— Не нужно, — Ваня не задумываясь парировал, а Вера озадаченно моргнула. — Обрезать не нужно. Я помогу тебе побороть этот страх, — он поднял руку, тыльной стороной ладони провел по щеке, развернул ее и обхватил лицо. Большим пальцем скользнул по скуле вниз к губам. — Мы справимся. Веришь?

Вера на миг прикрыла веки, качнулась чуть вправо ныряя щекой в ладонь, а затем распахнула глаза и кивнула.

— Вань, кажется я хочу, — шепнула, больше не пряча свой взгляд, заглядывая в самую бездну потемневшего мужского.

— Ммм?

— Ты говорил, если я захочу… Кажется, хочу. Я хочу поцеловать тебя.

Ваня улыбнулся, еще раз пробежался кончиками пальцев по острой скуле.

— Это моя фраза, воробышек. На ней авторские права… Рискнешь судиться со мной?

Воронов шептал ей в губы охрипшим голосом. Пытался придать словам легкости, когда у самого перехватывало дыхание и сбивался сердечный ритм. Он боднул ее носом и притянул лицо ближе к себе, нежно обхватив за щеку. Мужские пальцы потерялись в густых голосах, скользнули от уха к затылку.

— Нет, не судиться. Только поцеловать.

Он коснулся ее губ первым.

Держался, всеми силами цеплялся за свою выдержку, но, заметив едва различимое движение в свою сторону, не смог, сорвался.

Вера ответила.

Прильнула к напряженному мужскому телу, поддалась напору настойчивых губ.

Ее были мягкими.

Его — горячими.

Ваня нежно обхватил сперва ее верхнюю губу, через мгновение — нижнюю. Боясь испугать, отступил на секунду, оторвавшись от воробышка, и заглянул в ее глаза. Они одновременно сверкали и были затянуты туманом. А еще наполнены эмоциями: живыми и искренними. Ярким огнем в них горело желание. Оно же переполняло душу.

Второй раз они поцеловались из-за Веры.

Ваня медлил. Он хотел запомнить этот момент, отложить в памяти каждую секунду, каждый вдох и каждое касание. А Вера не лгала — она хотела его целовать.

Они, не сговариваясь, нырнули друг в друга. Ваня забросил застывшие в нерешительности женские руки себе за шею, а сам бродил ладонями по любимому лицу, ласкал хрупкие плечи и острые ключицы. Едва сдерживаясь, пробегал кончиками пальцев по выступающим позвонкам и снова спешил вверх, к волосам.

Они целовались, словно подростки. Сперва осторожно, мелкими шажками изучая друг друга. Затем увереннее, догадавшись, что партнер хочет того же. А в конце их поцелуй был очень жарким и жадным.

Они пили друг друга.

Они дышали друг другом.

Они жили друг в друге.

Казалось, время застыло. И только услышав тихий скулеж у ног, Ваня смог снова прийти в себя. Дружок толкал холодным носом в Ванину ногу и пытался привлечь внимание хозяина.

— Не в этот раз, малыш. Она моя, не отдам, — Воронов ответил прыгающей на месте собаке, целуя Верину шею.

А потом снова щеки, веки и губы.

Но щенок не успокаивался. Он залаял, подбежал ближе к Вере и ухватил ее за край майки. Потянул на себя, ворчливо рыча.

— Дружок, не ревнуй.

Воронов попытался отмахнуться. Но собака не слушалась. Тянула и тянула, забирая любимое тело из мужских рук.

— Вань, Ванюш, постой…

Вера просила и одновременно подставляла шею под поцелуи, запрокинув голову вверх. После очередного возмущенного лая все же нашла в себе силы и легко оттолкнула Ивана.

— Прости, прости, — Воронов отпустил мягкое теплое женское тело, вытер ладонями лицо и на минуту прикрыл глаза — внутренне корил себя за несдержанность и радовался, все еще ощущая на губах вкус ее поцелуя.

— Ванюш, он у нас и правда умница, — Вера обернулась и улыбнулась. — Посмотри.

Пришлось открыть глаза, сосредоточиться и попытаться понять, о чем говорила Вера. На что указывала протянутым вверх тонким пальцем.

Он еще ни разу в жизни не видел такого.

Темное иссиня-черное небо с яркими искрами блуждающих вдалеке звезд словно на двое разрезал огненный шаг с длинным, исчезающим на конце «хвостом».

