— Чего сидим? Кого ждем? — к нам подошел Гумилев и перед нами сел на корточки. — Куда завтра идем?

— Завтра идем в излом. Мы уже совсем рядом. Тане как раз нужно отдохнуть дня два, а после пойдем в обход к финишу.

— В обход?

— Чтобы другие группы нас не обворовали. Не для того мы тут горбатимся, чтобы все наши трофеи отдать активщикам из других групп.

— Хмм... согласен. Тогда я — Гумилев достал из внутреннего кармана куртки карту, — накидаю маршрут, чтобы прийти плюс-минус вовремя и не подставиться.

Он единственный из всех нас имел опыт в спортивном ориентировании, а потому в тайге был незаменимым специалистом. Виктор Теневский такого опыта не имел и иметь не должен был, так что мне не пришлось показывать свои навыки походов.

Я назвал четыре имени, кто пойдет со мной и с Гумилевым в излом, а остальные будут ждать в лагере. Нас шестерых более чем хватит, чтобы осмотреться и что-нибудь полезное найти. Какой-нибудь мелочи хватит, чтобы успешно закончить вступительное испытание.

В нашем лагере намечался бунт, и я очень точно подметил, когда нехорошие настроения резко усилились и вылилось в физическое проявление недовольства.

Лидером бунтовщиков стала Юля — вторая девушка нашей группы. В первый день она присосалась к Гумилеву, а увидев, что тот выполнял мои указания, во второй и третий день липла ко мне. В отличие от Гумилева я от близости малолетки не тёк, что Юлю бесило до усрачки.

— Нам надоело обслуживать вас троих! — заявила Юля, и ее поддержал гомон абитуриентов за ее спиной. Хочу отметить, иначе совершенно бесполезных, как не в обслуживании бытовых условий.

— Разделение труда, — спокойно ответил я. — Мы трое выполняем работу, на которую не способен ни один из вас. Если есть конкретные предложения, я слушаю.

— И какую же работу ты делаешь? Пока мы видим лишь троих лентяев, которые выезжают на нас, как на ослах!

— Планирование, ориентирование на местности, геолокация, управление группой, обеспечение питьевой водой... мне продолжать?

— Отдай мне кружку! Теперь обеспечивать водой буду я!

Юля оттолкнула сидящего на корточках в пол-оборота Гумилева на землю и кинулась на меня. Я усмехнулся и пнул бестолковую девицу в колено.

— Твой дар «подчинение голосом» из-за пассивности слишком слаб, и не способен загипнотизировать человека с сильной волей. А теперь скажи мне, Юля, что с тобой сделают парни за твоей спиной, когда до них допрет, что ты их загипнотизировала и использовала, чтобы тунеядничать и... как ты там сказала?.. «использовать как ослов».

Юля, усевшаяся на землю, вдруг передумала реветь. Многие за эти дни делились информацией о своих пассивных дарах, но она таинственно молчала и кокетничала. Я же не мог не заметить, как она за пару минут завела гумилевских последователей, сделав из них в некотором роде подчиняющуюся ей шайку. На полное подчинение силенок пассивного дара не хватило.

Она вжала голову в плечи и смотрела на меня исподлобья с опаской.

— Юля, каждый выполняет свою часть общей работы. Каждый, Юля. И ты тоже. Я заметил, как в эти четыре дня ты всячески избегала любой, даже самой легкой работы, что совершенно точно отразится на твоих итоговых баллах. Видишь дрон? — я показал указательным пальцем себе за спину метров на десять выше. — Дрон все заснял. Думаешь выехать на чужих усилиях? Не выйдет. Не наберешь минимальный для прохождения балл, вылетить со свистом.

Со страху Юля потеряла контроль над пассивным даром, и тот тупо вырубился. В мозгах загипнотизированных начало проясняться, и я поспешил осадить толпу.

— Никаких разборок во время испытания! — скомандовал я. — Уголовное право и для вас писалось в том числе. Думаю, никто из собравшихся не хочет перечеркнуть свою жизнь из-за одной дуры. Так что после окончания испытания идем в участок и пишем коллективное заявление на Юлю. Видеозапись с дрона докажет ее незаконное применение дара. Из-за пасивности дара наказание будет меньше, но и вы не скажу что сильно пострадали.

Со мной согласились не все, но дрон явно стал всеобщим центром внимания. Видеозапись станет доказательством не только проступка Юли, но и любого другого абитуриента, кто посмеет ей навредить.

