Поза старшей из сестер, ее осанка и манера стоять, да и сам жест, которым она успокаивала младшую, говорили о том, что девушка знакома с танцами или с фехтованием, а, возможно, и с тем, и с другим. В ней ощущалась та грациозная сила, что присуща тренированным людям.

Во всем облике девушки чувствовалась не только ярость, но и некоторая настороженность и угроза. Казалось, старшая из сестер была готова в любой момент встать на защиту и закрыть собой тех, кто находился с ней рядом. Кожаный доспех, явно сшитый по фигуре и по особому заказу, и два висящих на поясе длинных кинжала только подтверждали это.

Младшая из сестер была совсем юной. На вид ей можно было дать едва семнадцать или восемнадцать лет. Ее лицо было по-детски чистым и открытым. В янтарно-карих глазах прятался страх, пухлые вишневые губы были сжаты и слегка подрагивали.

Младшая из девушек, испуганно льнувшая к сестре, была воплощением изящества и внутренней легкости. Казалось, что это грациозное создание, похожее на яркую пеструю птичку, в любой момент готово вспорхнуть и улететь подальше от опасности. Это впечатление усиливал ветер, развевающий простое темно-синее платье младшей и ее длинные, до плеч, волнистые волосы.

Казалось, что такие похожие и так отличающиеся друг от друга сестры даже родились и воспитывались в разных государствах. Гибкая и ловкая старшая, судя по манерам, вряд ли была уроженкой Трезеньеля, где от женщин требовалось, прежде всего, быть красивыми, обходительными и всецело подчиняться воле мужчин. Легкая и воздушная младшая, тем не менее, полностью подходила под этот типаж.

Второй из юношей не смотрел на горящий город. Скрестив руки на груди, он с тревогой наблюдал за своими спутниками, как будто ожидая от них чего-то. Бледное лицо молодого человека оставалось спокойным и бесстрастным, пока он задумчиво переводил взгляд своих стальных серых глаз то на девушек, то на стоящего поодаль светловолосого парня.

Все во внешности этого молодого мужчины говорило о его самодисциплине и о том, что если он и позволяет эмоциям завладеть им, то это случается нечасто. Его лицо с высокими скулами с волевым подбородком было тщательно выбрито. Простая, не стесняющая движений одежда, которую предпочитают люди, по какой-то причине скрывающие свою физическую силу и боевую подготовку, была безукоризненно чистой. В таком же идеальном порядке было и его оружие – два коротких меча в ножнах на поясе, лук и колчан стрел за спиной и охотничий нож, рукоять которого торчала из-за голенища сапога.

В беспорядке были только пепельные волосы молодого мужчины. Когда-то они были острижены по-гладиаторски коротко, но сейчас сильно отросли и теперь, раздуваемые ветром, небрежно торчали в разные стороны.

Судя по голубому шелковому платку, повязанному чуть выше левого локтя, этот парень принадлежал к энье̇ро – гражданам эрцгерцогства Энье̇с, островного государства, которое несколько десятков лет было основано восставшими рабами.

Раньше Эньес назывался Островом смерти. Туда со всего континента свозили умирать невольников, которые уже не могли выполнять свои обязанности. Теперь же созданное там государство открыто оказывало поддержку и охотно предоставляло подданство беглым рабам со всего континента. Во всяком случае, тем, кто смог добраться до его берегов.

***

Какое-то время все четверо хранили молчание, как будто прощаясь с городом, в котором им пришлось многое пережить. Все понимали: когда Рувен восстановится, он уже не будет прежним, как не будет прежней вся их жизнь.

– Все кончено, – нарушил, наконец, молчание длинноволосый блондин, – И все это снова не имело смысла. Я хотел помочь людям, но сделал только хуже.

– Что значит – «хуже», А̇ндри? – обернулась к нему изящная воительница. За ней – ее нежная, как птичка, сестра.

