Подходит, да.

Рукоятка деревянная, сделана очень аккуратно, а ножны обтянуты кожей с металлической окантовкой. Хорошая работа, ручная, достойная.

— Он, говорит, его закалил как надо, кромку вывел, но не точил, а то это ведь, типа, изготовление холодняка, статьи испугался. И хвостовик в рукоятке крепится на воске, легко вылетит. Сырой, короче, спецом продает, чтобы под статью не попасть.

— Это подправить — не так уж и сложно, — я начал разворачивать листок. — И заточить тоже легко, если умеешь.

— Наверное, — Толя кивнул. — И вот, рассказал мне про того, кто его купил. Говорит, хмырь весь в адидасе, небритый такой, под машинку стриженный, здоровый конь, назвался Арсеном. Номер оставлял, чтобы кузнец ему позвонил, когда тот закончит. Номер рабочий, по нему звонили, Арсен приехал и кинжал забрал, заплатил баксами, и больше его не видели. В июле дело было.

На листке химическим карандашом записан номер: 5−32–24 и приписано «Арсен» большими буквами.

Любит ножи, значит, этот Арсен, если только имя настоящее, иначе бы выкинул опасную железяку после первого трупа. Но оставил себе, и это сыграет против него.

— Кстати, — сидящий впереди Устинов повернулся к нам. — Слыхали? В городе говорят, завтра оптическому заводу зарплату давать будут, за полгода. Кха, там сразу всё скупят из магазов, всю водку выгребут! Нам, может, тоже дадут в этом месяце…

— Нам-то не оптический завод платит, — заметил Якут. — У нас своё начальство.

— Вот чё ты сразу настроение портишь? — Василий Иваныч нахмурился. — И помечтать нельзя.

— Потому что ты уже в мыслях День Чекиста отмечаешь, а у нас ещё дело незаконченное.

— Да не зарплату. Костик, шурин мой, работает там стекловаром, и мне должен триста тыщ. Вот завтра я к нему приду…

Значит, завтра? Твою дивизию! Я не помнил точной даты ограбления, она стёрлась из памяти за столько лет. Думал, у меня есть ещё время.

Но хорошо, что я начал действовать заранее, не дожидаясь, когда припрёт. Возможно, отморозки сами узнали об этом за несколько дней, вот и подняли шорох, начали готовиться.

Так что кинжал — завтра, сначала надо пробить, где находится этот номер, чтобы не спугнуть, а пока у нас есть прапор. Ведь если мы повяжем его и выйдем на банду тех отморозков, ограбления кассы оптического завода не случится вообще, и баба Маша не будет год за годом ходить и искать своих близнецов, которые тогда не вернулись домой.

С этими мыслями я и сосредоточился на работе.

Часы у меня хорошие, японские, электронные, их в 92-м купил отец и подарил мне. С ними я и сверился. Деньги в кассу привезут утром, и сейчас каждый час на счету.

22:05

Мы остановились у гаражей и дальше пошли пешком. Один гараж был открыт, внутри двое, отец и сын, ремонтировали побитую восьмёрку. Трезвые, приличные, Устинов пометил их — подойдут как понятые. Он остался там, а мы пошли занимать позицию. Нужный гараж я вспомнил сразу, когда оказался там. Если что, скажу, что мне расположение поведал информатор, так что никого это не удивит.

Увидел свет фар вдали, потом тёмно-зелёная побитая «Нива», трёхдверка, подъехала ближе. Это прибыл Орлов, захватив с собой продавца, прапорщика Чернова. Так что мы пока затаились, чтобы он нас не видел. Возьмём его непосредственно на передаче денег.

Прапор, очевидно, особо не скрывал свою деятельность, но и не продавал стволы первому встречному. Чтобы купить автомат, нужна была рекомендация от одного из его знакомых, благо я знал, от чьего имени можно обратиться.

Работал он один, помощников не было, но всё равно прапорщик считал, что он вполне в безопасности, думая, видно, как-то так: кому потребуется убивать человека, который способен добывать оружие? Да и братва, покупавшая у него стволы, баловала его, вот прапор и решил, что его никто не тронет и ему, выходит, море по колено.

Обманчивое ощущение, и таких уничтожали — только в путь, по многим причинам. Но он пока что искренне верил в свою неприкосновенность.

