Но не так всё быстро. Цель ушла в сторону и снизилась ближе к земле. Теперь ей до аэродрома осталось 60 километров.

От волнения и напряжения слегка взмокла спина. Ещё немного, и она выйдет на рубеж коррекции, и перехват будет под угрозой.

— Срыв захвата! Отворачиваю, — доложил Мичо и вновь заложил крутой разворот.

— Справа! Справа! — сказал я по внутренней связи, но Мичо слишком увлёкся погоней.

Ещё и по высоте просел! Справа вижу, что провода почти у элерона крыла.

В последний момент не даю Милораду перетянуть ручку управления. Крен на авиагоризонте остановился на отметке в 60°. Чуть перекрутил бы и цепанули крылом линию электропередач.

— Теперь выводи, — убрал я руку, а ноги оставил рядом с педалями.

Цель вновь перед нами, но опять маневрирует и уходит в сторону. А ведь она дозвуковая!

— Держи её в секторе плюс-минус 40°. Иначе постоянно будешь срывать захват, — сказал я.

Мичо последовал совету и продолжал сближаться с целью. А она только ускорялась! Нам нужно выйти на дальность пуска в 10 км, чтобы перехватить её.

— Захват! После работы вправо! — громко произнёс Милорад.

Команда ПР на индикаторе высветилась. Прицельная марка на цели, а в ушах целеуказание от офицера боевого управления.

— Дальность 10! Пуск ухожу вправо.

И Мичо спокойно отворачивает. Как будто мы сейчас летаем тренировочный полёт. Хотя… так оно и есть.

— Условная цель условно уничтожена, — радостно сказал Мичо по внутренней связи.

— Не всё было гладко, но тебе это удалось. Давай на точку, — ответил я.

Уже несколько дней в Батайнице отрабатывают перехваты крылатых ракет. Это на случай, если первая линия средств ПВО не сможет их перехватить. Либо уничтожит не все.

Адаптировать МиГ-21 под перехват столь малых целей помогли специалисты с местного авиационного завода и кое-кто из Советского Союза. Виталик целыми днями работает над мои «списком» и что-то уже смог достать.

— Классная штука. Что за беспилотник? — спросил у меня Мичо, когда мы вышли на «маяк» и начали строить заход на посадку.

— «Оса». Летит недалеко, но зато быстро. Скорость, как ты успел заметить, была 650 км/ч. И перегрузку создаёт до 6–7 единиц.

— И зачем вы его привезли? Учить нас? — спросил Мичо.

Слева уже был виден аэродром. Стоянки самолётов практически пусты, но по всему лётному полю расставлены истребители, которые не перебазировались на другие аэродромы. Или кому не хватило места в подземных хранилищах и ангарах.

В паре километров от полосы медленно на парашюте спускается и наш «бездушный коллега». Сегодня он хорошо поработал. Нелегко было его условно сбить.

— И учить тоже. Тебе не говорили, что если будешь много знать, скоро состаришься? — спросил я у любопытного лейтенанта.

— Мне всё нужно знать, командир Радонич, — посмеялся Мичо.

Павлович запросил заход с визуального круга. Начал выполнять разворот.

— 817й, шасси выпустил, полосу вижу, — доложил Мичо и продолжил разворот.

Сбавляет обороты рано. Начинает проваливаться, но не видит этого.

— Высота, Мичо, — спокойно сказал я и Павлович исправляется.

Подходит к торцу, но уж слишком нервозно. Не вмешиваюсь, иначе не почувствует, где у него проблема.

— Взгляд влево. Подбирай, подбирай, — подсказываю я.

Касание! Пускай и жестковато, но Мичо сам всё сделал. Тормозной парашют выпущен, и самолёт медленно сбавляет скорость на пробеге.

— Ты уже много налетал на МиГ-21? — спросил я, когда мы зарулили на стоянку.

— Нет. У меня перерыв был большой. Война началась, и молодёжи особо не дают летать.

— Почему? Я не говорю, чтобы вас на перехват посылали, но «штаны поддерживать» нужно.

— Так вот и поддерживаем. Сейчас вот и вы нас натаскаете на перехваты ракет, будем дежурить, — радостно сказал Павлович.

Помню, как я ещё в прошлой жизни лейтенантом хотел на войну. Думал, что романтика, круто, проверю себя. Мужиком вернусь. А то что можно не вернуться и не думал.

