Друг сглотнул слюну.

— Да не вопрос! Налетай мужики, угощаемся, — я вытер руку и взял пирожок, лежащий сверху. Оказался с картошкой. Сан Саныч тут же проснулся, и я кивнул ему. — Да поделюсь-поделюсь, не переживай.

В кабинет то и дело заглядывали менты, о чём-то шушукаясь между собой, и я каждому вручал по пирожку.

Как мне пояснил Устинов, могучим укусом проглотив половину пирожка, опера всё дивились и обсуждали, как мне, желтопузому летёхе и вчерашнему курсанту, удалось уболтать бандитов поехать со мной куда-то, и, не скрывая, восхищались таким опасным, но дерзким поступком.

А кто-то, как сказал Василий Иваныч, на полном серьёзе трепал всем, как бандиты под моим руководством доехали аж прямо до дежурной части, где их и повязали.

— Говорю же, как анекдот, — он загыгыкал. — Но знай, Паха, это годами вспоминать будут. Всё, легенда теперь.

— Васильев, — в кабинет заглянул Сафин. — Шухов зовёт, пошли. По этим ночникам, по обеим бандам отчитаемся. И про квартиры у нас что, с той темнухой?

Конечно же, и про это никто не забудет. Как только закончим с грабителями, надо будет заняться и чёрными риелторами. Сначала позвоню по номеру, который добыл Толян, а потом, глядишь, выйдет встретиться с этим Гансом или Арсеном лично, а то и найти кинжал — орудие убийства.

Шухов сегодня был в приподнятом настроении. Ещё бы, показатели отдела-то теперь взлетят, столько всего нарыли, а еще перед высоким начальством он засветился, каждому там твердил, что все было спланировано под его чутким руководством. Вот теперь и радуется, даже косынку раскладывать забросил.

В кабинете у него свежо, проветрили, мух уже не было видно, а в помещении пахло дорогим одеколоном. Компьютер включён, на экране виднелся почти разложенный пасьянс.

— Ну, Васильев, — строго сказал Шухов. — Хоть и про квартиры меня душат, но вот это твоё дело аж с двумя бандами… это заслуживает благодарности.

Он поднялся, подошёл ко мне и крепко пожал руку.

— Большое спасибо, — объявил Шухов и вернулся на место. — Так, а теперь…

— А спасибо в карман не положишь, — заметил Сафин, щуря глаза. — А уж после такого дела тем более надо что-то серьёзное.

— И чё предлагаешь, Маратыч? — поднял тот бровь.

— Ну, как обычно. Премию выпиши, путёвку выбей, отгулы подпиши. Чё, наградить разве нечем? И мужики тоже поучаствовали, сегодня всю ночь работали. Весь отдел сегодня хреначит.

— Какие отгулы? — Шухов недовольно хмыкнул. — Чё вам дома-то делать? Работайте сидите, — но через секунду он по-барски махнул: — Ладно, подумаю. Короче, ёлы-палы, дайте-ка мне расклад по ночным делам и по квартирам, а то с обеда Москва проснётся, как начнёт всех е*** опять, спозаранку! И мне из области тоже прилетит эхом.

А когда мы закончили отчитываться, Шухов наклонился ко мне:

— Ещё один важный вопрос, Васильев, — вполголоса сказал он. — Ночью, с той бандой алкашей, вы взяли одного сопляка, ему восемнадцати даже нет. Его сейчас следак допрашивает в присутствии родителя, и вот родитель хочет с тобой поговорить. Устряпай с ним это дело, пацан-то, вроде, нормальный, просто связался не с той компанией, молодой ещё. Чё ему жизнь гробить? А родитель уж им займётся, чтобы по кривой дорожке не пошёл. Всё, за работу.

В коридоре я обратился к Сафину.

— Руслан, а что это Шухов вдруг резко озаботился вопросом воспитания подрастающего поколения?

— Да родитель там интересный, — Руслан хмыкнул. — Пацан просто под фамилией матери живёт, я поэтому и не понял сразу. А я думаю, чё это вдруг те алкаши, которых вы ночью взяли, вдруг начали раскалываться, закладывать друг друга, а про него говорят, что он ничего и не делал, на подхвате бегал, и вообще человек случайный.

— И кто родитель?

— Тебе так и скажи, — он усмехнулся, но выдал: — Артур из зареченских. Опекун же он его, оказывается. Лично припёрся сам с утра, взял адвоката, на следака наорал, с Шуховым в кабинете сидел. И с тобой хочет побазарить.