– Вместо того чтобы позволить мне вылечить зараженных, как я просил, они предпочли просто уничтожить всех – и больных, и здоровых, – тот, кого назвали Андри, показал на город внизу, – Это несколько тысяч человек, Эсса! Возможно, если бы я смирился и не стал настаивать на том, чтобы мне позволили всех вылечить, можно было бы избежать кровопролития.

Конечно. Но тогда весь Рувен вымер бы от эпидемии, – покачала головой зеленоглазая девушка, – Они просто не могли позволить магу вмешаться в ситуацию. Город пострадал из-за политики, Андри.

– Верно, – целитель опустил голову, – Это ли не доказательство того, что любая борьба бессмысленна? Нас просто потопят в крови, а вместе с нами – множество невинных людей. И сейчас… что я здесь делаю?! Я должен быть там, со всеми!

– Позволить себя схватить и казнить? – усмехнулась старшая из девушек, – Действительно хочешь доставить им такое удовольствие?

– Я не узнаю тебя, Андри! – воскликнула юная фея, – Ты же никогда не сдаешься! То, что произошло – не твоя вина. Рувен и его жителей уничтожили король и Орден. А люди пошли за тобой, Андри. Значит, они были к этому готовы!

– Виэ̇ри права, – кивнула Эсса на слова сестры, – Люди пошли за тобой. Пошли, несмотря на то что им с детства внушали, что магия – это скверна, проклятие, и что любой из магов изначально заражен злом и использует свою силу для захвата власти при первой же возможности! А ты лечил их, ты делал все, мог. И они предпочли верить в то, что видели сами, тому, что с рождения вбивали им в головы. Они начали задумываться, Андри! Значит, все еще может измениться!

– Орден методично уничтожает то, что осталось от магов, уже больше тысячи лет, – глухо произнес светловолосый парень и обнял себя за плечи, – Уничтожает довольно успешно. Выживают единицы. Но и те, кому удается остаться в живых, неспособны бороться. Они или цепляются за теплое местечко под крылышком покровителей, которым их продали после обучения, либо вынуждены всю жизнь бегать и прятаться, чтобы их не отправили в тюрьму.

– Значит, надо искать другой выход, – задумчиво произнесла Эсса, – Например, такой, который раз и навсегда сможет разрубить этот узел.

– А что можно сделать – обратиться к Единому? – с усмешкой произнес увешанный оружием парень, который до сих пор хранил молчание. Голос его был низким и хрипловатым, но звучным, – Или вернуться во времена Пророка Рикварда и убедить его пощадить магов прошлого и не начинать войну? По-моему, наш Андри такого не умеет.

– Мате̇ос, ты не помогаешь! – обернулась к нему младшая из девушек, слегка нахмурив брови.

– Да нет, почему же… – медленно произнес Андри, задумчиво наморщив лоб. Вдруг глаза мага заблестели, – Сияющие уши Пророка! Фанкор-Зор! Город на севере, куда бежала после войны большая часть магов Древней Империи Ристерос! Помните, пару лет назад в «Пьяной ветке» какой-то бродячий менестрель хвастался, что узнал про Фанкор-Зор что-то такое, за что Церковь может заставить его умолкнуть навеки? И что он сейчас же отправляется в Волчий Край на поиски.

– Если верить житию Пророка, Фанкор-Зор пал после десятидневной осады, – с сомнением покачал головой тот, кого называли Матеос, – Что мы будем искать в руинах?

Старшая из девушек задумчиво свела брови, что-то вспоминая.

– Менестреля звали Феликс. Феликс Бернье, – наконец, подтвердила она, – Я помню. Он был очень взволнован и захвачен этой своей идеей. Феликс действительно что-то знал. Он был не из тех, кто готов пуститься в любую сомнительную авантюру. Кстати, с тех пор его никто не видел.

– Возможно, если мы туда доберемся, мы сможем разыскать что-то, что нам поможет? – в голосе Андри появилась надежда.

– Или хотя бы неплохо спрятаться, – улыбнулась Эсса, с нежностью глядя на мага. Девушке было явно приятно было видеть его ожившим и увлеченным, – Нас всех разыскивают, вы не забыли?