– Тогда пойдешь с нами. Если нагреть лезвие ножа в энергии ядра излома, то будет несколько секунд, чтобы срезать с тебя эту мерзость.

Я автоматически кивнул. Хотя мне совершенно не нравилась идея без снаряжения тащиться в подземелье, где совершенно точно будут монстры, я не мог отрицать, что это моя единственная возможность выйти из этого излома.

О том, что холодное оружие на несколько секунд значительно улучшало свойства после накаливания в энергии ядра излома, я знал. Никаких противоречий между словами Заболоцкого и моими знаниями не было.

– Расскажите мне все, что знаете об этом изломе. И, если возможно, мне нужен нож.

– Думаю, найдется запасной нож. А что касается излома, то здесь тип подземелья. Нужно найти пещеру и спуститься на несколько уровней, чтобы дойти до ядра. Из монстров только белые пауки. Это такие...

– Маленькие белые пауки размером с половину, а то и треть ладони взрослого человека, – перебил я. – Нападают стаями из нескольких сотен или даже тысяч особей. Особенно слабы перед огнем и средне перед другими элементными дарами таких как вода и воздух. Знаю. В телах примерно трех десятых процентов белых пауков формируется мелкий дикий жемчуг, ценный в ювелирном деле. Достаточно ценный, чтобы иметь небольшой профит и запариться со сбором.

Профессор Заболоцкий в шоке смотрел на меня как на восьмое чудо света. Судя по всему, про жемчуг он понятия не имел. О таком не писали в учебниках. Я бы и сам не знал, если бы однажды с голодухи не разделывал тушки пауков, стараясь не повредить ядовитые железы. Перевел штук сто, пока не научился правильно их потрошить. И то все равно только одну тушку из десяти удавалось обезопасить для последующего использования в еду.

Про то, что белые пауки относительно съедобны, рассказывать профессору я даже не думал. Все-таки это знание невозможно получить иначе нежели в личном опыте, которого у Виктора Теневского официально быть никак не могло.

– Сможешь рассмотреть, в каких тушках будет жемчуг?

– На расстоянии десяти-пятнадцати сантиметров разве что, – согласился я. – Если мне полагается доля от прибыли, естественно.

Заболоцкий рассмеялся. На этом наш разговор тет-а-тет стоило считать оконченным, и мы вернулись в лагерь.

Четверо студентов – три парня и девушка – построились в одну линию и доложили, что обустройство буферной зоны завершено. Назвав ее безопасной я немного погорячился. В изломах нет безопасных зон.

Так говорил профессор Карлагин, курировавший мою группу в АПИКе. У него было три правила, которые он называл законами изломов и катастроф. Первое: в изломах нет безопасных зон. Второе: инвалидам не место в изломе. Третье: от катастрофы не убежишь. Я еще не разу не усомнился в этих правилах.

Пока Заболоцкий проверял эффективность выполнения первой части экзамена (формирование буферной зоны имело свои правила и оценивалось по критерием, но не было какого-то единого шаблона для всех ситуаций из-за чего возникали сложности), в то время как у меня было немного свободного времени.

Отсутствие обуви сказывалось уже сейчас, а что меня ожидало после того, как мы спустимся в пещеру, я предпочитал не думать. Без профессионального снаряжения в излом не стоило соваться. Но кто бы меня спрашивал? И кто, и зачем меня сюда засунул? Еще ошейник-артефакт этот... Если он использовался для содержания нелегального бизнеса с трудовыми рабами, то... явно та еще штучка, которую не так-то просто достать.

Отчитав студентов за их командную работу, Заболоцкий с сопровождающими отошли метров на тридцать для обсуждения и выставления оценок. Их ставил только профессор, но он скорее всего учитывал мнение профессиональных действующих охотников, исходящих из своего личного опыта. Не просто так в одну команду сопровождающих набирали охотников из разных групп, чтобы у каждого был свой опыт, максимально отличный друг от друга.

