Вообще, ещё до того, как узнал о гибели семьи профессора, у меня был какой никакой план. — Вернуться, распродать кое-что из моих богатств, встать на учёт в "конторе" задним числом, используя элемент коррупции, а затем, съездить к моей сестрёнке в Россию — пора бы нам уже увидеться. Также, я планировал, наконец, разобраться с тайной Антона, которую он так тщательно скрывал. Точнее, скрывал он своё место жительство, возможно семью, и с этим как-то было связано его неугомонные стремление заработать все деньги мира. В идеале — я вывожу друга на чистую воду и помогаю ему разобраться с его проблемами.

Договорился с местным частником. Тот довёз меня до первой городской заставы. Дальше я, аки диверсант, просачивался полями, под всеми доступными мне маскирующими Вязями. Вот так я оказался в пригородной гостинице для дальнобойщиков. Даже домой сунуться не решился — если моя группа в контрах с законом, то и я, скорее всего, в розыске. Семь дней я просеивал всемирную сеть, особенно родной сегмент.

Сделал пару вылазок на окраину города — прикупил кое-что из одежды, заодно изучал обстановку. Обстановка напомнила 90-е. Конкретно — людьми, которые даже улыбались как-то напряжённо и пустыми улицами поздними вечерами. Хотя раньше, в девять-десять вечера, жизнь в городе только начиналась. Замечал обнаглевшую нечисть и клановые группы на неё охотящиеся, при этом, они избегали встреч с группами государственных силовиков, которые будто блюли негласный комендантский час. Видел и банды, по-другому не назвать, из Знающих пятой волны. Эти, по большей части, вели себя как шакалы — пытались играться в районные банды.

До друзей дозвониться так и не получилось. Поэтому сегодня я решил отправиться в город, по тем местам, где могли отыскаться их следы. Аккуратно.

Директор детского дома вышла ко мне только после того, как я убедил охранника на воротах позвонить ей. В трубку, я передал привет от Марии и уже через минуту из здания главного корпуса выбежала женщина — из тех, что стареют красиво. Стройная и подтянутая, несмотря на солидный возраст, фигура. Лицо, которое не портили еле заметные морщины, отчего волосы, покрашенные в кофейный цвет и уложенные в нарочи́то небрежную причёску, выглядели естественно. Дополнял образ строгий комплект из длинной свободной юбки, блузки и жакета, но тёплых оттенков. Этой даме больше подходило определение «доброй гувернантки», а не «директора гос.учрежления».

Она почти бежала по асфальтовой дорожке, разбрасывая редкие жёлтые и красные листья, успевшие опасть со старых дубов и клёнов, которыми была высажена вся территория.

— Илья, здравствуй! Ты почему не позвонил, не предупредил, что приедешь?

— Здравствуй, Римма Павловна! У меня нет ваших контактов. Всё организовывала Маша, ты ведь знаешь.

Я улыбался — эта невероятной доброты женщина всегда вызывала во мне чувство необъяснимой теплоты и радости. Наверное, потому, что чем-то напоминала мою бабушку. А охранник, слышавший наш разговор из окна своей сторожки, пучил глаза. — Какой-то, на вид, тридцатилетний "щегол" так панибратски общается с его начальницей в летах, которая выпорхнула аж к воротам, будто министра встречает, не меньше. Кстати, зная эту женщину, как раз к министру она бы и не выпорхнула.

— Да ты проходи, — всплеснула руками директор. — У деток сейчас "кружки", но мы пока с тобой посидим, чаю попьём.

— Я ненадолго. Только вернулся из длительной поездки... Дел накопилось.

— А почему один? Остальные ребята пропали куда-то, вы разве не вместе работаете?

Мне будто льдинку кинули за шиворот.

— Давно они пропали? — я старался не выдать голосом зарождающееся беспокойство.

Римма Павловна задумалась, что-то подсчитывая в уме. Её глаза, за стёклами очков в тонкой оправе, затуманились дымкой воспоминаний.

