— Знаю.

И он знает.

— А они не в курсах были, кто он такой, а то бы и на километр его не подпустили к себе. Хотя, может, и знали, да меня хотели поддеть. А ему-то чё, тупорогий, своих мозгов нет, — Артур снова ткнул парня. — Вот попадёшь на малолетку, Петя, а знаешь, каким там порядки? Хуже, чем на взрослой зоне. Там за любой косяк спрашивают по полной, там даже если перданёшь не в том месте, даже если колбасу поешь не там, уже в петушином закутке ночуешь. Я-то видал такое.

— Если будешь так его тюкать, — прервал я его, — он у тебя точно с кем-нибудь ещё свяжется. Назло тебе. Смотреть надо за ним, раз живёт у тебя, вот и смотри, как за своим родным сыном, чтобы в жизни нормальной дорогой пошёл, раз так решил. А я человек не такой, чтобы из вредности кого-то закрывать, мне хватает, с кем работать.

— А я наслышан, — он захохотал. — Васян, говоришь? Мной прикрылся? Да шучу, не огорчён, отморозки сами попались. Вот ты ими и занимайся, а я за пацаном пригляжу, чтобы доучился в школе и уехал.

— А у него нет родственников?

— Есть, — пробурчал пацан.

— Есть, — Артур кивнул. — Родной батя хотел его забрать, да он алкаш, последние труханы пропил, и пацана только дрюкать будет, чтобы водку ему искал. Знаю я таких, вот и послал подальше. Пусть у меня лучше будет. Да и он сам уезжать к нему не хотел, помнил, как там жил.

Я согласно кивнул, Артур забрал пацана и ушёл. Пацану здорово не повезло, но с другой стороны — отчим хоть не даёт ему войти в свой бизнес и готов присматривать.

Хорошо, что те придурки хоть и держали Петьку на подхвате, но в серьёзные дела пока не посвящали. А так бы связался с ними, и всё, прощай, свобода, первый срок — а потом и пошла бы жизнь такой тропинкой.

Закусив пирожком из того самого пакета, я достал листик из блокнота, который мне вчера дал Толя, и позвонил по указанному там номеру. Пора отработать и этот вопрос.

Ответил мне женский голос:

— Да? — недовольно спросили в трубку. — Чё надо?

— Арсена позови! — потребовал я, немного изменив интонацию. Учитывая, что слышно было плохо, на линии раздавался шум, голос узнать будет невозможно.

— Чё такое?

— Скажи, с депо я, там проблемка одна нарисовалась с его ножом.

В телефоне зашумело, а потом раздался другой голос:

— Говори. Чё надо?

У меня было два варианта, как вести разговор. Первый — обозначить, что за кинжал спрашивают менты, а остальное я передал бы при личном разговоре. Но прожжённый бандит наверняка бы заподозрил неладное и залёг на дно. А то и навредил бы тому человеку, кто сделал ему нож.

Так что я решил воспользоваться вторым вариантом. Ведь халяву любят многие.

— Там с ножом проблемка, — я потёр лоб, напрягая память и свои познания в металлургии, пусть зачаточные, но их должно хватить. — У нас там печка неисправная оказалась, в которой я клинки грею, датчик менять надо.

— И чё? — голос прозвучал грубее.

— Да то, что ножи перекалились, оказалось. Твёрдые слишком стали, сломаться легко могут. У меня сегодня один лопнул клинок, когда мы его в справочник втыкали. Толстый такой, немецкий, с рекламой, видал такие?

Надо его заговорить, чтобы немного подзапутать.

— А я-то причём? — грубо спросил мой собеседник. — Чё ты мне мозги е***? Или ты мне фуфло какое-то впарить хочешь?

— Да я вот думаю, раз вся партия такая, вдруг и твой перекалён? Кончик отломится, как на моём. Вот я и подумал, что давай я тебе другой нож отдам?

— Меня и этот устраивает, хы! — он засмеялся.

— Да мало ли, а мне репутация важна, клиент чтоб доволен был, — сочинял я. — Давай, раз уж я плохо сделал, сам тебе привезу новый, надёжный. Даже наточу, если надо. Только скажи, куда? На халяву же, а старый забирать не буду. Ты, главное, за меня словечко замолви, может, кому ещё потребуется. И чтобы косяков за мной не числилось. Я на совесть работаю, люди серьезные ножички-то берут.

