(Сутки спустя. Совсем рядом с Конохой. Като Шизуне.)

Мы совсем уже рядом. Ещё несколько часов и мы придём в Коноху. Мы… Ох… Это путешествие выдалось таким безумным и необычным, что я всю жизнь буду его вспоминать. Не без смеха, с лёгкой долей страха, но обязательно буду. Особенно… Мне конечно, очень и очень жаль, что Джирайя так обошёлся с Цунаде. Пучком жгучей крапивы по голой заднице, это не только больно, но ещё и очень обидно. Однако, это средство на самом деле помогло. Цунаде перестала кричать и материться. Не пьёт целые сутки! Что вообще невероятно. И делает вид, что всей душой ненавидит Джирайю. Даже не пытается с ним заговорить. А сама в это время смотрит на него, но не так как раньше, а совсем по другому. С уважением, а не как на слабоумного. Да, если верить её рассказам, с самого детства она не особо уважала Жабьего Саннина. Да, она видела в нём сильного шиноби и надёжного друга, но в то же время считала его недалёким идиотом, о чём неоднократно говорила. И если Орочимару она воспринимала как равного, то Джирайя всегда был для неё объектом издевательств, насмешек и оскорблений. Но, из этих же рассказов можно было понять то, что какие-то тёплые чувства у неё к нему всё же были. Были, ровно до тех пор, пока он не отходил её веником крапивы. Мало, надо было больше. Но… Что теперь в голове у Цунаде, только Ками знают. Внешне она выглядит страшно злой, а вот внутри… Её взгляд стал задерживаться на нём. Она не просто смотрит, а видит. Правда непонятно, что именно, но я уверена, на врагов и тех кого собираются убить, так не пялятся. Хотя… Нет, я не злорадствую хоть она и меня своими закидонами задолбала. Я радуюсь тому, что целые сутки вижу Цунаде трезвой, собранной и молчаливо задумчивой.

Может поговорить с ним? Попросить повторить лечение? Ага, так он меня и послушал. Кто он и кто я? Хотя, если забыть все россказни о нём и посмотреть под другим углом, мужчина он очень даже видный. Высокий, сильный, умный, серьёзный. Саркастичный правда, любит поныть о возрасте, о том что старый и ему недолго осталось. Хотя, тут он прав. Мы живём в очень опасном мире и если так посудить, то всем нам недолго осталось. Долгожители среди нас, не то чтобы большая редкость, но и не совсем обычное явление. Шиноби и куноичи, часто погибают молодыми, скорее даже… Эх, детьми. Так что да, я полностью согласна с Джирайей. Но, если у всех нас так мало времени, почему мы тратим его на всякую ерунду? Почему все мы такие упёртые? Живём по правилам, придуманным кем-то нормам и устоям. Почему не просто для себя? Нам ведь можно. Можно? Ну, Цунаде точно всё дозволено. Общение с сомнительными личностями, азартные игры, пьянки, обман, бегство. Попытки снять какого-нибудь парня помоложе на ночь, иногда даже удачные, особенно когда перепьёт. Почему мне нельзя? Почему я должна таскаться за ней и изображать предмет мебели? Я может быть тоже хочу… Хочу…

Неожиданно взгляд цепляется за Джирайю. В памяти тут же всплывает образ его полуголого. Воображение убирает одежду и дорисовывает всё что было скрыто. Подкидывает несколько неприличных сцен, от чего по спине пробегает холодок и собирается в животе. Прикусив губу осторожно догоняю спокойно идущего и записывающего в блокнот Джирайю и как-будто невзначай заглядываю в его рукопись.

— Интересуешься? — не отвлекаясь спрашивает он.

— Джирайя-сама…

— Ну зачем так? — смеясь спрашивает он. — Можно просто, по имени. Мне так будет удобнее. Если тебе не сложно.

— Хорошо. Так, можно мне посмотреть? Я читала твои прошлые работы, мне очень понравилось.