Двигатель выключили и начали вылезать из кабин. Прохладный воздух тут же взбодрил, охладив взмокшее лицо. Техники уже подцепляли водило, чтобы откатить самолёт в один из ангаров.

— Командир Радонич, вас ждут в хранилище, — передал мне информацию один из техников и протянул мне термос с горячим чаем.

Я оставил его парням, чтобы они хоть немного согрелись. Бабушка Анна мне утром собрала небольшой перекус, чтобы я не был голодным. Естественно, что с таким количеством еды, которое мне положили, сам бы я не справился. Анна это поняла и сказала, чтобы поделился с другими. Как к внучку относятся!

— Что скажете, Радонич? Могу уже летать на перехват? — спросил у меня Павлович, когда я протянул ему налитый горячий чай.

Он отказался, так что согреться решил я. На свежем воздухе, пропитанном запахами хвои, прошедшего дождя, выхлопных газов и керосина, пить чай — одно удовольствие.

— Можешь. Но только если будет тебе такой приказ. Сам не лезь на рожон, — ответил я.

— Как же так⁈ Я готов драться за Сербию. Если надо и жизнь свою положу! — воскликнул Мичо.

— Не сомневаюсь. Если надо, я тоже не останусь в стороне. Но ты лётчик. А это не только красивая форма, но ещё и холодная голова. Помнишь, что я тебе говорил про подвиг перед вылетом?

— Да. Если идёшь на вылет как на подвиг, значит, ты к полёту не готов, — кивнул Мичо.

Я похлопал его по плечу и ещё раз предложил чай. Второй раз отказываться он не стал. Поговорив с ним ещё несколько минут, я отправился в хранилище.

Работа здесь велась большая. Рядом с самолётами крутились инженеры и техники. Настраивалась какая-то аппаратура, а мои подчинённые изучали новый вид оружия. Тот самый, который предстоит нам применить по аэродрому противника.

— Значит, так. Ещё раз для экипажей бронепоезда. Перед вами «изделие 78П»… — произнёс инженер, проведя рукой по ракете.

Её внешний вид легко узнаваем. Одна из лучших противокорабельных ракет Х-35 стараниями наших конструкторов была адаптирована для ударов по наземным целям. Причём и боевую часть увеличили, чтобы наносить больший урон.

В моё время эта ракета «зависла» на испытаниях в 90е годы. Сейчас же стараниями конструкторских бюро она пошла в серию раньше.

— Подождите, я записываю, — решил подшутить Вася, но его тут же огрел подзатыльником Пётр Аркадьевич.

— Слушай, — с хмурым выражением лица сказал Вдовин.

Вася покривлялся, но продолжил слушать.

— Итак, ракета 78П. Характеристики и какой используется сплав, вам знать не нужно. Главное, чтобы вы чётко знали её возможности…

По заверению инженера, 78П имеет дальность пуска почти 280 километров. Полёт выполняет с огибанием рельефа местности, а захват цели производит с дальности 70–80 километров. Нам вполне хватит, чтобы не подойти близко к аэродрому НАТО и средствам ПВО.

— И как мы будем пускать с 280 километров? У нас радар настолько не видит, — спросил у меня Рустам Токаев.

— Пустим с меньшей дальности. Не забывайте, что мы будем не одни. У нас будут помощники, — подмигнул я.

— Сергеич, а когда мы их увидим? «Осу» видели, но она далеко не улетит. Кто нам будет помогать бить по цели? — спросил Вася.

— И что вообще за цель, — повернулся ко мне Аркадьевич, отвлёкшийся от осмотра двигателя ракеты.

Даже если б я однозначно знал, куда бить, то не сказал бы. Ещё рано, и все сведения требуют проверки. Мои знания из будущего могут быть уже неактуальны в новых реалиях.

— Пока не могу ответить, поскольку и сам не знаю. Сейчас изучайте, выполняйте тренировочные полёты. Планирование операции доверьте мне.

Мои подчинённые согласились и продолжили слушать инженера. В дальнем конце хранилища показался знакомый силуэт. К нам «на огонёк» заглянул Валера Гаврюк.

По рассказам сербов он несколько раз себя храбро проявил во время столкновений с американцами. Ему даже удалось в одного попасть, но подтверждения победы не было. Тем не менее то, что на модернизированном МиГ-21 он успешно противостоит Ф-16, дорогого стоит.