Что это было? Проверка наших нервов или реакции?

— Я слушаю, Педа, — ответил Тадичу Виталик, назвав его уменьшительную форму имени.

— Тот, кого ты оставил нам, ведёт себя спокойно. Мы знаем всех твоих ребят. А вот про лётчиков ты с нами не делишься информацией.

— Предраг, я уже говорил, что лётный состав держится у меня в секрете. Дополнительных данных не будет. Тем более, ты знаешь их имена. Сам же делал паспорта, — улыбнулся Казанов.

— Шпионов много, Вито. Мы даже вам доверяем с трудом, — ответил Тадич и продолжил вести нас по коридору.

Виталик очень непрост. Не представляю, как вообще получилось провернуть такую операцию по внедрению. Ещё и в обход официальных властей нашей страны.

— Да, и когда вы уже начнёте работать на своих машинах? — спросил Предраг у меня.

— Дадите добро, можем и завтра, — быстро ответил я, хотя совсем не был знаком с ситуацией.

Казанов подмигнул мне, согласившись с таким ответом.

— Дадим. Надеюсь, вы именно те лётчики, о которых нам тут рассказывали, — ответил Тадич.

Через минуту он завёл нас в небольшой зал. На стенах висели карты и схемы, а за индикаторами кругового обзора несли службу офицеры в камуфлированной форме с надетыми гарнитурами. На дальней стене был огромный планшет, напоминающий экран боевой обстановки. Две девушки наносили какие-то данные в эти минуты. Со всех сторон шли переговоры, шумели радиостанции и периодически звонили телефоны. Самый настоящий зал боевого управления.

В центре стоит стол с картой. Над ним склонились несколько офицеров, которые по возрасту в отцы мне годятся.

— Генерал, они прибыли, — спокойно сказал Предраг.

От стола отошёл седой мужчина, прихрамывая на правую ногу. На плечах были генеральские погоны с тремя звёздами и эмблемой с мечами и венком.

Генерал поздоровался с Виталиком, а затем и со мной.

— На вас американская куртка, Радонич. Как это понимать? — спросил у меня генерал, чьи слова перевёл Предраг.

Вот знал, что неуместно ходить в Сербии в американских шмотках. Однако, приглядевшись, я увидел на руке генерала часы «Монтана». Производили их не в США, но название намекает на Северную Америку.

— Вещь качественная. Вы тоже отдаёте предпочтения бренду, связанному с Америкой, — указал я на наручные часы.

Генерал посмеялся и похлопал меня по плечу.

— Вы наблюдательны. Я генерал-полковник Боян Радич. Вы припозднились, но время на выступление у вас есть.

Радич развернулся и захромал к столу. Его помощники зашелестели картами и документами, чтобы убрать их с видного места. Понятно, что нам никто особо секретных документов не покажет.

— Итак, вы здесь, поскольку вам приходилось работать в Ливии в 1985 году. Тогда американцам не удалось уничтожить страну только благодаря грамотным действиям советских лётчиков и флота. Это притом, что численный перевес был на стороне США. Сейчас нам нужны ваши советы.

— Только советы? — спросил я.

— Будем надеяться, что да, — продолжал говорить со мной генерал через Предрага.

Виталик кивнул, намекая, чтобы я продолжал разговор.

Мне вкратце объяснили, каков примерный состав ПВО и авиации у Сербии. Вывод напрашивался не самый хороший.

— Комплексы С-75 и С-125 будут прикрывать направления основных ударов авиации НАТО. Самолёты же встретят авиацию противника уже над территорией страны…

— Стоп! — прервал я доклад одного из полковников. — О какой встрече противника вы говорите?

— Перехватывать, сбивать, уничтожать. Что вам непонятно? Или у вас есть иное предложение? — возмутился полковник.

Так и хотелось ему сказать, что первым моим предложением было бы провести мирные переговоры. Но нас сюда позвали не строить из себя «капитана-очевидность» или паникёра.

— Расскажите, какие у вас есть ещё комплексы ПВО на вооружении? — спросил я.

Но все вокруг молчали.

