— Мы сейчас недалеко от притока Енисея. Как идти в ту самую сторону, где по нашим данным открылся портал. Может, еще немного пройдем?

Я задумался. Мысль дельная, ведь все равно с нашим «снаряжением» толкового лагеря не поставить. Стас показал мне карту и расстояние, которое нам предстояло пройти до реки. Значит, портал излома где-то на берегу. Если в воде, то у нас серьезные проблемы. Не буду торопить события.

— Если другие согласятся, то после ужина пойдем. До заката точно успеем.

Мысль, что искомый портал мог открыться на воде (или что еще хуже — в воде, на глубине), то весь мой план зайти в белый излом и что-то там у входа взять, потерпит фиаско. Впрочем доплыть до портала на поверхности я и еще несколько парней сможем. Но не на глубине это точно.

— Тогда я пошел, опрошу остальных. И наконец-то сегодня помоемся!

— Умоемся, — уточнил я. — Купаться в Енисее в темноте — лучший способ стать утопленником. Купаться можно только утром и только около берега. Группа быстрого реагирования академии утопленника спасти не успеет.

— Понял, не дурак! — отмахнулся Гумилев и рысью кинулся к костру, откуда доносился знакомый запах жареных кузнечиков.

На завтрак, обед и ужин большинстсво предпочло ягоды и орехи, которых в августе в тайге настоящее раздолье. Я и несколько заинтересовавшихся и не побрезгавших ели жаренных насекомых — единственная доступная белковая еда в тайге. Двухнедельная веганская диета убьет все мои успехи в восстановлении физической формы «в гостях» у Лисовских.

На кузнечиков согласилась даже Таня, которая ела их с закрытыми глазами. Ну да, глаза боятся — руки делают. При этом она явно была не в восторге от доступной пищи. Каждый раз у всей группы портилось настроение. У меня сложилось впечатление, что на испытание они шли как на глемпинг (современное название выезда на природу со всеми удобствами), а не как на выживание в тайге. Что им вообще говорили на вступительном инструктаже?

— Ну что, айда на речку? — призвал Тополев.

— Вот и первый кандидат в утопленники, — хмыкнул я, осадив парня. — Сегодня мы идем... к... реке. К, а не НА. Все купания не раньше завтрашнего утра, когда рассветет. Коли шкура дорога.

— Какой ты...

— Душный! — подсказала Юля, и я тут же пригвоздил ее к земле суровым взглядом.

— Я не душный. Я — живой. И вам того же желаю!

Спорить на этот счет со мной никто не хотел, чтобы не получить очередной моральный пинок. Слова живой и мертвый я за последние четверо суток произносил много-много раз. Особенно это касалось грибной полянки, на которую мы вышли вчера. Есть грибы сырыми без тепловой обработки — очень плохая идея. Полноценную жарку мы обеспечить тоже не могли.

Какое же счастье работать с профессиональной или хотя бы полупрофессиональной, как у Ретопова, группой.

Смена дислокации заняла у нас всего полчаса (я боялся, что придется потратить больше времени), а солнце все еще было высоко. Гумилев привел нас к притоку достаточно спокойному, так что, увидев воочию, я дал согласие на купание.

— На воду полтора часа, не больше. Девчонок не кошмарить. И... Юля, от тебя я тоже ожидаю адекватного поведения. Мы друг друга поняли, верно?

Юля повела плечом, фыркнула и наконец кивнула. Ко мне подошла Таня и опасливо спросила, но я прервал ее на полуслове, как только она открыла рот, чтобы что-то сказать. Я и сам понимал, что она хотела сказать.

Нам крупно не повезло. Реальным оказался практически самый худший из вариантов: портал в излом находился не просто в воде, а на глубине от полуметра до метра на расстоянии около десяти-двенадцати метров от берега.

К нам двоим как раз подошел Гумилев, который тоже заметил, что портала что-то не видать.

— В излом я пойду один. Прямо сейчас, — сообщил я, вглядываясь в воду. — На тебе, Стас, отвлечь всех купанием. Таня присмотрит за Юлей, чтобы она что-то не натворила. Течение слишком быстрое в районе портала. Я не могу гарантировать выживаемость кого-либо другого, кроме себя самого.

