Чтобы не тратить время зазря, я сел в нескольких шагах от портала в позу лотоса. Не то чтобы меня потянуло помедитировать ради успокоения. Нервы у меня были и так крепкие. А вот чтобы открыть начальную стадию зрячести я больше не видел препятствий. Ну, назовут гением. Вон как Епифанцев расщедрился на комплименты вчера моему гениальному уму.

На раскрытие начальной стадии зрячести у собирателей обычно уходило не меньше десяти лет, а развивать зрячесть было еще сложнее. Главная причина в том, что учителей, способных разжевать и положить в рот не было и их появление было невозможным. У каждого человека контур энергетических протоков в глазах сугубо индивидуален.

Но моя ситуация была особенной. В прошлой жизни я достиг кое-каких результатов после шестнадцати лет трудов, а в новой у меня подобных трудностей не возникнет. «Второй шанс» для нового тела использовал генетический материал новых родителей, но схема организма была прежней. Только так возможно полностью повторить предыдущую жизнь.

Можно сказать, я действительно получил второй шанс не только прожить жизнь той же длительности, какой должен был изначально. Из-за неизвестной ошибки в действии артефакта я смогу прожить заново целых тринадцать лет с двадцати одного года до тридцати четырех лет, не допустив те же ошибки, что в прошлой жизни.

Я получил уникальный шанс. И я его не упущу.

В глазах появилось очень неприятное ощущение легкого, но раздражающего жжения, когда я пустил по энергетическим протокам энергию из своего энергетического ядра капля за каплей. Правильный путь, на поиски которого я потратил уйму лет в прошлой жизни, сейчас я нашел за считанные минуты, но на этом мой выигрыш в знаниях кончился.

Нельзя выиграть соревнования по бодибилдингу, прочитав пару книг по теме. Здесь также. Тренировки. Концентрация. Правильная техника дыхания. Терпение. Терпение. И еще раз терпение. Если поспешишь, то не людей насмешишь, а офтальмолога.

Полностью отрешиться от всего окружающего мира удалось не сразу, несмотря на полное отсутствие какой-либо угрозы и разумной или неразумной жизни вообще. На фальшивой луне была только серо-голубая почва и неровный ландшафт, который с высоты птичьего полета (и выше) наверняка окажется испещрен гигантскими кратерами.

В измерении белого излома не было никаких звуков кроме тех, которые издавал я или моя одежда, соприкасаясь с чем-либо. И несмотря на идеальные, практически стерильные условия сосредоточиться все равно было очень сложно. Из-за непривычки тело отказывалось подчиняться приказам разума.

Я не сдавался, пока из всех звуков во всем измерении не остались лишь звуки перетекания капель энергии по основным каналам и вспомогательным протокам глазной системы.

Прошел час, два, три... Отсутствие еды и воды защитило меня от зова природы, и я смог сосредоточиться на главной задаче. Наконец кристаллики в глазных яблоках омыла моя энергия, как бы очистив их от грязи обычного мира, и я наконец закончил с открытием начальной стадии зрячести.

Я медленно открыл глаза и увидел, что в измерении фальшивой луны я больше не один. Отряд из четырех студентов и пяти мужчин и женщин постарше в стандартных охотничьих костюмах с синими повязками на руках и нашивками АПИКа на груди наконец прибыли, как я предсказывал.

– Я закончил, – спокойно сообщил я, привлекая к себе внимание.

При строительстве безопасной зоны у портала студенты осторожно обходили меня, хотя я явно мешался у них на пути. Пятеро взрослых сидели в сторонке и наблюдали за работой. Казалось бы, зачем они тратили время попусту вместо того, чтобы сразу пойти в рейд?

Правила рейдов писаны кровью. Еще когда мне не было и тридцати лет, многие охотники поплатились жизнями, потому что им было лень тратить время на обустройство. Я тоже таким был, пока однажды предусмотрительность командира группы не спасла мне жизнь. Так бы и помер в двадцать два без всяких вторых шансов.

Сложно было проигнорировать, что команда из АПИКа была максимально осторожна со мной, чтобы не нарушить мою концентрацию. Студенты вряд ли понимали, а вот как минимум один взрослый знал, чем именно я занимался, и не позволил другим мешать мне.

