверсантов. Впоследствии мы убедимся, что подозрение было вполне обоснованным.
Агентов очень заинтересовал тот факт, что Хаупт, как и несколько других американских немцев второго поколения, репатриированных нацистским правительством для обучения в «академии» диверсантов, оказался близким другом доктора Отто Виллюмейта, чикагца, известного своей многолетней деятельностью в качестве руководителя «Германо-американского союза». Виллюмейт, мужчина лет сорока с лишним, со шрамом на щеке — зарубка, оставленная студенческой дуэлью в фатерланде, был, по мнению агентов, субъектом, которому наверняка суждено попасть на скамью подсудимых. Весь вопрос был только в том, как долго он еще продержится.
Вот уже некоторое время, как Виллюмейт, чикагской штаб-квартирой которого был нацистский кабачок, известный под названием «Хаус Фатерланд Клуб», разъезжал по Среднему Западу и Востоку, беседуя с нацистами, занимавшими командные посты на таких предприятиях, как Американская Алюминиевая Корпорация в Ист-Сен-Луи, Иллинойсе и Питсбурге и Пенсильванская железная дорога в Хорсшу-Бенд, возле Алтуны. Вскоре начало выясняться, что Виллюмейт для нацистов играл роль второго Дюкена, со своей собственной самостоятельной организацией, которую держали про запас на случай, если что-нибудь стрясется с другой шпионской шайкой; так у футбольной команды имеются дублеры на случай, если игроки выйдут из строя.
После ареста Фрица Дюкена и тридцати двух его сообщников Курт-Фридрих Людвиг — главарь второго крупного шпионского центра — не на шутку перетрусил. Радиообозреватель Уолтер Уинчелл включил историю ареста тридцати трех шпионов в свою программу, передававшуюся в ночь на воскресенье. В это время Людвиг был дома: после сообщения Уинчелла он помчался в Маспет к своей белокурой помощнице, Люси Бемлер. Затем они вдвоем вернулись в Бруклин и пошли к Эллен Мейер.
Ровно в 9 часов вечера, когда началась передача Уинчелла, портовые шпионы Пагель и Мюллер подъезжали к нью-йоркской гавани. Очевидно, они слушали радио в машине; агенты, следовавшие за ними, заметили, что едва Уинчелл начал свое сообщение, автомобиль шпионов внезапно остановился. Так они и стояли на месте, пока Уинчелл не окончил рассказа о шпионах и не перешел к другим темам. После этого немцы полным ходом поспешили тоже к дому Эллен Мейер.
Через сорок восемь часов в отделе британской цензуры в Гамильтоне было перехвачено написанное симпатическими чернилами письмо:
«Я знаю трех из тех, кто недавно арестован... Они — дураки, трусы и лентяи, типичные американцы... без всякого опыта... Вероятно, они обратили на себя внимание ФСБ. Существует большая опасность разоблачения с их стороны... Необходимо, чтобы кто-нибудь нашел к ним доступ и предупредил, что они должны молчать... Быть может, если вы сообщите, что гестапо арестует их родственников на родине, дело уладится...»