Что нам было на руку — у Орлова есть харизма, и он убедил продажного прапора, что ему позарез нужно купить автомат и что он действительно приехал от Валерки, того самого мужика, что в первой моей жизни и сдал прапора. Выходит, что в этой жизни мне и связываться ним не нужно было — и сам-то Валерка пока об этом не в курсе, это потом они с Черновым что-то не поделят между собой и станут недругами.

Мы отошли за ближайшую «ракушку», и я уже слышал их разговор, хотя приходилось затаить дыхание, чтобы ни одно слово не прошло мимо.

— Так тебе для чего автомат-то на самом деле? — тихо спросил прапор. — А то поедешь банк брать, а я потом крайний окажусь.

— Для спокойствия, — Орлов захлопнул дверь «Нивы». — В армейке автомат был, а здесь все с оружием ходят, кроме меня. Лохом себя чувствую, без нормального ствола.

И так всё это проговорил — я сам ему поверил.

— Ты главное, парень, про меня молчком, — добавил Чернов. — Я людей серьёзных знаю, они меня знают. Если ты где брякнешь, не простят. В гараж за мной не заходи, там мина стоит, только я знаю, что где лежит. Жди здесь.

Понтоваться этот усатый мужик возрастом под полтинник любил, считал себя большим человеком, которого все уважают. Напускал пыли в глаза, отчасти для того, чтобы покупатели побоялись его обмануть. Да и мины там никакой не было, это мы выяснили тогда сами, когда его брали в той жизни.

Прапорщик Чернов начал перебирать связку ключей. Толя, замерший рядом со мной, несколько раз втянул воздух, будто собирался чихнуть, но взял себя за нос и удержался.

А вороватый прапор продолжал говорить о тех, кто за ним стоит, повышая собственную значимость. Только вряд ли кто-то из упоминаемых им людей был хотя бы в курсе существования прапора, а не то что готов за него вписаться — у них были и собственные каналы поставок оружия, да и он продавал понемногу, крохи для масштабов их деятельности.

— Мина, говорю, лежит. Но мина — одно дело, а знакомства важнее. Я и Кросса лично знаю, и Артура, и даже Слепого. Тогда ко мне подъехали какие-то быки с другого города, сказали, чтобы я им всё отдал. А я им как сказал, кто меня прикрывает, сразу съехали. Так что, паря, держи язык за зубами. Если нарваться не хочешь.

— А мне с тобой, возможно, придётся долго работать, — сказал Орлов. — Пацанам ведь тоже оружие потребуется. Если хороший ствол, ещё возьмём.

— Хорошие? Отличные! Лучше не найдёшь! Все в смазке, есть и семёрка, и пятёрка, цинки для них полные.

— А пулемёты есть?

— Молод ты ещё для пулемётов. А вообще, я бы вообще ничего не продавал. Да вот денег-то мало, да и всё равно, кто хочет — тот это оружие достанет. Пусть лучше здесь берут, я же кому попало не продаю, только надёжным людям. А то и так по улице ходить страшно…

Представляю, как Орлов сейчас хочет его задушить. Но он пока ещё держался за мирную жизнь, терпел, и мне надо за этим присмотреть. А то, что он нам помогает, это же хорошо. Когда ему самому потребуется помощь, он сначала придёт ко мне, а не возьмётся сгоряча вершить самосуд.

Замок щёлкнул, калитка в гаражных воротах со скрипом открылась, прапор повернулся к Орлову.

— Давай деньги, сынок. Как договорились, полторы тысячи гринов.

Мы переглянулись. Орлов полез в карман джинсовки, достал свёрнутую в скрутку пачку купюр и протянул ему. Прапор послюнявил палец и начал всё пересчитывать.

— Милиция! — гаркнул я. — На землю!

Орлов будто решил выполнить приказ буквально. Он схватил прапора и опрокинул его через бедро, а потом ещё пнул по голове.

— Витя, полегче! — я был уже рядом. — Всё, спокойно! Уймись!

И вовремя подошёл, потому что Орлов будто с катушек сорвался, едва удержали его вдвоём с Толиком. Понимаю, с чего он взъярился, и так долго терпел. Но мы держали его крепко, а то ещё забьёт прапорщика ногами.

— Гнида, сука, — хрипел Орлов, пытаясь ворваться. — Тварь, таких убить мало!