— Сказали так, словно вы не являетесь частью человечества. Не один из миллиардов, живущих на этой земле. Особенный… — снова глаза в глаза и опять его рука тянется к груди.
— Да, нет. Я самый обычный, — Иван сглотнул, усмехнулся и подтолкнул ногой уже знакомый камешек. Они вышли на набережную освещенную неоновыми вывесками кофеен и небольших магазинчиков — сейчас уже закрытых. — Сегодня, например, разозлившись я вырвал пуговицу на рубашке. Лежит теперь где-то в машине.
— Забавно. Не подумала бы, что вам это присуще.
— Что? Злость? — он взглянул на девушку приподняв одну бровь.
— Нет. Человеческие эмоции в принципе.
— Вы жестоки, — а потом и вторую — удивившись, но не смутившись. Усмехнулся, покачав головой.
— Или же это вы, Иван, не хотите принимать правду, какой она есть.
Воронов хмыкнул, позволив губам растянуться в улыбке — чуть шире, чем должны были. Она смело бросала в лицо его же слова. Возвращала их, наблюдая за реакцией, впитывала его такие редкие эмоции.
Иван покрутил в кармане толстовки ключи от квартиры и поднял голову к небу. Странно, но здесь почти не было видно звезд. Раньше он не замечал этого. Небо, затянутое тучами, в проблесках было темным. Оно словно терялось среди подсветок домов, фонарей, освещающих ночной город, сигнальных маяков прикрепленных на шпилях высоток… Небо здесь и правда было другим.
Где-то рядом прозвучали голоса и звук колокольчика над дверью. Иван обернулся — в приглушенном свете фонарей горели окна небольшой кофейни.
— Сегодня я не принес кофе. Хотите, можем зайти куда-нибудь? — он повел головой, останавливаясь. — Кажется здесь еще открыто.
Девушка взглянула сперва на здание, потом на мужчину. Сглотнула отчего-то и опустила взгляд.
— Нет. Не стоит. И кофе не нужно. Не хочу. Правда, — отказалась. А потом еще раз. И еще… И внезапно вскинула голову, — Но если вы хотите, то… Вы идите. И поздно уже. Мне пора… Я думаю.
Только вот Иван думал иначе. Расставаться не хотел, да и кофе в принципе тоже. Смотрел на побледневшего воробышка и прокручивал в голове ее реакцию. Снова нахлынувшее чувство быть до́лжной? Ведь понятно, что и денег у неё явно нет и платить за себя она не позволит. Или внезапное смущение из-за одежды? Хотя ему было плевать, что на ней надето. А вот ей… Неизвестно.
Но Ивану показалось, что девушка не хочет заходить в кофейню совсем по другим причинам. Ее бегающий, опущенный к земле взгляд, внезапная бледность, — хотя куда уж сильнее — дурацкий капюшон наводили на мысли…
— Вы можете кое-что сделать для меня? — Иван спросил, не веря в положительный ответ, но отчаянно надеясь.
— Я не знаю…
— Пожалуйста, — они стояли друг напротив друга. Пытаясь найти ее глаза Иван склонил голову, а девушка наоборот — приподняла. Смотрела сначала в землю, а потом набралась смелости — ответила. И пусть из-под ресниц, но и этого было достаточно для его «пожалуйста».
— Подождите меня здесь. Всего минуту.
Воронов не отводил взгляд, пока не увидел ее неуверенный кивок головой. Подождал еще несколько секунд, молчанием ответил на ее тихое: «Иван», пропитанное надеждой, и отошел только лишь после того, как заметил искорки смирения в огромных глазах и тихий выдох сквозь сомкнутые губы.
У него не было привычки оборачиваться. Он всегда смотрел только вперед, куда бы ни шел. Но сейчас отступив всего на несколько метров от девушки, Ивану нестерпимо захотелось обернутся. А он привык: если чего-то хочется — делай. Поэтому…
Девушка стояла у кованного парапета лицом к воде. Снова рассматривала свои звезды, высоко подняв голову. В темноте ночи, на опустевшей улице, стоя вот так, в одиночестве, она и правда была похожа на воробья. Крошечного, пугающегося огромного внешнего мира, смотрящего в небо… Скорее всего мечтающего улететь. Как в детстве…
Иван провел ладонью по затылку, взглянул еще раз на девушку и быстрым шагом направился к зданию кофейни. Заказал, рассчитался и также быстро вышел, отмахиваясь от навязчивого, точащего словно червяк внутренности предчувствия. Открыл дверь, вскинул голову к набережной и выдохнул.
