Ладно, если Джирайя вздумал почудить, я ему подыграю. Надо попросить Анко сильно не смеяться. Она у меня весёлая, иногда слишком. Вот так расскажет ей, а она засмеётся и невзначай обидит.

А если это правда? Как такое может быть правдой? Всё можно объяснить. Джирайя вполне мог встретить кого-то кто надоумил его измениться. Это возможно, по себе знаю. Странности его семьи… Может какая-то техника? Сенсоры и Яманака умеют передавать информацию. А может меня просто дурят? А может… О нет, сами пусть разбираются. Мне домой пора, меня Анко ждёт.

Несколько часов спустя. Джирайя.

Хм… Ну, а если подумать всё не так уж и плохо. Сейчас угомонятся, лягут спать. А я пройду в комнату, подключусь к симбионтам и накидаю им новых установок. Особенных, таких в которых тяги ко мне не будет. Ещё бы узнать откуда эта тяга взялась? Хотя… Мей влюбилась, Конан как она сама говорила была влюблена, про Цунаде и говорить нечего, она идиотина. А с ними я, весь такой притягательный, обаятельный и харизматичный. М-м-м, милашка. Тьфу…

Глаза бы мои не смотрели. Нет, с этим надо заканчивать. А ещё, надо заканчивать с ужасом здесь происходящим. Потому как если кукловод получил в рыло, он или форсирует события, или банально затаится. И тут одинаково хорошо. Если я вывел главного противника из себя и он нападёт сейчас, значит… Значит хвостатые звери не собраны, статуя можно сказать под моим контролем. Нападение будет слабым.

Если же враг затаится и решит подождать ещё несколько столетий, то ему же будет хуже. Наруто, Саске, Карин, они вырастут. А когда вырастут, с моими знаниями и способностями, соваться к ним смертный приговор. Самоубийство. А есть ещё Мей и Цунаде. Мей конечно не боец, но многое сможет. А вот Цунаде… Представить страшно.

Так что остаётся один вариант, первый. Враг или пойдёт в атаку сам, или решит натравить на меня кого-нибудь. Не думаю что в такой ситуации они начнут плести интриги. Нет, действовать они будут наверняка, чтобы сразу убрать меня. Именно меня. Или нас? Тогда…

Установки Цунаде, мне помешают. Или… А если установок не будет, то она меня замучает. Она не отстанет. Её только убивать. Нет, глупости. Убить я не смогу. Значит только установки.

Прохожу в дом, запираю входную дверь. Крадусь в спальню. Едва зайдя вижу всех троих на кровати.

На краю, там где всегда сплю я, дрыхнет Сенджу. Запрокинув голову и открыв рот, она негромко храпит. На ней… На ей моя футболка, которая явно маловата в груди. Задралась до живота, открывая стройные ноги.

Рядом с ней клубочком свернулась Конан. На ней тоже моя футболка, она морщится во сне. Её обнимает Мей. Тоже хмурится во сне, но иногда улыбается.

— Начнём, пожалуй, — подходя ближе вытягиваю руку. — Прости, Цунаде, но так будет лучше.

Опускаю руку ниже, пытаюсь связаться с симбионтом. И ничего… Симбионт внутри Сенджу слышит меня, но не отзывается. Он как будто выставляет защиту от меня.

— Эй, не выделывайся. Я старший. Поддайся!

Не поддаётся. Вообще никак. Чтобы я не делал, симбионт меня игнорирует.

Переключаюсь на Конан, заношу над ней руку, пытаюсь докричаться до своей копии. Вместо ответа получаю сигнал, расшифровываемый мной как посыл. Посыл далеко…

— Слушайте меня! — концентрируясь повышаю голос. — Цунаде!

Цунаде не открывая глаз, резко хватает меня за руку, рывком укладывает меня на кровать, обнимает и ногу закидывает.

— Сенджу?

— Да, любовь моя? — зарываясь носом в мои волосы мурлыкает Сенджу.

— Вон из моей кровати!

— А вот хрен тебе, — зевает Цунаде. — Попробуй выгони.

— Мей, скажи ей что-нибудь.

— Спи уже, задолбал бубнить, — ворчит Мей.

— В нашей постели чужие женщины, а ты… Потом не говори что я их привёл.

— Я тебе сейчас по почкам пробью, — шипит на меня Цунаде. — Сам не спишь, дай нам отдохнуть. Завтра поговорим.

— Да не о чем уже разговаривать, — шепчет Конан. — И так всё понятно.

Чертыхаясь скидываю с себя ногу Цунаде. Вскакиваю, поднимаю руку, даже рот открыть успеваю… Но сказать ничего не могу. Женщины сидят на кровати и не моргая смотрят на меня. Смотрят как на идиота. Жутко так…

— Милый, — монотонно говорит Мей.