Пока экзаменатор и сопровождающие переговаривались, ко мне подошли студенты познакомиться. Антон Городецкий, Виталий Шахов, Данил Радонежский и Светлана Лисовская – все четверо из дворянских семей разного достоинства. И все четверо – третьекурсники с огненным даром.

– Меня зовут Виктор Теневский. Я – лутер. И своим примером хочу показать, что вероятность быть засосаным в излом против вашей воли низкая, но никогда не нулевая.

Студенты переглянулись между собой, но по крайней мере я перестал выглядеть дурачком в их глазах, который вошел в излом помедитировать без группы, снаряжения и даже обуви.

– Я буду сопровождать вас во время экзамена и проверять, будет ли что-то интересное в нашем рейде. Экзамен-экзаменом, а это настоящий излом, а значит настоящими будут не только монстры, но и трофеи.

Студенты заметно приободрились, когда я заговорил о трофеях. Если охота будет удачной, они смогут забрать себе по жемчужинке на память. Мне показалось, это был их первый разлом. Спросить напрямую я не мог, потому что мне тогда зададут идентичный вопрос, и я потеряю авторитет старшего, появившийся в результате небольшого недопонимания.

Фамилии всех четверых мне были незнакомы, так что я мог не опасаться, что в прошлой жизни я был знаком с их родителями. Только хотел задать еще пару вопросов, как вернулся Заболоцкий, закончив с оцениванием первой части экзамена.

Мне хватило времени только перекинуться парой слов и по косой взглянуть на сформированную буферную зону. Ну... сойдет.

С пауками в слабом белом изломе четыре огненных одаренных справятся с легкостью. Даже присутствие сопровождения я считал лишним, но никто не мог предсказать, как себя могли повести вчерашние подростки столкнувшись с настоящим монстром, впервые оказавшись в изломе.

К счастью, я был готов к любому развитию событий. И другого выхода, кроме как идти к ядру и снять чертов ошейник, у меня не было. Я волновался только об одном: мне нельзя было показать, насколько я опытен в посещении изломов. У Виктора Теневского такого опыта просто не могло быть!

Перед тем как выступить в поисках входа в подземелье, ко мне подошла женщина из сопровождения.

– Ольга Вахмутова. Вот тебе нож, – и протянула мне обычные ножны с выглядывающей из них рукоятью.

В конце ее фразы мне отчетливо послышалось слово "неудачник", но, конечно, она ничего подобного не говорила. Но явно подумала. То ли у нее какие-то терки с другими собирателями, то ли ей как-то по-особенному не понравился лично я.

Сейчас бы мне использовать руны для усиления самой обыкновенной, самой распространенной охотничьей стали, но я потратил весь свой резерв на открытие начальной стадии зрячести.

– Верну после выхода из излома, – вместо спасибо сказал я, понимая, что мое спасибо ей вообще не сдалось.

Как восстановлю хоть немного энергии, так сразу же нанесу парочку рун, а то с зубочисткой чувствовать себя уверенно невозможно. Но без нее было бы еще хуже.

Командиром студенческой группы был выбран Радонежский, хотя при обустройстве буферной зоны я не заметил у него лидерских качеств. Всеми парнями командовала маленькая, как лисичка, Лисовская, и ее тухлая мина сейчас меня очень сильно позабавила.

– Идем... туда! – скомандовал Радонежский, указав прямо, и все пошли за ним.

Это был студенческий рейд, так что ни экзаменатор, ни сопровождающие не полезут в него, пока не будет реальной угрозы жизни одному из членов рейд-группы.

Из всех в их рейд мог влезть только я, но... как минимум профессор знал, что я всего лишь абитуриент, так что у студентов будут серьезные проблемы с итоговой оценкой, так что я тоже не буду спешить вмешиваться. В конце концов я всего лишь лутер, то есть небоевая единица.

Подобные мысли были моей серьезной ошибкой, потому как следующие шесть часов мы шатались по поверхности фальшивой луны без какой-либо надежды найти вход в подземелье. В отличие от всех остальных, я шел в носках, совершенно непригодных для длительных марш-бросков.