Команда сопровождающих напряглась, стоило мне открыть рот. Они видели меня впервые и не ожидали встретить в изломе, так что их поведение можно было понять.

– Меня засосало в излом, – я посчитал, что дать им некоторую информацию для размышления стоило в моих же интересах. – Я живу на втором этаже в том подъезде, где открылся портал. И раз уж академия все равно будет проводить экзамен, а здесь относительно безопасно, я решил не рыпаться и воспользоваться шансом.

Пояснять, что под шансом я имел в виду практически стерильную обстановку внутри излома, не стал. Кому надо, тот поймет. Кому не надо – тому не надо.

– Этот излом типа подземелье, так что относительно безопасно, – мужчина, подошедший ко мне первым, выделил голосом последние два слова, – только рядом с порталом. Заболоцкий Владимир Михаилович, профессор АПИКа с кафедры базовых элементов.

Я встал, когда дело дошло до равноправного разговора, а не обычной переброски парой фраз. Отряхнулся, выпрямил спину и протянул руку для рукопожатия.

– Виктор Теневский, абитуриент АПИКа с кафедры собирателей.

– Ого! Абитуриент открыл первую стадию? Это что-то новенькое! Сколько вам лет, Виктор?

– В сентябре будет двадцать один.

Профессор Заболоцкий быстро-быстро заморгал, не веря собственным то ли глазам, то ли ушам, и недоверчиво посмотрел на меня от макушки до пят и обратно. Я легко понимал его сомнения, но объяснять ничего не собирался. Пусть думает, что я – гений.

Самому Заболоцкому от силы лет сорок и уже получил профессора. Не то чтобы это было слишком трудно... Если он много ходил в изломы и не забивал на исследовательскую деятельность и публикации статей в изданиях из особого списка, то ничего особенного в профессорстве нет. Хотя в любом возрасте нагрузка зашкаливала.

– Теневский, говоришь? Тот самый Теневский, который пару дней назад решил тест Пятницкого полностью и за рекордно маленькое время?

– Теневский – редкая фамилия, – пожав плечами, ответил я уклончиво. Все-таки это не тест Пятницкого, а тест Земского. А вор еще поплатится за кражу чужой интеллектуальной собственности. Но всему свое время.

– Новости о вас раз разлетаются со скоростью света, – хмыкнул Заболоцкий. – Невероятный талант! В двадцать лет не только пройти тест Пятницкого, а также открыть начальную стадию зрячести...

Вдруг Заболоцкий резко замолчал и посмотрел на мою шею. Тугой аксессуар душил меня, и я постоянно дергал его, пытаясь подцепить за край. Но ничего не выходило.

– Отойдем в сторонку, – сказал мне Заболоцкий практически шепотом и обернулся. – Чего встали? Создание безопасной зоны оценивается в том числе по таймеру! – рявкнул он на четырех студентов, присматривавшихся ко мне.

Мы отошли недалеко, всего лишь метров на тридцать, чтобы оставаться в зоне видимости и быстрого доступа.

– Кто тебя так? – снова "вдруг" от Заболоцкого.

– Я вас не понимаю?

– Ошейник-артефакт у тебя на шее. Такие уже несколько лет используются в изломах подземельного типа для добычи ресурсов в нелегальных шахтах.

– Вот оно как... – протянул я, но мне эти слова ничего не дали. Этот ошейник был единственным доказательством, что в излом меня не засосало. – Значит, это из-за этой штуки я не могу выйти из излома, а не потому что портал заблокирован с этой стороны?

– Верно. Так кто надел на тебя запрещенный артефакт? – допытывался Заболоцкий.

– Понятия не имею. Я лег спать дома, а проснулся уже здесь с этой штуковиной у меня на шее.

Профессор строго посмотрел на меня с взглядом будто бы говорящим "не хочешь отвечать сейчас, а потом придется", но больше ничего не сказал. А я сам был в недоумении, кто вообще мог провернуть нечто подобное? И имел ли к этому инциденту какое-либо отношение убитый мною Шлятский?