— Нет, на Воротынских нападали сторонники императора.

— Правда? Откуда вы знаете? Зачем им?

— Пленный мало что рассказал. Но с его слов можно было понять, что он — за абсолютную власть монарха, а Воротынских почему-то считает предателями. Чувствую, серьёзные там игры ведутся. Не знаю, какие будут последствия.

— То есть, у нас вообще может работы не оказаться? — забеспокоилась Виолетта.

— Может случиться и такое. Нам не остаётся ничего другого, кроме как ждать.

— Эх, а я уж понадеялась, что получится заработать. Я ведь выпускаюсь в этом году, дальше придётся самой устраиваться. На государственную службу идти не хочется, а родители помогать мне не будут. Мне нужна работа.

— Так из-за чего вы поссорилась с родителями? Помню, говорили, что с отцом какие-то разногласия возникли?

— Да, у нас ссора ужасная вышла… — Виолетта задумалась, размышляя, надо открывать мне свои тайны или нет. — Он хотел выдать меня замуж, а я отказалась. Папенька взбесился и заявил, что я ему больше не дочь и знать он меня не хочет.

— Вот же какие родители, а? Повод-то для отказа хоть серьёзный был?

Виолетта усмехнулась:

— Ну… мне не нравился этот человек с самого начала. Очень неприятный тип. Не хотела бы прожить с ним всю жизнь.

— Да, понять можно. Мне жаль, что так случилось.

— А мне — нет. Теперь я могу жить, как захочется, и никакой папенька мне не указ. Так даже проще. Только вот деньги нужны, а нас оставили без заработка. Какие-то сбережения у меня есть, но этого, боюсь, не хватит, чтобы открыть собственное дело.

— Удивительно получается. Мы оказались в очень похожих обстоятельствах. Мой отчим тоже от меня фактически отказался. Ну и хрен с ним, как говорится. Зато нас с дядей есть один проект в задумке. Мы планируем делать вылазки на нижние слои, но для этого понадобится команда. Ничего не обещаю, но если у нас всё получится, а вам будет нужна работа, присоединяйтесь.

— О, я с удовольствием! — оживилась Виолетта. — А когда вы собираетесь начать?

— Пока говорить об этом рано. Я, в любом случае, планирую добывать камни, как и мой дед. Он ходил на нижние слои и разбогател. Почему бы не попробовать удачу и мне? Но получится ли заняться этим в ближайшее время или через три года, я не знаю.

— А на какие слои он ходил? Он рассказывал?

— Я мало, что слышал. Он умер, когда мне было три года.

— На нижних слоях погиб?

— Нет, дома в собственной постели. Энергетическая болезнь покосила.

Солнце катилось к горизонту, мы опаздывали на ужин. Столовая закрывалась в девять часов, как и учебный корпус, а в десять уже следовало находиться в своих комнатах.

— Ой, похоже, мы останемся без ужина, — Виолетта посмотрела на солнечный шар в прогалах листвы.

— Тогда пошли скорее. Может быть, ещё успеем.

— Да ну. Не хочется торопиться. Сегодня такой приятный вечер, не находите? А поужинать я могу и в общежитии.

— Пожалуй, я — тоже. Но нам всё равно надо двигаться к школе. Уже поздно.

Мы развернулись и также медленно, прогулочным шагом направились к общежитию. Я видел, что Виолетта не хочет со мной расставаться, и тоже не торопился.

— В этот выходной опять планируете поехать в Москву с друзьями? — Виолетта словно намекала, чтобы я пригласил её.

— Пока не знаю, с кем. Возможно, друзьям придётся ехать одним, если вы составите мне компанию.

— Я с удовольствием. Хотите, покажу город? Вы же недавно в Москве, да? Ничего не знаете, наверное.

— Было бы неплохо.

В общем, мы договорились встретиться в неделю после службы, но в преднедельник, когда я пришёл к Барашкину отпрашиваться, он сказал, что директор запретил отпускать меня. Было очень досадно. Я не понимал, по какому праву Вятский распоряжается моим свободным временем. Я пошёл к нему, чтобы оспорить решение, но не застал на месте. Он уже уехал домой.