— О как, ну хорошо. Только у меня ещё не готово. Хотя…

— Да ладно тебе. Я уверена, выйдет ещё один шедевр. Как обычно. Может даже лучше.

— Ты меня смущаешь. Ладно, держи.

— Спасибо, — принимаю у него блокнот, быстро перелистываю на первую страницу, как вдруг…

Справа слышится яростное сопение. Затылком ощущаю прожигающий насквозь взгляд. Сглотнув поворачиваю голову и чуть не отпрыгиваю. Цунаде, она… Нет, она не злая, она в бешенстве и готова убивать. Кулаки сжаты, вены на руках и шее вздулись, на красном от злости лице застыла жуткая гримаса. Губы растянулись в страшном оскале.

— Шизуне, — смерив меня брезгливым взглядом тянет Цунаде. — Достань выпивку из свитка. И еду. Свинку покормить надо.

— Так я же…

— Свинку, покормить, надо. Ты поняла? Тон-Тон, ты же проголодалась? Корми грёбаную свинью! Быстро!

— Х-х-хорошо. Вот только алкоголь.

— Что алкоголь? Уже закончился? Мы же столько бутылок укра… Купили. Да, купили. Мне должно было до Конохи хватить. Я с запасом брала! Дай сюда свиток.

— Но Джирайя…

— А что мне Джирайя? Да пошёл он в задницу! Это ему вчера повезло. Больше я на такое не попадусь. Мастер печатей хренов. Нашёлся мне тут — воспитатель. Свиток мне, быстро!

Тон-Тон пытается что-то хрюкать, но от взгляда Цунаде замолкает. Умоляюще смотрит на Джирайю, вздыхает, ложится на дорогу и закрывает копытцами глаза. Цунаде же, отбирает у меня свиток, раскатывает его прямо на дороге, распечатывает из него пять бутылок, хватает одну, открывает…

— Не надо этого делать, — ловит её за руку Джирайя.

— Лапы убери, животное, — отталкивая его рычит Цунаде. — У меня проблемы. Тебе не понять! Что ты вообще знаешь?

— Много чего, — вздохнув начинает говорить Жабий Саннин. — Например я знаю, что алкоголь универсальный растворитель. Он растворяет всё. Любовь, семьи, дружбу, привязанность, разум, человечность, абсолютно всё, но только не проблемы. Утопить в нём память тоже не получается, по себе знаю, пробовал. Так, ты делаешь себе только хуже. Себе и окружающим.

— Шизуне не против, — гадко улыбается Цунаде. — Она всегда меня поддерживает. Всегда и во всём.

— А ты её спрашивала? Сколько лет ты таскаешь её за собой? И я почему-то уверен, что мнение Шизуне ты ни разу не спросила. А зря. По сути, девочка единственная кто у тебя остался. С ней можно и повежливее.

— А ты? — округлив глаза, растерянно спрашивает Сенджу. — Ты больше не со мной?

— Увы, — снисходительно улыбаясь пожимает плечами Джирайя, достаёт из кармана второй блокнот, вздыхает и потеряв к нам всякий интерес спокойно идёт дальше на ходу увлечённо что-то записывая.

Цунаде выдыхает. Трясущейся рукой поднимает бутылку и вздрагивая смотрит на неё. Кривится, рычит, бросает бутылку в растущее у дороги дерево…

— Ненавижу! Ненавижу тебя! Будь ты проклят, Джирайя старый хрен с горы Мьёбоку.

С этими словами, Цунаде убегает в лес, где крича проклятия крушит деревья и камни.

Это… Это такой жестокий способ помочь ей? Ну-у-у-у, помогает. Пить она не стала. Надо отойти подальше а то прилетит ещё камнем по голове.

Вместе с Тон-Тон отбегаем подальше. Идём по дороге, догоняем Джирайю. Ничего у него не спрашивая открываю блокнот и слушая как под отборный мат Цунаде, в лесу с треском падают деревья начинаю читать.