— Раздевайся, — таким же тоном произносит Конан.

— И в кровать, живо, — заканчивает Цунаде.

— Я в детской посплю.

— Бегом к нам! — в один голос кричат все трое.

— Ладно…

Что я творю? Зачем? Беги, придурок. Беги… А дети? Они не поймут. А я…

— Раз, — кивает Мей.

— Два, — продолжает Конан.

— Три, — улыбается Цунаде. — Как досчитаем до пяти, разденем и уложим сами. А ещё мы будем голыми. Четыре.

— Ложусь.

— И не вздумай сбежать, — синхронно говорят женщины. — Если утром мы не найдём тебя между нами. Обещаем, тебе будет плохо и стыдно. Понял?

— Понял. Понял я. Сейчас.

Раздеваюсь до трусов, ложусь. Женщины заползают мне на руки. Мей ложится на меня. Все вздыхают.

Как я спать буду? Как? Здравствуй бессонница. Я же глаза сомкнуть не смогу. Ладно, ждём утра. Угораздило же меня.

Дом Джирайи. Раннее утро. Узумаки Мей.

Сидим за столом, смотрим друг на друга. Вопросов никаких, ощущения на максимуме. Все мы слышим и видим друг друга, без слов понимаем. Ночью всё стало ясно… В доме…

Какаши и Анко обжимаются у входа на кухню. Саске и Наруто, утащили Нагато на улицу, показывать что умеют. Карин и Таюя куда-то спрятались. Джирайя спит.

— Давайте всё решим! — бьёт по столу Цунаде.

— Что тут решать? — уже в который раз разводит руками Конан. — Мы вместе. Всё.

— Да, вместе, — упираясь руками в стол пыхтит Цунаде. — Но это… Давайте хоть для вида поругаемся. Ну давайте?

— Не вижу смысла, — снова разводит руками Конан. — Ну поругаемся, и что дальше? Кому легче станет? Мне и так всё нравится. А если устроим ругань… Мы даже разозлиться друг на друга не сможем. Зачем воздух просто так сотрясать? Всё же понятно…

— А мне нет, — рычит на неё Цунаде. — То есть да. Но… Давайте тогда обязанности разделим. Кто готовит?

Все трое, синхронно поднимаем руки. Переглядываемся…

— Ладно, — не унимается Цунаде. — Кто в доме убирает?

И снова все вместе поднимаем руки. На что Сенджу закатывает глаза, падает на стул и обхватывает руками голову.

— Это всё…

— Неправильно? — наклоняется к ней Конан. — Не нравится, дверь вон там. Только один вопрос. Далеко уйдёшь? А если уйдёшь, то через сколько секунд вернёшься?

— То есть тебя всё устраивает, бумажная?

— Да. Говорю же, да. Меня всё устраивает. Я люблю Джирайю. Уже давно, ещё с детства. И мне… Мне наплевать, я буду с ним. Хочешь заморачиваться, пожалуйста, продолжай. А у меня, например, много других планов.

— Но я…

— Цунаде, успокойся, — улыбаюсь ей. — Забудь. Всё будет хорошо.

— У нас всегда всё хорошо, — хихикает Какаши.

— Ой, умолкни, — морщится Цунаде. — Мы тут важные дела решаем.

— А я вижу что вы просто загоняетесь, — улыбается Анко.

Подаёт Какаши чай, встаёт рядом с ним и обнимает.

Хлопает дверь спальни. Двумя красными вихрями мимо нас проносятся хихикающие Карин и Таюя. Следом за ними…

— Эух, — вываливаюсь вываливается в коридор Джирайя. — Какаши, ты не поверишь, мне такой ужас приснился. Ты только представь. Конан и Цунаде решили что будут жить с нами.

Какаши глянув на Джирайю, давится чаем, краснеет, стучит себя кулаком в грудь. Кашляет…

— Приболел что ли? — качает головой Саннин. — Анко, что с ним?

— Гы-гы-гы! — упав на четвереньки выдаёт Анко. — Джирайя… Джирайя… Хватит…

— Похоже это заразное, — вздыхает Джирайя и поворачивается к нам.

Все втроём закрываем рты руками и стараясь не смеяться держимся. Саннин выглядит… Волосы заплетены в косички и украшены бантиками. Глаза подведены толстенными слоями разноцветных теней. На щеках полусантиметровый слой румян. Губы и ещё несколько сантиметров вокруг них, криво намазаны ярко-алой помадой. Всё это великолепие припудрено, над уголком губ, чернилами нарисована жирная родинка.