На этом наш не очень приятный и во многом непонятный для меня разговор не закончился. Вечером у нас появился Ваня.

– Привет! Я вашу самурайку пригнал, а то батя увидел её и решил, что это ему гольф-кар доставили.

– У вас что, поле для гольфа на участке есть? – спросила я, наливая Ване чаю.

– Почему на участке-то? – с серьёзным видом ответил он. – Оно в дому, на первом этаже, из прихожей сразу направо. Как добрались вчера?

– Нормально, – сказала Вера, попивая свой лайм. – Заехали, накопали на Бердском заливе червей, отвезли Женю на рыбалку и домой, спать. Таня не любит рыбалку. Ты знаешь об этом?

– Почему не любишь? – спросил меня Ваня.

– Рыбку жалко, – сказала я. – Вот зацепить тебя крючком за губу и вытащить в безвоздушное пространство. Вы же, военные, всегда так с людьми поступаете.

– А при чём здесь военные и при чём здесь люди? – недоумённо спросил Ваня, внимательно на меня посмотрев.

Я пожала плечами и спросила, глядя ему в глаза:

– Командир взвода должен любить своих подчинённых?

– Разумеется! Иначе они не будут любить и уважать его в ответ, – сказал Ваня и тут же добавил. – Ну, как любить. Такого слова в армии нет. Но если боец тебя не уважает, не верит тебе и если ты почему-то его, как ты говоришь, не любишь, не бережёшь, если ты к нему равнодушен, то откуда ты можешь знать, выполнит он твой приказ или нет, особенно если приказ такой, что легко задвухсотиться можно. Странный какой-то разговор. Тебе зачем? И причём тут рыбалка?

– А я представила, что вот я или Вера в армии служим и командуем взводом, в котором тридцать мужиков и они все в нас влюблены.

– Вот теперь я понимаю, почему у нас красивых баб командиров взводов нет, – рассмеялся Ваня. – Мужики же перебьют друг друга сапёрными лопатками за место в её блиндаже.

– А если не надо будет никого сапёрной лопаткой рубить, а надо отлично нести службу и быть воином и тогда она тебя сама в блиндаж позовёт, – спросила Вера.

– Блин, ну и фантазии у вас, девушки! Вам что, нас с Тороповым не хватает? Ну да, мы то на рыбалку, то на дежурство вот. Извините! Один мужик всяко-разно не тридцать!

Я аж разозлилась.

– Всё, давай, являйся на своё дежурство! Не опоздай, а то тебя твой комвзвода отлюбит по полной программе двумя нарядами вне очереди и я тебя потом до Нового года не увижу!

Но Ваня был не тот человек, которого так легко можно вывести из себя.

– Танечка, звёздочка моя ясная! – поднялся он с табурета и, перегнувшись через стол, поцеловал меня в лоб. – После комвзвода ты у меня на самом первом месте. Вот ключи от вашей самурайки, пошёл я. Пока, Вера.

На встречу с Кербутом мы с Верой отправились вдвоём. Чтобы выглядеть как можно непохожей, сделали совершенно разные укладки, вырядились в разные по стилю наряды, наложили разный макияж и наконец-то купили Вере очки. Кербут нас встретил на проходной и повёл в заводоуправление.

– Вы бы нам по территории экскурсию сделали, Леонид Сергеевич, – улыбнулась Вера. – Нам ещё не доводилось бывать на предприятиях вашего профиля. Или у вас нельзя?

– С удовольствием всё покажу, – Кербут был сама любезность. – Производственная зона там, за второй проходной, а здесь заводоуправление, заводской клуб, кафе-столовая, общежитие и бомбоубежище. Ну, и аллея Славы ещё.

На аллее Славы виднелся небольшой монумент-обелиск и три флагштока с флагами – государственный триколор, флаг области и флаг, как я поняла, завода. Перед входом в управление шумел небольшой фонтан. Уютно, тихо.

Мы поднялись по лестнице на третий этаж и Кербут провёл нас в конференц-зал.

– Алексея Романовича сегодня на заводе нет, – сообщил Леонид Сергеевич, усаживая нас в кресла. – Но он распорядился. Я вам всё, как на духу, и в курс дела введу и, кого скажете, пригласим. Как построим работу?

– Сначала в общем обрисуйте ситуацию, потом решим, с кем нам пообщаться ещё, – Вера выложила на стол из принесённого с собой кейса папку из кожи с красивым тиснением и шикарную авторучку. – Потом организационные вопросы, помещение для наших сотрудников, столы, стулья, ксерокс, компьютер, подключённый к вашей сети, принтер, пропуска, доступ на проходной, доступ к документам.