— Во, а я теперь вспомнил, — я остановился на месте. — Вспомнил, где пацана того видел, он же с Артуром в машине тогда сидел, в джипе их. Говорили, приёмный сын, да? У него у второй жены свой ребёнок был, и он с ним в итоге остался, когда она умерла.

— Что-то в этом роде. Артур-то чернявый, а тот — белобрысый.

— Ладно. Я этим Артуром уже половину бандитов в городе запугал, — я усмехнулся. — Так что так и быть, поговорим.

В этом закутке на втором этаже мы когда-то собирались устроить место, чтобы можно было спокойно посидеть и попить чай, но руки всё не доходили, и пока там лежали старые дела советских времен, сваленные в огромные стопки, от которых несло пылью. А ещё в этой кладовой иногда проводили допросы жуликов, так что туда втиснули стол и стулья. Впрочем, под допросы у нас подходили любые помещения, раз не выделили специальных.

С одной стороны стола сидел прокурорский следак Верхушин, бровастый и вечно угрюмый мужик в кожаной жилетке, рядом с ним расположилась пышная инспектор по делам несовершеннолетних Фомина — чем-то смущённая, она сложила руки перед собой.

А напротив них сидел очень злой Артур в чёрной с жёлтыми узорами свободной рубахе с засученными рукавами. На правом запястье золотой браслет, на левом — часы, на шее тоже болталась цепь, ещё толще, а на столе перед ним лежал мобильник с выдвижной антенной и пейджер.

Рядом с ним — тот ночной пацан, взятый на квартире с остальными. Он опустил голову, чуть ли не положив её на стол, и иногда шмыгал носом.

— Вот я и говорю, — медленно сказал Артур, — что за сопляком присмотрю. Отбился от рук совсем. Его мать баловала, а теперь он мне достался. И связался с какими-то…

— Да я… — начал было пацан.

Артур отвесил ему знатный подзатыльник.

— Мать баловала, — повторил тот, — а я за ним и не следил, у меня свои дети есть. Но взял в дом её сына, куда его девать-то? И вот, она померла недавно, а он мне остался. И чё с ним делать? Уже взрослый, всё себе на уме.

— Так воспитывай, раз так вышло, — заметил я, войдя и прислонившись плечом к дверному косяку. — Как своего.

— Как своего, — пробурчал Артур. — Отправлю его лучше в военное училище, — он пихнул парня в плечо. — Там научат уму-разуму. А то на зону засобирался, связался с этими обсосами… Чего не хватало? А?

— Да я не собирался…

Артур снова отвесил ему подзатыльник, и пацан замолчал.

— Короче, — произнёс он, глянув на следака. — Вопрос закрыт? Из показаний утырков видно же, что не при делах пацан, случайно прилип, даже не знал, что затевают. На дело его и брать никто не планировал. Да? Приводов нет, в школе учится на четвёрки-пятёрки, чё его тут держать всю ночь? Вы его еще тут без законного представителя опрашивали, но я готов закрыть на это глаза и пойти на встречу…

— Угу, — промычал Верхушин и переглянулся с инспектором ПДН. — Раз такое дело, то можете идти.

Следак и ПДН-щица вышли. Сафин тоже усвистал по делам, в закутке остались только я и Артур с приёмным сыном.

— Короче, Васильев, — сказал Артур уже более спокойным голосом. — Все вопросы я утряс, но вот с операми не говорил, а вы ведь тоже можете ему жизнь подпортить, подумаете ещё, что я его спецом отмазал. Хочу кое-что сказать, раз ты там больше всех поучаствовал.

— Ну говори.

— Ты уж его не прессуй по этому делу, — он снова ткнул пацана. — Все эти чепушилы, которых вы там взяли, и так всё скажут, весь расклад тебе дадут, и ещё рады будут, что легко отделались. А пацану надо биографию чистую, без приводов, чтобы в военное училище взяли без проблем. За бабки-то всё решить можно, но я-то его в Москву или Питер отправлю, пусть чистым будет. Всё равно этот шкет ничего такого и не сделал, я же пробил тему.

— Прямо в училище отправишь? — усомнился я. — Артур, давай начистоту, пока твоего адвоката нет здесь. Ты же авторитет местный, и серьёзно хочешь пацана в военку отправить? А не к себе взять?

— Потому что матери его обещал, — он глянул на парня, который не отрывал виноватого взгляда от стола, — что присмотрю за ним, что жить честно будет. Да вот недоглядел, связался он с шушерой. Там же сам знаешь, как они мозги молодёжи полоскают.