В одну из суббот, во второй половине дня, мы с Верой приехали в центр на Красный Проспект, пристроили самурайку на стоянку, а потом Дмитрий на своей машине повёз нас за город, туда, где Вера прожила свои первые здесь десять дней.

Мы туда ехали, наверное, целый час и всё по лесу. Там было так тихо и умиротворённо.

– Судя по генплану развития этого района, который я недавно видел, через двадцать лет здесь всё будет застроено, – говорил Дмитрий, ведя свой джип по заснеженной дороге. – А рядом с нашим Строителем предусмотрена большая торгово-промышленная зона с перспективой подвода туда железнодорожной и автомобильной магистралей и строительство огромной транспортной развязки. Я, когда выбирал себе участок под строительство, об этом не знал. Думал, так и останется более-менее изолированный лесной массив.

И действительно, никакого дикого леса вокруг Диминой усадьбы уже не было. Прямые асфальтированные улицы, посаженные и ещё молодые деревья, фонари, кирпичные и металлические ограды, симпатичные, большей частью двухэтажные частные дома из бруса или кирпича под разноцветными черепичными кровлями. Этакий благоустроенный рай.

Когда мы подъехали к воротам усадьбы, Дима сказал:

– Не выходите пока, сейчас во двор загоню.

Он вышел из машины, открыл калитку, и скрылся за нею. Вскоре открыл ворота, потом опять сел за руль и загнал машину во двор, к самому крыльцу. Выскочил, поднялся на крыльцо, открыл ключом дверь, потом сбежал вниз, выпустил нас:

– Идите в дом. Я машину в гараж поставлю.

Вера впереди, я следом, поднялись по ступенькам крыльца и вошли в холодную прихожую. Вера, как знающая, что и где, открыла дверь налево и мы вошли в тепло.

– Прогулки по заснеженному лесу, лепки снежной бабы и игры в снежки не будет, – констатировала я, снимая пуховик и разуваясь.

– Хочешь поиграть в снежки, – спросила Вера.

– Да не особо, а с тобой, так и вовсе.

– Это почему?

– Ну, во-первых, ты не будешь промахиваться, а во-вторых, снежком можно и убить.

– Во-первых, не надо стоять столбом, тогда в тебя не попадут, а во-вторых, я не такая уж сильная. Просто я знаю, куда и как бить.

– Что, совсем не сильная? – хихикнула я, усаживаясь за стол и поставив руку на локоть, приглашая Веру к поединку. Вера села напротив и тоже поставила руку, обхватив своей ладонью мою.

– Начали! – сказала я и стала давить.

Её рука не особо и подалась. Я схватилась второй рукой и приподнялась со стула. Тут как раз вошёл Дмитрий. Я поднатужилась и прижала Верину руку к столу.

– Я победила!

– Дров не хотите поколоть, девушки? Могу выделить для вас несколько кубометров.

– А ты для отопления дрова используешь? – спросила я.

– Скорее нет, чем да. У меня камин есть. Веру это не особо интересует, а нас с тобой надо покормить, так что сейчас мы мясо в духовку пристроим и, пока оно будет жариться, пойдём к камину. Аперитивчику выпьем для разжигания аппетита, как тебе?

– А что за аперитивчик?

– Например, немножко абсента.

– Звучит заманчиво. Ни разу не пила абсент. Дом то покажешь, пока я ещё трезвая?

– С превеликим удовольствием. Моё детище, как-никак.

Дом мне понравился. Двухэтажный, светлый, просторный, с большой террасой на втором этаже за стеклянной стеной и с прекрасным видом на лес – он сохранился с задней стороны дома. Сосны подступали совсем близко, а одна нависала ветками над террасой, и на заснеженном полу виднелись опавшая хвоя и даже пара шишек.

Стены и пол везде были деревянные. По нынешним меркам, это вроде как круто. К дереву приятно прикасаться и по нему приятно ходить. Пол был тёплый. Видимо, именно пол и обогревал, потому что никаких радиаторов отопления видно не было. И ещё всюду стояли комнатные растения – и маленькие и большие. Живые.

– Ты сам за ними ухаживаешь?

– Больше некому, – ответил Дмитрий. – Садовника или жены у меня нет. О, знакомься, это Дуся.