— Уже никому не потребуется, хы! Но раз на халяву, подъезжай вечерком, часиков в десять, в Посёлок за речкой. Улица Чапаева, дом два. Там собака, её крикни, она залает, я выйду. Только смотри, чтобы в этот раз всё путём было с ножиком, а то спрошу за это.

— Вот и договорились.

Я положил телефон на место. Устинов переглянулся с Якутом.

— Паха, — сказал Василий Иванович. — Вот знаешь, когда уйду на пенсию, буду знать, что оставляю родной уголовный розыск в хороших руках. Ты вот прям будто не меньше меня отработал, такое порой ощущение.

Он засмеялся, потом достал из печатной машинки лист и начал что-то на нём писать.

— Мужики, у вас конверта не завалялось? — тут же спросил он. — Надо письмо сегодня отправить.

— Конверт есть, — сказал Якут, открывая ящик стола. — Марок нет.

— Давай без них, разберусь.

— А ты чё красный, Васька? Выпил с утра? Или давление опять? — Филиппов присмотрелся к другу.

— Давление, сто сорок на сто, — пожаловался Устинов. — А ещё чаю крепкого напился. Сегодня домой свалю чуть пораньше. А ты что задумался, Пашка?

— Если это Ганс, надо его брать сегодня, — я поправил трубку и подтянул к себе бумаги. — Пока не свалил куда-нибудь. А пока… вопрос один есть важный. Вот насчёт убитого Сёмы хотел с вами переговорить. Что могло такого случиться, что кто-то решил его убрать? Простая предосторожность или что-то утекло от наших? Вагон говорил, что есть кто-то из ментов, кто им помогал, но он мало что знает.

— Вопрос не очень хороший, — заметил Якут. — Но задать его надо, а основания для сомнений есть. Если кто-то из наших с ними замешан и, не дай бог, в доле, это потом и дальше будет всё влиять. Надо продумать.

— Надо выяснять, — сказал я. — Давайте-ка пока этим и займёмся. А вечером берём Ганса.

— О, где там мой-то? — раздался голос из коридора. — А то все поздравляют, а я только сейчас узнал про героя!

В кабинете появился улыбающийся до ушей отец, подошёл ко мне и крепко стиснул руку.

— А я всё вспоминал, Лёха, — произнёс Якут, почесав лоб. — Помнишь, тогда в 82-м, те малолетки стащили наган у вохровца и хотели сберкассу с ним брать? А ты им зубы заговорил тогда, пока мы не подъехали и не взяли их скопом. А сын у тебя и того круче провернул, чуть до дежурной части не бандосов не довел за ручку.

— Горжусь сыном, ага, — отец отпустил мою руку, потрепал Сан Саныча за загривок и отошёл в сторонку, чтобы налить себе остывшей воды из чайника, стоявшего на подоконнике. — Две банды за сутки, обе с огнестрелом на руках, и ещё тот тип, который им всё это продал. Да тут звание можно выбивать внеочередное. На меня с утра из главка орали по телефону, типа это я должен был их накрыть, а не местный УГРО, а я даже не расстроен. Скорее-то, рад. А вы чё такие хмурые? Не выспались?

— Да разговору у нас неприятный, — сказал я, похлопал себя по карманам и достал записнушку. — Сегодня хотим Ганса брать, вот только что с ним говорил по телефону, — я передал отцу суть нашего разговора о ножах «из депо», — но вот думаем, как вышло так, что Ганс убил Сёму? Случайность или нет? Они между собой что-то не поделили — или это Ганс хвосты зачищал? А вот чему я у вас всех научился, так это тому, что иногда надо сомневаться в выводах. Поэтому и грабителей получилось вычислить. И к чему я это, что если не случайность, то утечь могло отсюда, от кого-то из наших.

— Может быть по разному, — согласился отец и тяжело уселся за стол. — Но давайте обсудим, чтобы потом нас никто не удивил. Ну, что думаете? Васька, Андрюха? Вы мужики тертые, всякое видели.

— Да по старым делам всё вспоминаю, — Якут задумался. — Когда ещё Рудаков в прокуратуре работал, до его пенсии, это он же всё уговаривал прокурора отказные лепить по тем потеряшкам с хатами. А сам сейчас ездит на крузаке, квартиру вот недавно купил, дети у него в Москву переехали. И со следаками, с коллегами своими, он постоянно общается, они ему часто звонят, совета якобы спрашивают. А может, и не только совета. Никого не обвиняю, но для начала я бы с ним хотел поговорить по душам.