А потом улыбнулся — глупо, как подросток — потому что она ждала его.
— Вы не поверите, но у них закончилось молоко, — Иван остановился у парапета, опершись бедром о кованное ограждение. — Странно, если учесть, что это кофейня, — сам не понял почему начал оправдываться. Запнулся и протянул девушке бумажный стакан. — Поэтому я еще взял вам мороженное.
Девушка перевела пристальный взгляд с мужчины на его руки. Нахмурилась, свела брови в переносице… Иван видел, что она хотела отказать, буквально слышал ее тихое «нет».
— Хотите правду? — поэтому опередил рвущиеся наружу слова своими. Воробышек выглянула из капюшона, просканировала сосредоточенное лицо, моргнула, но кивнула. — Мне приятно угощать вас кофе. Вы улыбаетесь, когда пьете его и закрываете глаза от удовольствия… Впервые в жизни я хочу делать что-то, не ожидая ничего взамен.
— Я не знаю, что на это ответить… — прошептала, обескураженная его словами.
— Ничего. Просто возьмите.
И она взяла. Протянула руки, коснулась холодными пальцами его — горячих — и забрала оба стаканчика. Иван улыбнулся, выдохнул внезапно скопившийся в легких воздух и развернулся лицом к воде. Они пили кофе, чуть слышно разговаривали, наблюдали за неспешно бьющимися о бетонные ограждения волнами…
Внезапно Иван понял, что вся накопленная за день злость… отступает. Схлынывает с напряженного тела, как вода, унося с собой негодование и тянущее душу разочарование в людях. Даже в зал идти не хотелось. Да и не нужно уже.
Сейчас было хорошо…
Вот так, ночью, на набережной рядом с молчаливым воробышком, глотая остывающий кофе из бумажного стакана.
И ей кажется тоже.
— Здесь очень красиво, — Иван повернул голову и посмотрел на девушку. Кивнул, соглашаясь с ее словами.
— Я люблю это место. Оно странным образом притягивает к себе. Здесь красиво в любое время года, не только сейчас, когда вокруг цветут цветы, а деревья утопают в зелени.
— А зимой вода замерзает?
— Вы никогда не гуляли здесь зимой?
— А сколько лет этому району?
Вопрос был странным. Иван повернул голову, взглянул на девушку и замолчал. Казалось, просто размышлял, вспоминая. И на самом деле думал. Только не о возрасте высоток у воды.
— Четыре года. Река здесь и раньше была. А вот жилой комплекс и вся инфраструктура по обеим сторонам появилась относительно недавно. Это по сути окраина, но она существует, как полноценный город в городе.
— Поэтому вы и выбрали квартиру в этом микрорайоне?
— Отчасти. Я люблю уединенность. А здесь не глядя на то, что ты живешь в мегаполисе ощущаешь себя словно в своем собственном маленьком мире.
Девушка кивнула и снова посмотрела на воду. Подняла руку и лизнула языком мороженное. Иван опустил локти на парапет и вытянул ладони вперед, удерживая пальцами кофе.
— Вы родились здесь?
— Да.
— Были в отъезде?
— Можно и так сказать, — девушка усмехнулась и убрала упавшую на лицо прядку. — Меня долго не было. И я не видела всего этого, — указала подбородком на дома, стоящие по ту сторону. — Но зато сейчас вижу. Мне нравится.
— Да. Мне тоже, — Иван нехотя отвел взгляд. Сделал глоток, вдохнул ночной воздух. — Я много путешествовал. Есть очень красивые места, страны и города, поражающие своей грандиозностью, уникальностью, самобытностью и современностью… Но где бы я ни был, всегда возвращался и не жалел. Хотя есть возможность жить где-то далеко отсюда. Где захочется, в принципе… Но я люблю этот город. Со всеми его плюсами и минусами.
— Вы видели статую Христа?
— В Рио-де-Жанейро. Да, видел.
— Колизей в Риме?
— Да.
— Пе́тра? Великая Китайская стена? Пирамиды?
— Да, да и да. Главные мировые достопримечательности были первыми в списке того, что я хотел увидеть, когда появилась такая возможность. Но мне понравились не только они. Вересковые пустоши в Шотландии, красная земля у Гранд Каньона… Красоту можно увидеть во всем. Не только в том, что признано обществом.