В итоге Виолетта отправилась в город вместе с одногруппницами, мои соседи по комнате тоже разъехались, а я встретился с Таней, и мы вдвоём пообедали в буфете, где стояли четыре столика для посетителей. Тане следующий месяц тоже запретили поездки в город. Но хоть допрос не устраивали — и то хорошо, хотя я и не понимал почему.

После обеда я опять решил потренироваться и отправился на излюбленное место.

Погода стояла пасмурная, начал накрапывать мелкий дождь, который то начинался, то переставал и даже землю намочить толком не мог. Был сентябрь, и от жары не осталось ни следа. Похолодало резко, словно кто-то тумблер переключил. Наступила осень.

Я сидел на бетонном блоке, медитировал, как вдруг из-за домов вышли трое парней в спортивных костюмах. Впереди шёл мой старый знакомый — Марк Высоков. Его широкая физиономия выглядела ещё более мерзкой, чем обычно, поскольку на ней расплывалась злорадная ухмылка. На шаг позади него двигались двое парней, которых я тоже видел не раз в компании Марка.

Мой недруг выписался из больницы довольно быстро. Он слишком бодро шагал для человека, которому месяц назад переломали все рёбра. Похоже, не обошлось без магического целительства. Местная медицина, основанная на заклинаниях и артефактах, могла поставить на ноги кого угодно, если у того имелось достаточно денег, чтобы оплатить услуги сильных врачевателей.

Однако появление Высокова меня озадачило. Он пришёл явно не прощение просить. Что этот урод задумал?

— Добрый день, господа, — проговорил я, кинув короткий взгляд на пришедших.

— Ну здравствуй, Ушаков, — ответил Марка. — Сегодняшний день для тебя точно добрым не будет.

— Тебе чего надо?

— А сам как думаешь? Не надейся, что тебе всё сойдёт с рук. Пришло время и ответ нести.

— Свали и не мешай, — резко ответил я. — Мне некогда.

— Высоковы обиды не прощают, — тон Марка стал зловещим. — Ты приговорён к смерти, ушлёпок, — его тело покрыла каменная броня, а в руке появился топор. — Вставай и дерись, если сможешь.

Я не двинулся с места. Просто направил в противника антимагические волны и… броня и оружие даже не треснули. Удивительно, но нейтрализующая энергетика на Высокова не работала.

Было непонятно, почему нейтрализующие волны никак не повлияли на магию Высокова. Он узнал особое защитное заклинание? Или какой-нибудь артефакт использует? Так или иначе я сразу сообразил, что надо действовать по-другому.

Один из спутников Высокова тоже облачился в каменную броню, а в руке у него появилось копьё с широким наконечником. Второй окружил себя водяным коконом. И все трое одновременно ринулись на меня.

Я вскочил. Удар топором пришёлся по защитной оболочке, сформированной из праэнергии. Широкой энергетической волной я отбросил назад Высокова и заклинателя воды. Второй маг земли выдержал атаку и попытался пронзить меня копьём. Следующая волна, но теперь направленная точечно, шибанула ему в корпус и тоже отшвырнула прочь.

Заклинатель воды поднялся на ноги. Я воздействовал на его организм, и парень рухнул замертво. Затем я обратил свой взор на заклинателя земли, и тот тоже погиб почти мгновенно. В это время Высоков успел подскочить ко мне и замахнуться топором. Энергетический удар отбросил его шагов на десять.

Парень поднялся, оглянулся по сторонами. Оба его приятеля лежали мёртвыми.

— Довольно, — сказал я. — Мне надоело в игры играть.

— Ты пожалеешь! Ты не знаешь, кому перешёл дорогу! Ты — труп!

Высоков, издав отчаянный рык, рванул ко мне, но его ноги подкосились, доспехи исчезли, и белобрысый ученик в спортивном костюме распластался у моих ног. Он не дышал.

Я проверил тела и убедился, что все три парня мертвы. Мне надоели глупые ребяческие игры, тем более конфликт вышел за рамки безобидных школьных потасовок. Марк собирался убить меня, и это стало его роковой ошибкой.

На его шее я обнаружил медальон с пятью красно-фиолетовыми камнями и загадочными символами. Похоже, именно этот артефакт и защищал парня от антимагических волн. Только вот от других видов воздействия он не защитил. Придурок решил, что, напялив на себя эту штуковину, сразу станет сильнее меня.