Не заметить ее было невозможно.

— Невероятно.

Ваня не лгал. Потрясенный, он завороженно смотрел на небо, обнимая застывшую в его руках Веру. Опустил голову и поцеловал ее волосы. Мельком увидел, что она улыбается.

— Почему мы видим ее так отчетливо? Я думал, такое можно наблюдать только через телескоп.

Вера качнула головой.

— Нет. Большинство небесных тел изучаются с помощью оборудования, но некоторые явления доступны простым смертным, — Вера улыбнулась. — Такие, как эти.

— Она действительно прекрасна.

— И уникальна, — Вера придвинулась ближе и положила голову на Ванино плечо, уперевшись затылком. — Люди еще никогда такого не видели, и не известно, увидят ли еще раз. Когда я ее открыла, мы все немного испугались. Данные были очень сомнительными и часто менялись. Мы не могли спрогнозировать поведение кометы. Я наблюдала за ней долгое время, и результаты просто поражали. Ее орбита оказалась гиперболической, а комета не была гравитационно связана с Солнцем. А еще она была огромна и направлялась к Земле. Представляешь, что творилось в научном сообществе? — Вера усмехнулась. — Ее ядро огромно, скорость и направление не статично. И она летела прямо на нас.

— Когда орбита изменилась?

— Это произошло, когда я была в больнице. Результаты наблюдений и исследований я нашла несколько дней назад.

— Считаешь, она нанесла бы вред Земле?

— Если бы упала? Да, конечно. Второй Ледниковый период вряд ли наступил бы, но она опасна настолько же, насколько и прекрасна.

Ваня склонился, носом зарылся в темные волосы и вдохнул их запах. Одной рукой крепче обнял Веру за плечо, в то время как другая, не переставая, ласкала нежную кожу на внутренней стороне запястья.

— Ну, умирать я пока не планирую. Даже если представить, что смерть моя будет от такого поразительного явления. Так что разворачивай свою комету и отправляй ее на другую планету, — Ваня усмехнулся, Вера улыбнулась в ответ. Задумалась на несколько секунд.

— А она ведь и правда моя. Ты знал, что у меня их восемь? — она чуть сдвинулась и посмотрела на Воронова. — Но эта самая любимая.

Ваня отпустил запястье, поднял руку и скользнул пальцами по щеке. Заправил за ухо темные прядки и улыбнулся, когда заметил россыпь мурашек, бегущих вниз по шее.

— У тебя будет еще много открытий, Вер. Эта, — кивнул на небо, — точно не последняя. Обещаю тебе.

— Эту я открыла пять лет назад. Представляешь, что я еще могла бы сделать за эти годы? — в бездонных глазах сверкнули слезы. Но Вера не плакала, буря безумствовала внутри нее.

— Единственное, что я точно знаю — ты сделаешь еще больше.

Она засмеялась, покачала головой.

— Ты безрассудный, Ванюш.

— Нет. Я влюбленный.

Они горели огнем.

Глаза, в которых на миг застыл страх, в темноте ночи горели ярче самой ослепительной звезды. Вера застыла, смутилась, моргнула несколько раз и опустила взгляд. Затихла, так и не сказав ничего в ответ.

А потом развернулась, на коленях придвинулась еще ближе, подняла руку и коснулась утонувших в ночи мужских скул. Пробежала пальцами по широким броням, ресницам, разгладила морщинку на переносице. Склонила голову и улыбнулась.

— Вань, — позвала, заставив Воронова распахнуть прикрытые от наслаждения глаза. — Я хочу, чтобы ты знал, — она незаметно сглотнула, волнуясь, и прошептала, четко выделяя и проговаривая каждое слово. — Я тебя не боюсь.

Ему не нужны были высокопарные слова о чувствах, бесконечное «спасибо», которое она повторяла на репите каждый день вернувшись из больницы, вымученные фразы, рожденные лишь из-за воспитания в ответ на его слова.

Ему хватало ее улыбок и тепла.

Ему было важнее ее спокойствие и счастье.

Прошелестевшие в ночи четыре слова, стали самыми дорогими для него за последние месяцы.

Вера не отвернулась к своим любимым звездам, не подарила внимание и взгляд комете, которую ждала, как никто другой во всем мире. Она не стеснялась и не нервничала. Она была открыта для него, словно книга, и ранима, как ребенок впервые увидевший свет.