– Никакие документы выносить нельзя, – сказал Кербут. – Это требование безопасности.

– Разумеется, – кивнула Вера. – журнал-реестр, всё под роспись, копии, если понадобятся на вынос, вы сами цензурируете и визируете. Список сотрудников мы предоставим к понедельнику, их количество определим по результату встречи.

– Договор на аудит тоже подготовим к понедельнику, – подключилась я. – Сумма, сроки, объём и характер официальной части. И не забудьте про обещанную экскурсия.

– Да-да, Татьяна, непременно.

Вот так фирма "Арита-К" начала свою деятельность. До понедельника нам был нужен хотя бы один юрист и хотя бы один аудитор.

– Не дрейфь, Таня, – успокаивала меня Вера. – Мы же здесь будем работать не с китайской и не с немецкой юрисдикцией. Всё наше. Поднимем все предыдущие судебные и арбитражные решения за несколько последних лет, выявим, в чём основные просчёты и причины проигрышей, сформируем пакет рекомендаций, как их избегать. Наша цель не выигрывать конкретные процессы, а сделать так, чтобы их вообще по возможности не было. Так же изучим состояние текущих сделок и соглашений, нужные порекомендуем скорректировать, перезаключить или вовсе от них отказаться в пользу других. Нам не нужны сейчас какие-то очень крутые специалисты. Нам нужны просто специалисты, которые будут всё получать, носить, отбирать, лопатить и обеспечивать мне, так сказать, рабочую среду, при этом производя на заводе заметную и бурную деятельность нашей фирмы. К понедельнику будут у нас и юрист и аудитор – я этим сегодня же займусь. Первые пару дней я буду с ними и мы всё наладим.

Когда я слушала Веру, моя уверенность в положительном результате заметно росла.

Сомов появлялся на занятиях в университете всё реже и реже. Иногда я звонила ему и когда он отвечал, сердито шипела в трубку:

– Сомов, ты где, гад!? Ты учиться собираешься? Семестр только начался, а у тебя уже неуды! Я тебя уволю!

– Серваки получил, Тань, – гундосил Сомов в трубку. – Такие лапочки. Как звери гудят.

– Я же Оле сказала, не пускать тебя до обеда.

– Она и не пускала, пока я на ресепшене ей новый сканер не настроил.

Разговаривать с ним было бесполезно – он решил отчислиться.

– Ты не отчисляйся совсем, Сомов, – увещевала я его. – Возьми академический на год. Вдруг наша фирма не взлетит. Ты два курса закончил, на бюджете учишься, родителей пожалей.

– Да я из-за маменьки сюда и поступил, а хотел всегда в НГТУ на вычислительную технику. Маменька же у меня прокурором района была. Династию ей подавай. Загнала на юрфак. А я её предупреждал, что фигня какая-нибудь выйдет.

– Сомов, – вздыхала я, стоя у его стола в серверной и не зная, как его увещевать. Мне только и не хватало, чтобы его мама-прокурор стружку с нашей конторы, отвращающей её сыночка от учёбы, начала снимать. Ну, вот что ему сказать, если мне в этой серверной даже сесть было не на что. – Ты хоть стул для посетителей поставь.

А что ещё-то?..

– Нечего тут посетителям рассиживаться, – заявил Сомов.

– Чтобы завтра стул был! – сказала я. – Или мне что, приказ издать за подписью и печатью?

– Будет стул, – буркнул Сомов.

В серверной была такая толстенная и тяжеленая металлическая дверь, что ею даже не хлопнешь.

Чуть позже Сомов из университета отчислился. Заставить его учится юриспруденции, когда он с головой погряз в своих компьютерах, никто был не в силах. Даже мама-прокурор.

В последний тёплый и погожий день этой осени мы с Верой успели съездить на природу. А на следующий день похолодало, заветрúло и начались дожди. Мы специально не собирались, поездка случилась спонтанно. После занятий Вера заехала за мной в университет, и мы поехали в офис – я должна была подписать там кое-какие текущие бумаги. Их могла подписать и Вера, имитируя мою подпись, но у нас был уговор – мы так поступаем только тогда, когда я действительно, в силу каких-либо причин, не могу поставить подпись, и подделка подписи Верой согласована. Это было правильно – как директору мне не хотелось бы вдруг столкнуться со своей подписью, которую я не ставила и о которой даже понятия не имела.