– Идём! – я провела его в гостиную. – Садись вот сюда, сейчас я чай принесу.

На кухне я быстро поставила на раздаточный столик чайник, чашки, сахар, конфеты, печенье, нарезанный лимон на блюдце, сливочник и прикатила это всё в гостиную.

– Неплохо ты тут устроилась, – сказал Виктор.

– Угу. Ты пока наливай себе чай, а я Веру позову.

Я метнулась к Вере, прикрыла за собой дверь и зашептала:

– Вера, пойдём, посидим, чаю попьём.

– Давайте без меня, – сказала Вера, не отрываясь от своего ноутбука.

– Ну, Вера, ну пожалуйста, я тебя очень прошу, – я взяла её за руку.

– Это ты специально для этого упросила меня с утра попробовать макияж?

– Да, – честно призналась я. – Пойдём. Он в армии служил, – зачем-то сказала я.

– Интересно, – сказала она и тут же встала.

Я так обрадовалась.

– Виктор обещал после чаепития свозить нас на Зелёную горку, – бодро провозгласила я, входя с Верой в гостиную. – Ты была на Зелёной горке?

– Была, – сказала Вера, садясь в кресло и улыбаясь.

Ну, наконец-то.

– Таня говорит, ты в армии служил? – не смотря на улыбку, сухо спросила Вера Виктора.

Я видела, как Виктор озабочено на неё посмотрел.

– Да, служил. Как раз в Рубцовске, – он уже налил себе чаю и размешивал ложечкой сахар.

– И чем там занимался?

– Да чем только ни занимался, – усмехнулся Виктор. – Военная специальность у меня – радист. Значит, должен быстро и чётко обеспечивать связью артиллерию.

– А физическая подготовка была? – похоже, Вера своим вопросами решила нас удивить.

– Была, куда же от неё денешься. Упал – отжался, встал – побежал.

– Он сильный, – хихикнула я. – Спас вчера меня на лестнице.

– А что случилось? – обеспокоенно спросила Вера.

– О господи, – рассмеялась я. – Да ничего не случилось. Споткнулась я, а Витя меня придержал, подставив своё могучее плечо. А то загремела бы я по лестнице.

После чаепития мы отправились на экскурсию, на Зелёную горку. Витя, как галантный кавалер, помог нам с Верой укатить столик назад на кухню и помог в прихожей одеться. В общем, постепенно приспосабливался к ухаживанию сразу за двумя. На лифте мы спустились вниз и пришли к машине.

– Вера, ты садись спереди. Я хочу посмотреть на себя со стороны, – прикалывалась я, усаживаясь сзади и закрыв дверь на замок во избежание споров, где кто будет сидеть.

Выехав на Бердское шоссе, мы мимо уже знакомого мне Сеятеля с музеем паровозов домчались до поворота в Ельцовку и вскоре поднимались на заснеженную Зелёную горку. Никаких особых красот вокруг не наблюдалось – район и район.

– А вот здесь я практику проходила после колледжа, – сказала Вера, показывая на ряд зданий в глубине территории, отгороженной от дороги шлагбаумом.

– А что тут? – спросила я.

– Сейчас не знаю, – сказала Вера. – А тогда здесь было представительство фирмы Шлюмберже.

– И кем ты там была? – поинтересовался Виктор. – Главным бухгалтером?

– Почему, главным бухгалтером? Просто программистом, – улыбнулась Вера.

– Ну вот, – снова подала я голос. – Я всем в универе рассказываю, что моя сестра главный бухгалтер, а она, оказывается, программист на побегушках.

– Я ни кому не расскажу, – рассмеялся Виктор. – Это будет нашим общим секретом.

– А это что, как-то важно, кто у тебя сестра? – обернулась ко мне Вера.

– Нет, конечно, – сказала я. – Это мы шутим так. Кому какая разница? Вот если бы ты мэром Новосибирска была или ректором нашего университета...

После Зелёной горки Витя по просьбе Веры свозил нас в Кольцово, где расположен знаменитый на весь мир "Вектор", производящий противоковидные вакцины и что-то бактериологическое и страшное, типа загадочного "Новичка". Так постепенно я знакомилась с окрестностями новосибирского Академгородка.

