И там, почти в середине, лежало тело лицом вниз. Что-то разглядеть сложно, но я заметил светоотражающие полосы на грязных штанах, когда мастер ненадолго посветил шахтёрским фонариком, висевшим у него на плече, но сразу отвернулся.

— Когда вы его нашли? — спросил я и заметил, что Устинов чуть кивнул, задумавшись о чём-то.

— Утром сегодня, — пробасил начальник, стоя у края канавы. — Ходовики ночью не работают, поэтому никто не заметил. Кто сюда спустится по доброй воле? Тут мазуты по колено.

— Он вчера в день работал, — мастер снова ненадолго глянул вниз и опять отвернулся. — Потом жена его вечером искала, мне звонила, что домой не пришёл. Думали, опять в загул ушёл. Утром пришли, хотели сюда тепловоз ставить, смотрим канаву, а он там лежит. Вот и позвонили в милицию сразу. Ночью туда грохнулся, значит. Напился и упал.

— Всё-таки допился Егорка, — главный инженер снял кепку.

Раздался хорошо знакомый звук, обозначающий, что рядом кто-то пьёт. Пока криминалист Кирилл готовил аппаратуру, судмедэксперт Ручка тайком прибухивал из чекушки, пытаясь от нас отворачиваться. Заметивший это Устинов показал мне на него кивком головы, мол, глянь, опять.

Или он про что-то другое?

— Ручка, — распорядилась Ирина и недовольно на него покосилась. Не нравится ей такой сосед. — Нужно определить время смерти и причину. Спускайтесь.

— Я туда не полезу, — ответил Ручка недовольным голосом. — В это говно лезть? Ты меня за кого держишь?

— Надо, — девушка сжала губы ещё сильнее. — Даже если это несчастный случай, порядок есть порядок.

— Да и куда ты денешься, Яха? — спросил Устинов и снова посмотрел на меня странным взглядом, будто чего-то ждал. — Надо спуститься и пощупать всё. Вот тем более, раз лицом вниз лежит, травму видно.

— Да ты кто такой, чтобы мною командовать? — возмутился Ручка и встал на самом краю ямы. — Видно, же, что он туда по пьяни грохнулся, и…. ай!

— Держу! — Устинов схватил его за воротник и потянул к себе. — Ещё немного, и будет два тела. Чё, сам себя потом вскрывать будешь, коновал?

Он хихикнул и снова выжидательно посмотрел на меня.

— Скажу, чтобы паллеты вниз набросали, — мастер задумался. — По ним пройдёте. Только не упадите.

— Ты мне лучше обувку дай нормальную! — рявкнул Ручка. — Как я тебе пойду в туфлях?

— Какую тебе обувь! — мастер не выдержал и закричал на него в ответ. — Я себе ботинки за свой счёт беру! Рабочие за два дня разваливаются. По паллетам пройдёшь, ничё страшного. Сверху подержим, чтобы не убился.

— Надо Косте в профсоюз позвонить, — тихо распоряжался начальник депо перед своими, но я всё равно слышал каждое слово, — чтобы с похоронами помог. И мужикам скажи, чтобы сложились, кто сколько может.

— Значит, упал работяга, — Кирилл подошёл ко мне с подготовленным фотоаппаратом. — Ну, хоть мне туда лезть не надо. Паха, будь другом, посвети, я щёлкну отсюда.

А Устинов снова посмотрел на меня. Он тоже заметил, в чём дело, он же опытный и матёрый опер. Просто он хотел понять, замечу ли я это сам или нет.

Ведь для него важно, как и для Якута, чтобы я, молодой, научился их работе.

Вот я и научился.

— Он не упал, — объявил я. — Его убили, ударив тупым предметом по затылку, и сбросили в канаву. Всё же на виду.

Следачка и остальные повернулись ко мне, ожидая пояснений.

Первым нарушил молчание судмедэксперт. Яков Ручка очень внимательно на меня посмотрел, хотя обычно он игнорировал всех сотрудников младше капитана. Но такого Ручка стерпеть не смог.

— Да ты же ещё стажёр, — произнёс он, щуря глаза. — Откуда знаешь? Это вас так в школе милиции обучают? Смотри, стажёр, смотри внимательно! Видишь, что у него с затылком? Это травма от падения!

Каждый норовил назвать молодого сотрудника стажёром, хотя после школы милиции я лейтенантские погоны получил еще в августе.

— Осмотрите травмы поближе, Яков Вениаминович, — твёрдо сказал я. — Поймёте, что это от удара, а не от падения. От падения травма выглядела бы иначе.