— Последний раз они приходили в начале июня, почти три месяца назад. Маша, Антон, Руслан, а с ними ещё двое парней — Евгений и Рамиль. Как обычно, кучу подарков привезли. Пообщались, поиграли с детками... Я не заметила, чтобы у них были какие-нибудь неприятности или проблемы. И всё, с тех пор, ни одного звонка. Две недели назад, пришёл перевод — на тот счёт, что вы с ребятами открыли специально для нашего дома. Но ни сообщения, ни даже имени отправителя. Я разговаривала с сотрудниками банка, они мне сказали, что перевод анонимный, кажется, из Венгрии. Правда, как оказалось, это ничего не значит — отправитель может находиться в любой другой стране.

— Скажи, Римма Павловна, это может быть кто-то другой?

— В том-то и дело, что нет, — было видно, что женщина искренне беспокоится о ребятах. — Нам много кто помогает, но, в основном, это одежда, игрушки, сладости. Есть несколько организаций, которые переводят деньги, но официально и суммы там... Илья, дело ведь не в суммах, а в том, что вы — одни из тех немногих, кто помогали искренне, без показухи. Я сразу подумала, что этот перевод от вас. Но, как найти или связаться с ними я не знаю.

Она произнесла последние фразы извиняющимся тоном и обняла себя за плечи — утро выдалось прохладным. Охранник уже выпал в осадок. А я решил, что мне пора.

— Спасибо. Извини, что отвлёк...

— Да что ты такое говоришь, Илья?!? Это тебе и твоим друзья — огромное спасибо. Вы столько для нас сделали. И детки к вам привязались. Они всегда так радуются, когда вы приходите. Они... особенные, но зато лучше, чем обычные дети, чувствуют искреннее отношение. Может зайдёшь? Хоть на пол часика?

Я не смог ей отказать. Да и мне нужно было подумать. В стенах этого детского дома я всегда ощущал спокойствие, здесь самые тревожные мысли, казалось, отступали на второй план. Дети меня узнали, даже несмотря на мою обветренную и обгорелую физиономию. Окружили, дёргали за полы и рукава пиджака, засыпая вопросами: Где был? Почему не приходил так долго? Никаких подарков у меня с собой не имелось, но дети не заметили этого. Они наперебой предлагали мне конфеты, отложенные со вчерашнего полдника, игрушки, водили меня на огромную игровую площадку и в зал, превращённый в современный кинотеатр — мол, вот, дядя, гляди как у нас здорово, оставайся с нами. А чего мне глядеть? Все эти чудеса были оборудованы, в том числе, и на мои деньги. Но я изображал удивление, чем приводил детей в ещё больший восторг.

***

— Куда едем? — дежурно поинтересовался водитель-бомбила.

Действительно, а куда мне нужно? Оставался последний адрес, где можно было разузнать про друзей, но я справедливо опасался нарваться там на конторских. Назвав самую фешенебельную гостиницу для состоятельных туристов, которая располагалась в центре, сел на пассажирское, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Прошло пол дня, а мне ещё ничего не удалось узнать про Антона и остальных. Куда же они подевались?

Сам, конечно виноват. Кроме номеров телефонов, не знаю о них почти ничего. Ладно Маша и Руслан — с ними нас связывали больше деловые отношения, хотя в последнее время мы сильно сблизились. Но Антон — человек, который чуть не за уши вытащил меня в мир изнанки, помог мне пройти тяжелейший Обряд открытия грани и, последний год моей жизни, был мне настоящим другом... А я даже адреса его не знаю. Н-да. И сколько бы я не оправдывал сей факт скрытностью самого ведуна, гаденький внутренний голос шептал: «А ты сильно настаивал?».

Вспомнил, как, после первого для нашей группы рейда, мы ездили по адресам, приводя себя в порядок для похода на Рынок. Дом Евгения нашёл. С трудом, но вспомнил квартиру — было похоже, в ней никто не жил уже несколько месяцев. То же самое с адресами Руслана и Маши. Соседи подозрительно щурились на меня и никакой конкретики сообщить не могли. Эмпатия подтверждала, что действительно ничего не знают.

Оставался бар «Знаток», где мы все познакомились и где чаще всего встречались. Если уж и хозяин бара — Арсен — не знает, что с моими друзьями, то... Направляясь туда, я рисковал. Это место курировалось "конторой". Но других вариантов у меня не было.