С тех пор мы с Виктором стали дружить, но пока без чего-то большего. На занятиях сидели вместе, в перерывах вместе ходили куда-нибудь пить кофе – иногда вдвоём, иногда целой компанией с однокашниками. Постепенно все привыкли, что мы "парочка" и девчонки спрашивали меня, серьёзно у нас или как. Я загадочно закатывала глаза и пожимала плечами.

– А Вера тебе понравилась? – спросила я Виктора после нашей автоэкскурсии.

– Понравилась. Прикольная у тебя сестра, правильная такая. Присматривает, поди, за тобой, чтобы ты не хулиганила.

– Да ну тебя. Она же постарше, поумней.

– Ну да, наверное. Но ты мне больше нравишься. Ты своя в доску, с тобой проще.

К новому году я прибавила килограмма три, если не больше. Я не взвешивалась, весов у нас не было, но и без взвешивания это чувствовалась. Мои белые брючки, в которые я комфортно наряжалась осенью, теперь налезали с трудом и с трудом застёгивались. Приходилось как можно больше выдыхать и старательно втягивать живот.

– Разъелась я за зиму, как корова, – пожаловалась я Вере. – Нужно срочно садиться на диету. Почему ты не толстеешь? Работа у тебя сидячая, спортом ты не занимаешься, а вес не набираешь.

– Так я мало ем. Ты же сама всё время меня за это ругаешь. Если бы ела больше, то тоже бы растолстела.

– Ах, значит, я растолстела? – Я кинула в неё подушку. Вера её ловко, как всегда, поймала и кинула мне обратно. У меня так ловко поймать не получилось. Я обняла подушку, прижала к себе и подумала: "А ведь она за всё то время, пока мы вместе, ни разу ничего не разбила, не уронила, не пролила, не просыпала". Зато со мной это приключалось регулярно.

Она ни разу не оставила тампон в унитазе или волосы в раковине. Я вообще её тампонов и прокладок ни разу не видела. Даже в мусорном ведре, куда сама, нет-нет, да и выбрасываю. И раздетой я её не видела. Она всегда запирается в ванной, если принимает душ и выходит оттуда не завернувшись в полотенце, как я, а в халате и с высушенными волосами. Я лишь однажды видела её грудь, и то мне пришлось упрашивать, чтобы она показала.

– Да я просто сравнить хочу, – смеялась я тогда, пытаясь распахнуть на ней халат.

Она распахнула и показала. Красивые аккуратные сисечки не больше моих, может даже чуть меньше, и абсолютно одинаковые. У меня, например, правая грудь чуточку больше левой. Если не знать, то и не заметишь, но я-то знаю. Она была в трусиках, и сквозь ткань было видно, что лобок она не бреет. Я тоже не брею – только подстригаю.

Мы ни разу не ходили вместе в косметический салон, хотя я как-то предлагала. Я ношу распущенные волосы и потому подкручиваю концы и чёлку феном или плойкой, а она всё время собирает в хвост. И я ни разу не видела, что она делает с ногтями. Как-то мы сидели на диване, и я подтачивала ногти, а она просто смотрела телевизор.

– Ну-ка, покажи-ка свои ногти? – попросила я.

Она протянула руку. Я взяла её ладонь в свою и принялась рассматривать. Идеальные ногти, ровные, гладкие, совсем недлинные, покрытые бесцветным лаком. Пальцы чуть толще моих.

– Давай сделаем тебе маникюр какой-нибудь сногсшибательный, – предложила я.

– Нет, не хочу, – улыбнулась Вера, отнимая руку. – Будут потом отвлекать от работы, мелькая перед глазами. И с длинными ногтями неудобно на клавиатуре, я пробовала.

И ещё, за всю зиму она ни разу не заболела. У меня были и насморк, и кашель, и температура, когда я подхватила грипп, и она методично выдавала мне таблетки и микстуры из холодильника, а сама за всю зиму ни разу не чихнула. Я, по крайней мере, не слышала.

На новогодние каникулы я хотела, чтобы мы вместе поехали в Рубцовск, к родителям. Когда я заговорила об этом, она отказалась, мотивируя это тем, что не может, так как у неё как раз в разгаре какой-то важный проект и потому очень много работы. Я обиделась, надулась и весь вечер с ней не разговаривала. Заперлась в своей комнате и смотрела на ноуте какой-то очередной бессмысленный фильм.

– Мы летом вместе в Рубцовск поедем, – услышала я из-за двери голос Веры. – На своей машине.