— А ты-то где насмотрелся? — нервно выкрикнул тот. — А я вот…

— Яха-то у нас спец в этом, — Устинов обнял его за плечи своей ручищей, потом с силой прижал к себе сбоку, наклонил и начал водить костяшкой пальца по макушке. — Яха-то у нас большой спец по травмам. Что скажешь, Яха? А, Яха? А у тебя тут лысина? Стареешь уже.

— Уйди нахрен, Устинов! Отвали!

Ручка с трудом вырвался и отряхнул свою куртку, враждебно глядя на нас всех.

— А где тогда кровь? — он подошёл ближе, обдав меня волной перегара. — Если его стукнули по кумполу, на полу должна быть кровь. А он упал вниз, башкой ударился и…

— Да, — следачка Ирина поглядела на собаку, потом в бетонную канаву. — Вопрос верный. Павел, если у вас есть какие-то обоснования для такого…

Я всё пытался вспомнить что-то про неё. В то время у нас, если женщина и занимала должность следователя, то обязательно крепкая бабища с мощной голосиной, которая и сама смогла бы заломать преступника. А вот эта хрупкая девочка, которая ещё и всем говорила «вы», словно бы была не на своём месте.

А, точно! У неё же дед — из областной прокуратуры, устроил сюда на первое время. А девочка действительно работает, что необычно, чаще такие не пачкают руки или обувь. Ладно, потом повспоминаю о ней что-нибудь ещё.

— Если он упал и стукнулся затылком, то почему лежит лицом вниз? — спросил я.

— Мог перевернуться, — заявил Ручка. — Если умер не сразу, то ворочался, мог попробовать встать.

— С таким-то повреждением?

Раздался щелчок, это криминалист Кирилл начал снимать место происшествия. Начальство депо тем временем отошло подальше, обсуждая свои дела.

Я тоже ненадолго отошёл, чтобы усадить Сан Саныча на чистое место, а то живёт он у меня в квартире, этот мазут с его лап счищать придётся долго. Пёс послушно сел в стороне на плитке и уставился на меня.

— И тогда почему спина, — я, вернувшись к канаве, показал вниз, — чистая? Спецовка-то забрызгана мазутом, но не пропиталась им, как штаны. А если бы он плюхнулся туда спиной, в потом перевернулся, всё было бы чёрным. И волосы, я их вижу, они рыжие. В мазуте и масле бы всё почернело сразу.

— Он мог ё***ся башкой об рельс! — спорил Ручка. — А потом упасть.

— Тогда где кровь? — спросил я. — Рельс чистый, остались бы капли или того хлеще — фрагменты. Если только их не подтерли тряпкой.

— Ну, если он был таким пьяным, как ты, Яха, — пробасил Устинов и снова полез к Ручке обниматься, — то врезался бы и об рельс, и об тепловоз, и прямо между колёс бы упал вниз. Если бы тепловоз тут стоял ночью. Да же, Пашка?

Ах, вот же ты, Василий Иваныч, хитрюга. Вроде и шутит, а как внимательно он всё осмотрел. Очень грамотный совет, хотя он его и дал полунамёком, которого молодой я даже бы и не понял.

Я бы и сам спросил про это, только попозже, но раз Устинов намекает сейчас, надо развить тему.

— Стоял ли здесь ночью локомотив? — я повернулся к начальникам. — На этом пути?

— Откуда? — начальник почесал затылок. — Ночью другую машину к выдаче готовили, приёмщик утром на неё пришёл. У нас людей в ночную смену мало, ходовики работают днём. Полная смена техосмотра работает в ночь, но они в другом корпусе. Так что тут тепловозам ночью делать было нечего.

— Мог вообще-то прогрев поставить, — мастер задумался. — С поездки лайба какая-нибудь пришла, её могли загнать в корпус, чтобы не мешала манёврам. Потом на техосмотр могли увезти.

— Что за прогрев? — спросил я.

— Ну этот, цех прогрева локомотивов, — пояснил он. — Они маневровые работы по депо делают, с места на места тепловозы гоняют. Могу диспетчера спросить, он ещё с ночи не ушёл, его в курс ставят, что куда едет. Или к ним самим сгонять, у них в журнале записано.

— Сгоняй лучше к ним, Саня, — приказал начальник, отходя в сторонку. — Потом скажешь.

Мастер Саня помчался куда-то по цеху в сторону ворот, начальник принялся изучать пиликнувший у него в кармане пейджер, а следователь Ирина насела на Ручку.