— Свихнулся? Здесь течение дай боже! — попытался остановить меня Стас, но я с ним был не согласен. Бездна поможет.

— Вижу. Я справлюсь. Главное, чтобы идиотов не нашлось пойти за мной. Не хочу потом в суде оправдываться, что не жираф.

— Ты псих! К черту излом! Давай другой найдем!

— Стас прав, давай найдем другой излом? — поддержала Таня. — Времени еще навалом до конца испытания!

— Я уверен, что справлюсь. Если бы был шанс, что не справлюсь, я бы на рожон не лез. Это даже к лучшему, ведь пойди мы в излом группой, хоть один идиот да нашелся бы, кто полез бы на амбразуру. А так мне ни за кого, кроме себя, отвечать не придется.

Я сделал шаг, и Таня схватила меня за предплечье. Ее рука явно дрожала, но отпускать меня одного она явно не собиралась.

— Справлюсь максимум за час и вернусь до темноты, — успокаивающе пообещал я, убирая ее руку с моего предплечья другой рукой. — Дальше пойдем к реке напрямую к финишу. Раньше, чем через десять дней ни одна команда не должна выйти к Енисею. Закончим испытание досрочно. Так тоже можно, но несколько баллов за выживание срежут. Но так мы защитим трофеи от посягательств других групп.

Я не был столь глуп, чтобы считать, что кучка пассивщиков справится с кучкой активщиков. В прямом столкновении мы проиграем и потеряем все, а этого я допустить не мог. Потеря нескольких баллов за выживание и рядом не стояла с потерей баллов за добычу трофеев из настоящего излома.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Тогда... я согласен.

— Сообщи всем, что я отправился проверять расположение излома, в который пойдем завтра. Остальные пусть отдыхают. От берега дальше трех метров не отплывать.

— Да-да, жмурики нам тут не нужны, — иронично повторил за мной Стас. — Никто не хочет умирать. А про группу спасения ты прав. За тонущим прийти не успеют. И мы вряд ли чем-то сможем помочь. Самим бы не утонуть.

— Стас! Ты и вправду его отпустишь? — взвизгнула Таня, грозясь привлечь лишнее внимание к нашим планам. Над нами и так дрон летал, подслушивая. Мне только буйства детишек не хватало. — Это слишком опасно! Давайте найдем другой излом! Я уже отдохнула! Я смогу! Витя, разуй глаза! Течение слишком быстрое! А у тебя вообще никакого дара нет!

— Зато есть опыт.

Моя последняя фраза заткнула девушку и сняла все дополнительные вопросы у Стаса. Плевать, что там записал дрон. Если кто-то из преподавателей начнет спрашивать, что у меня там за боевой опыт, скажу, что соврал, чтобы заткнуть этих двоих. Ну, или назову пару названий компьютерных игр. В моем текущем двадцатилетнем возрасте такое оправдание все еще будет нормальным.

— Ты точно спятил, — закончила Таня, отойдя от меня на два шага. — Пойду следить за Юлей, чтобы она ничего не выкинула. Как ты и сказал.

Таня развернулась и ушла. Стас тоже направился к другим парням отвлекать их внимание от моей вылазки в излом. До Гумилева явно дошло, что в белом изломе тоже легко подохнуть, и то, что ему не придется туда идти, принесло ему облегчение. Гумилев пошел в АПИК за знаниями оценщика, чтобы потом сидеть в кабинете, а не бегать по «чужим мирам».

Я разделся до трусов и, убедившись в отсутствии дрона поблизости, спрятал одежду в пространственный карман бездны.

Не рассчитывая доплыть до портала по прямой, я взял значительно правее против течения, понимая, что течение значительно вмешается в мою траекторию. Это тот самый случай, когда на математике желательно было не спать, а ответственно учиться. Прикинув с запасом, я вошел в воду.

Вода была теплой в сравнении с водами, в которые мне уже доводилось входить раньше. Теплее, чем в мой ночной заплыв, устроенный ныне депортированной дочерью Шлятского. И уж точно намного теплее, чем... ай, не важно.