— Поставим задачу по-другому. Массированный удар НАТО будет идти в три этапа. Сначала уничтожаются все средства ПВО, пункты управления и авиация противника. Устанавливается господство в воздухе. Второй — уничтожение военных объектов, не угрожающих превосходству в воздухе. Склады, эшелоны, казармы и здания штабов. И в третьей фазе — снижение экономического потенциала. Проще говоря — принуждение к миру.

— Это ещё нужно попробовать им сделать… — начал говорить один из сербов.

— И попробуют, и сделают. Товарищи, без учёта палубной авиации, на базах НАТО вокруг Сербии может быть размещено более 500 самолётов. И это только ударная составляющая. Я не беру в расчёт стратегические бомбардировщики. Плюс крылатые ракеты, средства РЭБ и заброска диверсионных групп. Первые ночи будут тяжёлыми.

— И что вы предлагаете? Разве у вас не получилось отбить атаку на Ливию, находясь в меньшинстве, — заметил Боян Радич.

— Противник имел перевес, но не такой большой. Плюс, ПВО Ливии было выстроено более плотно. Здесь же всё сложнее. На первом этапе важно сохранить авиацию и организовать постоянную смену позиций средств ПВО. Плюс, в условиях сложного рельефа я бы предложил использовать более мобильные средства ПВО, типа «Квадрат» или «Бук» на возвышенностях. И обязательную смену позиций.

Я внёс ещё несколько предложений, но кроме генерал-полковника меня особо никто не слушал. Это нормально, когда не сразу понимают важность многих мероприятий.

— Вывод из-под удара самолётов с распределением их на безопасном расстоянии друг от друга…

— Достаточно, товарищ Радонич. Ваши предложения мне и офицерам понятны. Вы можете быть свободны. Если обстановка изменится или будет обостряться, мы вернёмся к обсуждению.

Я спокойно кивнул, но решил сделать ещё одно предположение. Оно напрашивалось само собой.

— Времени немного. Если принято принципиальное решение о бомбардировках, то они начнут зимой. Это затруднит вам перемещение наземных войск в районы, где ведутся боевые действия, а также смену позиций ПВО. Нам нужно ускорять подготовку. А главное — обеспечьте защиту населения. НАТО в своих бомбардировках не избирательна.

— Вы себя от нас не отделяете, верно? — улыбнулся генерал.

Конечно, не отделяю. Иначе бы не приехал сюда, оставив семью дома.

— Я же правильно понимаю, что у вас тоже своих не бросают? А сербы и русские — братья.

Генералу перевели мои слова, и он довольно улыбнулся.

— Как будете готовы, можете начинать полёты. Командир 204го полка вас всем обеспечит, — ответил Радич.

Мы попрощались со всеми, и Предраг проводил нас наверх. Виталик выглядел собранным, но задумчивым.

— Хорошо, что ты их обнадёжил, — сказал он, когда мы вышли у машин.

— Я не мог им сказать, что шансы стремятся к нулю. Кроме как наносить точечный урон, мало что они могут.

Виталик кивнул и открыл передо мной дверь машины.

— А теперь поехали знакомиться, — сказал он.

— С командиром полка? Ночь на дворе. Предлагаешь разбудить?

— Нет. Командир полка нам не нужен. Познакомлю тебя с твоими подчинёнными.

Дождавшись, когда выйдет Предраг, мы отправились на аэродром. В столь дождливую ночь гонять по лётному полю не самое интересное занятие. Пока ехали, я смотрел, чем располагает 204й полк. На стоянке насчитал с десяток МиГ-21 с уже перекрашенными эмблемами на килях.

— Лётчики уже прозвали их «пепси-колой», — сказал Тадич, намекая на сходство эмблемы ВВС со знаком известной газировки.

В ночи особо не разглядишь отличительные черты модификаций. Но что-то подсказывает, передо мной не самые старые «весёлые». Да и у Сербии их должно быть гораздо больше.

— На местном заводе их слегка… модернизировали, — сказал Виталик.

Насколько я помню, это авиаремонтный завод «Мома Станойлович».

— Это все МиГ-21? — спросил я у Предрага.

— Нет. Порядка сотни их у нас на всех аэродромах.

Количество немаленькое, но против американских Ф-15, Ф-16 и, возможно, Ф-18, шансов не так много.

— Что входило в модернизацию «весёлых»? — спросил я.