— Теперь идем готовить ужин и лагерь ко сну. Завтра утром пойдут в излом шестеро: я, Гумилев, Тополев, Борисов, Венедиктов и Федосеев. То есть оценщики и наиболее выносливые и быстрые из нас. Излом — не детская площадка. Даже белый. Любой сюрприз, и у нас будет труп. И даже не один. Запомните, белые изломы тоже опасны! В белых изломах профи мрут, как мухи, если недостаточно экипированы. У нас нет никакой экипировки вообще! Так что вошли, быстро что-нибудь взяли и тут же вышли! Плевать что именно. Нам на группу нужен всего один хоть сколько-нибудь ценный трофей. Один. На всех. Никакого риска нельзя допускать!

Огромное благо, что среди одиннадцати моих одногруппников «лидеров» нашлось только двое: Гумилева я сразу срезал, а Юля еще попытается сесть мне на шею. Ее амбиции совершенно не соответствовали тому, сколько собственных сил она готова приложить. Но я готов к любой ее выходке. Чтобы я да не справился с малолеткой? Шутка!

Наконец поднявшись, Гумилев сел с другой стороны от меня, и в результате я оказался зажат на валежнике между ним и Таней. Но в отличие от Тани он сел в полуметре от меня, а девушка снова положила голову мне на плечо.

— Круто ты ее осадил! — полушепотом похвалил Стас, смотря как разбрбедались «ослы».

Конечно, ослами я никого не считал, а блондиночка точно зарвалась. Насчет заявы ментам я не шутил: таких, как она, быстро ставили на карандаш и держали под строжайшим контролем.

— А ведь красивая, дрянь!

— Да? Ну, наверное, — с сомнением согласился я. — Выносливость и дыхалка ни к черту, так что к спорту или хотя бы фитнесу ее фигура не имеет никакого отношения.

Нехотя я вспомнил Катю, болезную с самого рождения, и ничего — любил и любил слепо.

— Юля похожа на твою бывшую?

— Нет. У той были черные волосы. Слабовольная. Все никак от отцовской штанины не отлипала ни на секунду. Сейчас понимаю, что я состоял в отношениях скорее с ее отцом, чем с ней.

Стас заржал, а я заткнулся, дав себе мысленный подзатыльник. Прошлая жизнь — в прошлом. Разве не такое обещание я дал сам себе, уходя с собственной могилы? Мало того, что сам погрузился в воспоминания, так еще разболтал. Хорошо, что об этом не услышал никто, кто мог бы проверить информацию.

— Вижу, ты уже построил маршрут отступления? — рыкнул я, сбивая беспечный настрой своего официального лидера группы. — Не сделал дело, так хрена ли отдыхаешь смело?

— Не бузи. Сейчас сделаю!

— Мы можем пойти по реке? — впервые за последние полчаса подала голос Таня.

— Было бы отлично, но ты явно не одна такая умная. Как только клад будет найден, остальные группы тоже выйдут к реке. Избежать засады на подходе мы не сможем. Но хотя бы раз...

— Я подумаю, — серьезно заявил Стас. — Надо хоть раз помыться за эти две недели. А лучше два раза. Иначе какую-нибудь дрянь от грязи подхватить можно.

— Раз уж мы в тайге, а не в изломе, можно выкупаться в Енисее. Тебе эта информация не особо актуальна, а вот ты, Таня, запоминай. В изломе не умываться, не купаться и тем более воду не пить. Даже если анализатор говорит, что вода безопасна. Анализатор может тупо не определять все, что есть в воде.

Это было не единственное мое опасение. Кто вообще придумал во время вступительного испытания на выживание в тайге отобрать у испытуемых все снаряжение, оставив только три предмета на выбор? Если бы не дрон, следящий за всеми нашими передвижениями (а значит при необходимости помощь прибудет очень быстро), то мои опасения имели бы более твердую основу...

...вот только высказывать мои опасения мне некому. Раньше я говорил о них командиру группы, а сейчас командир группы — так себе. Всеми детишками фактически командую я.

На ужин снова ожидались исключительно сырые и холодные дары природы, ведь помимо моей кастрюльки на группу было еще две, но мыть их негде. Ложек ни у кого также не было. Пить горячий суп из кастрюльки в четвером? Только с голодухи. Пока перебиваемся подножным кормом, никто про санитарию окончательно не забудет.