Откуда-то сверху по лестнице спустилась кошка. Довольно пушистая и заметно, что не молодая. Она спустилась, хрипло мяукнула и развалилась на теплом полу, вытянув лапы и выпуская и втягивая когти. Я погладила её по животу и она, повернувшись на спину, вытянулась и заурчала.

– И сколько ей лет? – спросила я, помня, как Дмитрий при нашем знакомстве сказал, что Дуся должна скоро "сдохнуть".

– Я точно не знаю. Я её подобрал у мусорки полуживую и со сломанными рёбрами. Видимо, кто-то пнул её несколько раз и выбросил. Она уже тогда не была котёнком, а с тех пор, наверное, уже лет двенадцать прошло.

– А у неё котята были?

– Нет, с тех пор, как я её принёс, она на улицу ни разу не выходила. В машине, когда перевозил, даже в обморок падала, тряслась, хрипела, задыхалась. Только в помещении ей хорошо. На улицу ни-ни. Максимум, на подоконник открытого окна запрыгивает посидеть. А домой котов я ей не приводил. Да она и не просила, судя по поведению. Так и прожила всю жизнь одна.

– Видимо, того, что было до мусорки, хватило, – сказала я, снова погладив Дусю.

В гостиной Дмитрий усадил нас в кресла перед камином и разжёг огонь. У него всё было приготовлено заранее, нужно было лишь поднести спичку.

На маленький круглый столик, стоящий между креслами, Дмитрий принёс из столовой три бокала, лёд в маленьком металлическом ведёрке и бутылку с содержимым приятного зелёного цвета. Ножом он наколол в ведёрке льда, потом замысловатой ложкой насыпал лёд в бокалы и налил туда абсенту.

– Если не пила, предупреждаю, он крепкий и горький, – сказал Дмитрий, подавая мне бокал. – Вера? – он подал ей лайм, неизвестно откуда появившийся в руке.

Вера взяла нож, разрезала лайм пополам и выдавила пальцами половинку в бокал с тающим льдом. Дмитрий с дивана, стоящего у противоположной от камина стены, принёс пару небольших подушек, бросил их на ковёр, лежащий у столика, лёг, опёршись на локоть, словно римский патриций, и взял свой бокал.

– За нас.

Я отпила маленький, обжёгший язык, глоток. Очень необычный и ароматный вкус. Напиток мне понравился. Потрескивал огонь, было так тихо кругом – у нас на Коптюга всегда слышен город, даже если окна закрыты, а здесь стояла тишина.

– Так тихо, – сказала я.

– Летом, на рассвете, здесь так громко поют птицы, что просыпаешься, – сказал Дмитрий. – Это приятное пробуждение.

– А у нас дома рядом железнодорожная станция, – вспомнила я Рубцовск. – Я всю жизнь просыпалась под свистки маневровых тепловозов, грохот сталкивающихся вагонов и разговоры через громкоговоритель диспетчеров. Этого даже не замечаешь, если привыкнуть. Вера, а ты подо что просыпалась?

Ну почему я всегда сначала говорю, а потом думаю?

– Под сигнал подъёма или тревоги, – как ни в чём не бывало ответила Вера.

Вообще-то, можно было и не спрашивать.

Минут через десять я почувствовала, как в желудке образовалась бездонная пустота – приятное ощущение.

Когда мясо приготовилось, Дмитрий ненадолго ушёл в столовую, сервировать стол. Вера встала с кресла, подошла к пианино, села на пуфик, подняла крышку и начала играть что-то медленное и мелодичное. Я тоже подошла и с интересом смотрела на Верины руки, как её пальцы уверенно бегают по клавишам.

– Я не знала, что ты играешь, – сказала я.

– Я тоже не знала, пока не увидела пианино, ноты на нём и однажды не попробовала, – Вера закрыла крышку. – Ты же знаешь, как я это делаю. Не намного сложнее, чем компьютерная клавиатура без разметки. Тут ещё нужно соблюдать темп исполнения и выдерживать длительность нот, но при этом я не использую педали и интонационные акценты. В результате музыка получается дубовая, как говорит Дима. Оно и понятно, музыкой я никогда не занималась. Если специально заняться, то, конечно же, результат не заставит себя ждать, но тяги к музыке у меня нет. К стихам и то больше. Музыка без семантики – можно всё легко рассчитать и куда безупречней. Не интересно.

В арке, разделяющей столовую и гостиную, показался Дмитрий с салфеткой в руке: