Оттащили его подальше, а Якут спокойно вошёл в гараж, предупреждённый мною, что никакой мины там нет. Гараж чистый, машины тут не ставили, всё пространство занимали стеллажи из толстой листвянки. На некоторых полках стояли деревянные ящики, на некоторых — банки с соленьями. Имелась и яма, закрытая люком, там, должно быть, картошка или квашеная капуста.

— А что я сделал-то? — прапорщик смотрел на нас с земли. Устинов закряхтел, нагнулся и застегнул наручники у него на запястьях. — За что?

— Стволы продавал! — вскричал Орлов. — Сам мне говорил!

— Вообще не знаю, о чём ты, — прапор сплюнул. — Ничего там нет. Никаких стволов.

На первый взгляд, и правда нет. И мы тогда, в первой моей жизни, копались там до утра, пока кто-то случайно не нашёл тайник в стене. Как именно он открывался, я не знал, так что просто взял фомку из висящих инструментов, несколько раз постучал по стене, прислушиваясь к звуку, и наконец нашёл то, что искал. Можно было бы сделать вид, что ищу, но времени для этого не было. Пусть думают, что повезло.

Подцепил край, немного сбив штукатурку, и секретная ниша в стене открылась, вернее, её дверца отломилась и со звоном упала на пол, слишком сильно я дёрнул.

Якут посветил фонариком.

— Понятые, смотрите сюда! — позвал он тех отца и сына из гаража неподалёку, которые терпеливо ждали в сторонке. — Хорошо видите?

— Это не моё, — сказал прапор виноватым голосом. — Это мне подбросили!

В воздухе поднялась пыль, хорошо освещённая фонариком. Но в нише видно промасленные тряпки — свёртки. Филиппов потянул за одну, и мы все увидели цевьё автомата. Всего два осталось, много он здесь не хранил. Или, скорее, недавно продал несколько штук. И надо выяснить — кому.

— Ну, Пашка, — Устинов закурил. — Всё, как ты говорил. Молоток!

Всё, да не всё. До самого главного, из-за чего я всё и затеял, пока ещё не дошли. Я подошёл к закованному в браслеты Чернову и наклонился к нему.

Заметил, как Устинов и Якут переглянулись, будто хотели вмешаться, но решили подождать, посмотреть, к чему всё придёт.

— Оружия должно быть больше, — сказал я.

— Ты не знаешь, с кем связался, — храбрился прапорщик. — Я всех в городе знаю, тебя с работы выгонят!

— Не выгонят, работать-то кто потом будет? Ты смотри сюда, прапор. Сейчас увезём тебя к нам в отдел, туда приедет следователь военной прокуратуры. Ты не отмажешься, в итоге суд — и уедешь на зону. Но на сколько, это уже зависит от тебя.

— Это ты, типа, чистосердечное выбиваешь?

— Ты не понимаешь, — я стал говорить тише. — Несколько отморозков купили у тебя оружие. Скоро они совершат налёт, будут стрелять. Если погибнут люди, ты пойдёшь как соучастник, и срок у тебя будет уже не скромный… Незаконным сбытом не ограничишься. Я притяну тебя, как организатора разбойного нападения. Уедешь надолго.

— Да я-то чё сделал? — возмутился прапор.

— Заткнись и слушай, — продолжал я разговор сквозь зубы. — Второй вариант — ты сейчас даешь полный расклад, когда и кому продавал в последнее время стволы, оказываешь содействие милиции и сотрудничаешь со следствием. И на суде тебе зачтется. А он в любом случае будет, и будет с обвинительным приговором. А теперь скажи кое-что. Четверо отморозков, нарики, на днях купили у тебя четыре автомата. Кто они? Где их искать? Где трутся?

— Да не знаю я, — он заворочался и начал пытаться вставать, но я ему помешал, и прапор опять упал.

По роже было отчётливо видно, что он понял, о ком я говорю.

— Ну, смотри сам, — я отмахнулся. — Хочешь уркой стать — сиди до конца жизни.

— Приезжали четыре протокольные рожи на буханке, сопляки совсем, не знаю я их, — торопливо проговорил тогда прапор. — Ко мне по рекомендации приходят, от тех, кого я лично знаю.

— Ну? И кто их к тебе направил? Говори.

— Да знакомый мой, Генка Хромой, давно его знаю, он сказал им продать. Я слыхал, снюхался он с ними, что-то мутят, какое-то дело. Я не хотел им продавать, но он сказал, что сам за ними присмотрит, что всё чин-чинарём будет…

— Адрес давай.

Он продиктовал. Ехать было недалеко.

— Мне надо дальше, — сказал я Якуту. — Не хватает оружия. Кто-то купил. Надо выяснить, пока есть время.

— И что, думаешь, уже скоро пустят в ход? — с сомнением спросил он.

— Могут, — я потёр лоб. Горячий. Надо подумать, как ему намекнуть, не говоря напрямую, откуда знаю. — Вдруг они тоже слышали про оптический завод? Весь город это обсуждает. Представь, что будет, Сергеич, если они туда явятся с этим оружием? Я из-за этого вас и поднял.

— М-м-м, — Якут задумался, после обернулся. — Толик, Васька, везите прапора в отдел, закройте в КПЗ… то есть в ИВС этот, всё не привыкну… А мы с Пашкой скатаемся к этому Хромому. Тебя же Витя звать? — Якут посмотрел на Орлова. — Добросишь их до милиции, а мы сами поедем?

Орлов, немного успокоившись, сидел недалеко от ворот, на лежащем на земле толстом полене, и курил. Услышав вопрос, он кивнул.

— Давайте я лучше с вами, мужики, — предложил Устинов. — Толик сам увезёт, не пацан уже, а Витёк — наш человек, поможет ему, да? — он приветливо посмотрел на Орлова. — У меня сын в Афгане воевал, до капитана дослужился, знаю, что на военных положиться можно.

А вот того, что у Устинова есть сын, я не знал. Он что, больше не общался с отцом? Ладно, выясню потом.

На моих часах уже было 0:30, когда мы доехали до нужного адреса — перед нами стоял старый двухэтажный барак. На втором этаже горел свет, а когда мы вошли в тёмный подъезд, уже там услышали громкую музыку. Играла она аккурат из нужной нам квартиры.

— Человек вынул нож, — пел Иван Кучин. — Серый, ты не шути. Хочешь крови, ну что ж, я такой же, как ты.

Якут громко постучал левой рукой. Глазка в двери не было.

— Открыто! — хрипло крикнули с той стороны. — Х*ли стучишься? Тебя только за смертью посылать, вечно жить будешь.

Я толкнул дверь. В нос шибануло запахом перегара.

— Волк ещё постоял, волк ещё постоял, — продолжалась песня, — и растаял во тьме.

— Ну чё ты? — крикнули дальше, со стороны кухни, где и стоял магнитофон. — Сколько взял? А то отправь дурака за бутылкой, он одну и купит!

Засмеялся кто-то ещё, противным блеющим смехом. Их там несколько. Хромой с кем-то снюхался, они купили автоматы… может, мы сразу их и накроем? За один раз? Нас не ждут, мы справимся.

— Прибавь, — потребовал кто-то. — Ещё прибавь!

Кучин запел ещё громче:

— Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони,

След петлял и терялся, злобно выла пурга.

А по белому снегу уходил от погони

Человек в телогрейке или просто ЗК.

Пока играла песня, Василий Иваныч кивнул на дверь и показал палец. Да, они отправили кого-то за водкой, не хватило, значит, кто-то один ещё придёт, надо ещё встречать.

Если это та банда, о которой я думаю, в квартире должно быть ещё минимум трое.

В туалете послышался звук воды — кто-то дёрнул за смыв. Тонкая фанерная дверь открылась, оттуда вышел тощий парень, голый по пояс, с татуировкой на плече, и с удивлением на нас посмотрел. Глаза мутные, здорово пьяный.

— Не пикать, — потребовал Якут, резво укладывая его на пол. — Руки за спину. Сюда давай. И только вякни мне тут.

А Устинов посмотрел на него так, будто очень хотел, чтобы парень «вякнул», и он бы что-нибудь с ним за это сделал.

— Снег расплавили гильзы, — продолжалась песня, — и истёк алой кровью человек в телогрейке, безымянный ЗК.

Мы с Якутом заглянули на кухню, там никого, кроме полчищ тараканов, а вот в большой комнате было людно, там что-то отмечали и принесли стол прямо туда. Дым стоял коромыслом, на столе не было свободного места из-за объедков, пустых бутылок и сковородки с жареной картошкой. На грязной скатерти чёрные пятна, будто кто-то тушил окурки прямо об неё.

Во главе стола сидел плотный мужик, тоже голый по пояс, чтобы показать всему миру свои наколки. Стрижен коротко, но в отражении в окне видна лысина на макушке. В старом кресле у стены развалился пьяный парень гоповатого вида в полосатой майке, а у него на коленях сидела хорошенько поплывшая черноволосая девица в спортивной мастерке и обтягивающих лосинах, которую этот парень лапал.